О языках синтетических и прочих

artyom_ferrier — 23.05.2017

В последние годы не раз доводилось встречать в публицистике, прежде всего украинской, то суждение, что у русских «всё не своё, всё украденное, начиная от названия страны, восходящего к Киевской Руси, и кончая их языком, который вовсе (!)синтетический(!)».

Что ж, совершенно понятна и объяснима некоторая ожесточённость этих публицистов, безусловно спровоцированная кремлёвской политикой даже у тех людей, кто прежде не имел ничего против России.

Думаю, те, кто читал мой блог, представляют себе, и как лично я отношусь что к новейшим политическим преступлениям Кремлёвской шайки, что к геополитическому концепту «Московия — Третий Рим». Которая в моих глазах никакой, конечно, не «Рим», а чёрте что и с боку бантик. Совершенно ублюдочный, совершенно «антирусский» по своей сути проект, который пять веков отравляет собой эту в целом симпатичную страну и которого вообще не должно было быть.

Поэтому я говорю иногда, с долей шутки, что у Шелони московиты выиграли битву, но не войну. И что Господин Великий Новгород воспрянет вновь. Ибо если уж говорить о национальных русских истоках, то с Новгородчиной, конечно, гораздо приятнее ассоциироваться, чем с Московией. Новгород — и в четырнадцатом веке был гораздо более прогрессивным и цивилизованным явлением, нежели Московия в шестнадцатом и далее. То, что эта безумная деспотия возобладала и подмяла под себя русские, а также прочие земли — это трагедия. Которая, правда, идёт к занавесу.

Современную политику Кремлёвских я воспринимаю как последние судороги этого уродливого чудища, Московии, которое знает, что обречено. И тут показательно, что начиналось возвышение Московии с Ивана Третьего, который был действительно очень толковый правитель (к сожалению), а заканчивается — ничтожествами уровня какого-нибудь Валентиниана Третьего, мастерами бессмысленных интриг и самоубийственных «многоходовочек».

На том — и довольно о политике. Ибо тема заметки — язык. И какова бы ни была мерзость Московия в любой своей инкарнации, но причём тут русский язык и чем он провинился? Тем, что «синтетический»?

Знаете, господа шановное панство, но когда русскому языку это ставят в упрёк украинцы, - это звучит забавно вне зависимости от того, что они имеют в виду. Поскольку про украинский язык, разумеется, тоже можно сказать, что он «синтетический», во всех смыслах. И это будет не менее справедливо, чем про современный русский.

Однако же, попробуем разобраться в значении этого слова применительно к языку.

Что обычно имеют в виду, когда «обзывают» русский «синтетическим языком» (именно обзывают, уличая в некой «неприличности») - так то, что он не соблюл (так пра-альна?) свою чистоту, набрал слишком много лексем и даже грамматических паттернов из других языков.

И это верно. Но то же самое можно сказать, пожалуй, про любой современный язык. Во всяком случае, про язык нации, имевшей активные контакты с соседями, а не отсиживавшейся в изоляции на каком-нибудь острове, варясь в собственном соку.

Бывает иногда, что вопрос о лексическом заимствовании из других языков приобретает политическое звучание. То есть, находятся пуристы, которые порываются с этим бороться как с чем-то «унизительным». Таковы были славянофилы в девятнадцатом веке, таковы и поборники чистоты украинской мовы, пытающиеся оградить её как от русизмов, так и полонизмов, но самый, пожалуй, анекдотический случай — борьба французских властей с англосаксонским влиянием.

Всё это, разумеется, мартышкин труд. Язык — существо живое, и если его носители имеют потребность в заимствовании каких-то слов — то они обязательно войдут в язык и укоренятся в нём. Правда, очень трудно сказать наперёд, какие именно заимствования приживутся, а какие, побрахтавшись какое-то время, сольются в никуда. И эта непредсказуемость — делает лингвистический мир интересней.

При этом, можно различать обычный процесс лексического заимствования при взаимодействии наций — и т. н. «креолизацию».

В первом случае сохраняется грамматическое ядро языка, на которое просто «наматываются» новые слова. Это же ядро не то чтобы остаётся совсем неизменным — но мутирует медленно, естественным образом.

Во втором случае имеет место столкновение двух (и более) грамматических ядер, в результате чего получается нечто совершенно новое.

Именно «креолизацию» - в той или иной степени претерпевали многие ныне «доминирующие» языки. Об этом процессе можно говорить применительно к современным романским языкам. Да, они происходят от латыни, безусловно, но нашествие германских варваров на земли Галлии и Испании, разумеется, не могло пройти бесследно. И если начать перечислять, какие имеются во французском или испанском языке германские грамматические особенности, каких не было в латыни — это пальцев на руках не хватит.

«Креольская» сущность английского языка — ещё более очевидна. Поскольку после Нормандского завоевания там было такое столкновение изначального германского ядра с романским, что вдребезги разлетелись оба, а из их осколков склеилось совершенно новое ядро с максимально облегчённой грамматикой. То есть, речь не просто о том, что в язык проникли новые слова, пусть даже тысячи их (что, конечно, тоже имело место). Речь о том, что на незримых полях сражений после Гастингса полегли целые легионы грамматических категорий, вроде личных окончаний глаголов, и когда более-менее «устаканился» литературный канон английского языка — это оказался самый аналитический язык из всех индоевропейских (об этом — чуть позже).

Что касается современного русского языка — да, в какой-то мере можно утверждать, что он тоже «креольский», поскольку не только лексически, но и грамматически представляет собой слияние разных «ядер».

Каковы они были? Ну, во-первых, очевидно грамматическое влияние финноугорских языков, которые, разумеется, преобладали в этих землях до славянской экспансии. То есть, лексически русский не так уж много взял от финноугров, а грамматически — больше. И это вполне объяснимый процесс, когда на земли довольно первобытных охотников (никакого расизма) приходят всё-таки более продвинутые ребята, и эти охотники ассимилируются среди «колонизаторов», учат их язык, чтобы подняться в их обществе, но при этом, используя славянские слова, продолжают строить фразы «по-свойски», и этот строй входит в язык «захватчиков».

Наиболее характерный пример, лежащий на поверхности, о чём я не раз писал, - отказ в русском языке от конструкции «я имею» в пользу «у меня есть». Это — уникальное явление среди индоевропейских языков, но вот в русском так прижилось именно благодаря заимствованию финноугорского грамматического паттерна. Причём, ныне существующие в русском конструкции с «имею», вроде «иметь честь», «иметь удовольствие» и т. п., - это, в свою очередь, позднейшая калька с западноевропейских языков, прежде всего французского. Лет пятьсот назад — так русские не говорили. Забавные такие метаморфозы, обратные петли лентой Мёбиуса.

А наиболее свежий пример финноугорского грамматического влияния — пожалуй, распространение в последние годы словечка «так-то» в начале фразы. «Так-то он умный парень, но всё промохал, как лох конченый». Это было чертой пермско-уральского диалекта, обусловленной именно тем, что там уже сравнительно недавно славянский язык «оккупантов» наслоился на местные. И скалькированная оттуда в русский эта конструкция — была устойчива в регионе. Выходцы оттуда, конечно, распространяли её среди прочего русскоговорящего населения, но истинный бум состоялся благодаря успеху по-своему забавного, несмотря на идиотское название, сериала «Реальные пацаны». И вот по всей России (и не только) люди, которые никогда не имели никаких финноугорских корней (в обозримом прошлом), стали незаметно для самих себя вкручивать это «так-то». Собственно, так-то оно и происходит, заимствование грамматики.

Тем не менее, хотя нельзя отрицать значительное финно-угорское влияние на становление того, что сейчас является современным русским языком, это влияние не было определяющим. А вот что было — так это столкновение двух славянских ядер. Ростово-Суздальского диалекта древнерусского, языка Киевской Руси — и новгородского языка.

Да, тут нужно оговориться. То, на чём говорили ильменские словене, впоследствии составившие этническую основу Новгородской Республики — это именно самостоятельный язык, а не диалект древнерусского. Поскольку, где бы ни была славянская прародина, где эта группа обособилась и обрела уникальность (болота современной Беларуси, скорее всего), движение из неё на северо-восток неизбежно должно было быть первым шагом славянской экспансии. Просто потому, что это путь наименьшего сопротивления. Экспансия на запад и юг, в более населённые местности, где никто не хотел видеть залётных «туристов» - стало возможным лишь по мере ослабления ромеев и германцев во взаимных драках и по мере усиления славян. И это шестой где-то век, продвижение славян к Адриатике. А вот на север, к Ильменю — начали двигаться раньше. Поэтому те славяне, которые потом заделались новгородцами, не застали многих лингвистических явлений, общих для всех прочих славянских языков (вроде т. н. «палатализации», смягчения согласных в ряде позиций). И дистанция между новгородским языком и древнерусским — в действительности больше, чем, скажем, между древнерусским и тогдашним польским или чешским.

При этом понятно, что плотные контакты Новгорода с Киевом неизбежно вели к сближению их языков в каких-то аспектах, но всё же это были разные языки, пусть и славянские.

Окончательное слияние русского и новгородского произошло уже в пятнадцатом-шестнадцатом веках, когда Новгородчина оказалась поглощена Московией (да, это печально — но это произошло). При этом в получившемся общем языке довольно хаотично оказались восприняты ростово-суздальские и новгородские формы. Для каких-то слов те, для иных — другие. Отсюда и происходят многие трудности современного русского языка, когда конкретные формы будто бы похожих слов оказывают совершенно непредсказуемы для иностранца. То есть, бесполезно штудировать грамматические справочники, а нужно просто знать, что «лететь — летит», но «хотеть — хочет». И если в английском всего несколько десятков неправильных глаголов, а с существительными вообще нет проблем, поскольку нет склонения их по падежам, то в русском — каждое слово может оказаться «заминировано». А причина — вот в этой хаотичности, с какой укоренились в языке либо древнерусские, либо новгородские формы.

Ну и некоторое влияние, конечно, ещё оказал церковнославянский (староболгарский) язык. Тоже — хаотичное, мало предсказуемое. В том смысле, что никто не смог бы угадать заранее, какая форма слова, русская или болгарская, станет преобладающей.

«Золото» - русская форма, «злато» - болгарская. Первая - «повседневная», вторая - «архаично-патетическая», потому как из «книжного» языка взята. Всё, вроде, логично?

Ага.

«Враг» - болгарская форма, ставшая повседневной, «ворог» - русская форма, которая, наоборот, стала пафосным архаизмом. Но в том же украинском - и «ворог», и «сторинка» (вместо болгарской «страницы»).

Тут кто-то может сказать: «Ага! Вот и доказано, что украинский гораздо лучше сохранил наследие древнерусского, чем современный так называемый русский».

Но я думаю, на этот счёт не стоит обольщаться. Я не специалист по украинскому, хотя неожиданно для себя, в майданные и последующие времена просматривая их видео и читая прессу, обнаружил, что способен свободно его понимать. А специалисты, думаю, приведут много случаев, где в украинском заимствованы не только что лексемы, но и грамматические паттерны из соседних языков, будь то русский, польский, германские и тюркские. Да что там говорить: любимая многими «парасолька» - ничуть не более славянское слово, нежели русское «зонт» :-)

И разумеется, украинский язык не был выдуман Австрийским Генштабом. Будь так — австрияки сделали бы всё очень чётко и нормированно, что твой план военного лагеря. Но — нет, насколько могу судить, даже не будучи специалистом, украинский язык тоже весьма «эклектичен», и если под «синтетичностью» подразумевать заимствования лексики и грамматики из других языков — то с этим там всё в порядке (или «в хаосе», что, возможно, вернее).

Однако же, в лингвистике «синтетичность» языка имеет несколько другое значение. Относится оно не к заимствованиям из других языков, а к грамматическому строю. К тому, как передаются смыслы сочетанием и видоизменением слов во фразах.

Именно с этой точки зрения языки принято делить на «синтетические» и «аналитические». Ну, есть ещё «аглюнативные», что мы переведём как «самоклейкие», где смыслы передаются этаким лего-конструированием словоформ («Она да-мне(кому)-ла(указание прошедшего времени)-не(отрицание) шанс-мой», что-то вроде), но в индоевропейских такого нет в чистом виде. А что есть — различия в строении фразы. Где смысл выражается либо видоизменением слов, чтобы ясно было, «кто на ком стоял», либо — их сочетанием в определённом порядке.

Первый случай, когда роль слова во фразе определяется морфологией этого слова, со всеми флексиями, - характерен для «синтетических» языков.

Второй, когда сами по себе слова неизменны, не склоняются, не спрягаются, и вообще без изменения формы могут играть роль разных частей речи, а смысл определяется их сочетанием во фразе, - это характерно для «аналитических» языков.

Оба подхода — имеют свои плюсы и минусы.

С одной стороны, в аналитических языках (среди индоевропейских английский — крайний случай) можно не морочиться склонениями и спряжениями, поскольку их просто нет. И нет, соответственно, неизбежных иррегулярностей, которые всегда возникают в живом языке с флексиями, отвечающими за склонения-спряжения. Как бы, меньше головной боли по этой причине.

С другой стороны, синтетический язык, вроде русского, дозволяет изрядную вольность с порядком слов, чтобы лучше акцентировать внимание на каком-то из них. В английском — нужно быть всё-таки Мастером Йодой, чтобы нарушать «обычный» порядок слов и чтобы кто-то парился пониманием тебя. Но если ты кто попроще и говоришь «Gave she a chance me” - то иди ты нахер, голову ломать, чего ты сказал. Это сложно, от этого мозг вскипает при восприятии языка, где нет форм склонений-спряжений.

То есть, разные языки шли по разным путям развития, но все они имеют свой инструментарий для выражения мыслей (что и есть назначение языка). И обвинения в адрес русского языка в том, что он «синтетический» - не менее смешные, чем обвинения Задорнова в адрес английского языка, что у них короткие словечки, поскольку им бы побыстрее бабки рубить.

Особенно, конечно, забавно, когда русскому языку ставят «синтетичность» в упрёк украинцы.

Да если говорить о «синтетичности» в научном смысле — то украинский, разумеется, сам того же теста. Все славянские языки — синтетические. И немецкий — синтетический, поскольку в нём есть падежи. Некоторую склонность к аналитичности обнаруживают современные романские языки, а апофеоза она достигает только в английском, который реально аналитический, насколько это возможно для индоевропейских.

И, повторю, это ни хорошо, ни плохо, что язык синтетический либо аналитический. Это просто его особенность, которую можно применять, если владеешь языком. И когда владеешь — по-любому красиво будет.

Если же иметь в виду то, что современный русский язык, происходя от нескольких «ядер», как бы утрачивает по этой причине «право первородства», какую-то «эндемичность» и непрерывную «самобытность» - то и хрен бы с ним.

Повторю, ни один из современных сколько-нибудь развитых языков — не является исключительным достоянием своей нации. Все они испытывали на себе огромное влияние соседей, что было взаимно, все они нахватались «чужеродности», но в целом прекрасно себя чувствуют с этим.

И вот я читаю у питерского блогера «эти дураки не способны в политический анализ» - и смеюсь: этот парень ведь не понимает даже, что использует в своей речи новейший феномен «украинского русского». Который не «безграмотный» - он просто чуточку иные правила грамматики образует, как это бывало с американским или австралийским английским.

Или сынок мой, профессиональный игрец в «танчики», вододел, говорит: «Ну это такое себе утешение». Тоже — заразился «украинским русским», поскольку там много русскоязычных украинцев, в этой «панцерваферской» мафии.

И сам я — часто использую украинско-русский союз «как для», поскольку нахожу его очень удобным. Ибо в обычном русском можно говорить либо просто «для» (но это порождает двусмысленность), либо дикие канцеляризмы вроде «с учётом того, что это является». А вот «как для» - гораздо лучше и красивше (или «красившее»?).

И меня, как бандита с филологическим всё же образованием, с некоторой тягой к словесности — интересует именно это, как «синтезируются» языки прямо здесь и сейчас, принимая годные и пользительные (или «полезенные»?) формы друг у друга.

А рассуждения вроде того, что какой-то язык, на котором сейчас говорят десятки миллионов людей вполне современной, несмотря ни на что, культуры, что этот язык ущербный и убогий, - ну, это дурацкие рассуждения. Перенос политического осуждения на язык, который сам по себе ни в чём не виноват.

Нет, эпитафии на могилах Кремлёвских и их приспешников будут написаны на хорошем, литературном русском языке, и он более чем годится для этой цели. И для многих других — тоже.

Оставить комментарий

Популярные посты:

sabinus

Р-7: 5 мифов о поддержке в IT

nalichnik-ru

Томск, улица Фрунзе № 10

rt_russian

В Госдепе США призвали Зеленского раскрывать «трудную правду»

morena_morana

Как мужчины реагируют на женщину с доходом 2 млн рублей

gull-25

Юля, ты завралась!

matsam

Уволен

serg07011972

Опрос: Нужно ли в РФ снимать мораторий на смертную казнь?

gornomari

31 марта в 1889 году в Париже открылась Эйфелева башня

morena_morana

Три «Н», которые не прощают женщины

• Ранее
• Архив