О вечном: любви и ненависти. Часть первая. Ненависть

frese — 05.05.2016 Говорят, от любви до ненависти один шаг. Не знаю, не пробовал. Но одно могу сказать очно: очень уж эти чувства похожи своей необъяснимостью возникновения. Вот просто никогда такого не было - и вдруг опять!

Как и почему возникает любовь, когда, в какой миг и за что - тайна великая есть. Равно как и ненависть. Вспоминая юность, не могу обойти молчанием эту тему.

Логичнее было бы начать с любви, ибо случилась она прежде всех бед. Еще в абитуре. Но по невидимым и неумолимым литературным законам начать следует с ненависти, ибо закончить наш рассказ, как, впрочем, и любой другой, претендующий на гармоничную форму изложения и премию Гонкур, надобно любовью. Ибо сие чувство есть гармонично, прекрасно и лаяй. Лежащее в основе мира и его окрестностей, это чувство подвигает нас двигать ногами и горами верить в лучшее в себе и вокруг себя.

Итак, начнем с ненависти.



Не знаю, не помню, как это началось. Я, счастливая первокурсница, такая же, как мои товарки по счастью, с горящими глазами сижу на нашем первом собрании. Куратор - Нина Александровна, преподаватель русского языка. Первое полугодие она будет вести у нас фонетику, а потом лексику.

Она мне кажется почти пожилой - по крайней мере, без возраста. Но уж никак не молодой. А было ей тогда немногим больше тридцати. Выглядела она обыкновенной теткой - бесформенная, расплывшаяся фигура, которую она любила обтягивать трикотажными костюмами немаркой расцветки. Короткая стрижка с химической завивкой на весьма не густых волосах, круглые щеки и маленькие злобные глазки.
Эта тётушка абсолютно не привлекла моего внимания. Она казалась домашней, безобидной, даже немного напуганной перспективой преподавать в университете.

Как же я ошибалась! Это была женщина с размахом! "Ты не гляди на внешность, ты сюда погляди", - сказал онанист, распахивая пальто.

Вкрадчивым голосом Нина Александровна сказала на нашем первом собрании, что в университете надо учиться без троек.
-Мы отчисляем не с неудами. Мы отчисляем посредственных.

Ладно, учтём. Но почему она говорит об этом с каким-то затаённым злорадством? Тогда я отмахнулась от этой мысли - ну, мало ли что мне показалось!

А на одном из первых занятий она провела... диктант! Это было и странно, и смешно. Уж грамотными мы все были несомненно. Но она поймала нас на каких-то трудных словах, поставила половине за две ошибки и одну помарку двойки, а потом с неожиданно злым лицом орала и стыдила:
-Как?! Как можно было написать слово "серебряный" с двумя эн?! Это вопиющая безграмотность!!!

На что моя подруга Наташа тихонько сказала с усмешкой:
-Как, как! Да очень просто - стеклянный, оловянный, деревянный. И серебряННый туда же!

Нина Александровна была Наташиной соседкой по дому и жила этажом ниже. От Наташи я узнала, что у нее два сына - один школьник, второй - совсем малыш. Нина Александровна только что вышла из отпуска по уходу за ним.

Училась она в Иркутском университете, там же рано вышла замуж - в 18 лет на первом курсе. Муж у нее был историк, доктор наук, старше ее, бурят. Восточные гены побеждают всегда гены белых людей - ее сыновья были абсолютно на нее не похожи.

На первом курсе мы все в обязательном порядке писали у нее курсовые работы по лексике. Поэтому мне довелось побывать у нее дома. Полногабаритная квартира, библиотека, ковры на полу и в центре комнаты, на ковре, сидела, сложив ноги калачом, в полном национальном обмундировании одеянии - характерное широкое платье на кокетке, на голове - шарф, завязанный сзади узлом - с трубкой в зубах, старая бурятка. Ее свекровь. Видимо, она приехала в гости. Возможно, она и жила у них какое-то время, пока младший был был крошка.

Студенты говорили, что когда ее мужа пригласили в Академ и их семья переехала, то бедной Нине не было работы, и она пошла в больницу санитаркой - мыть полы и выносить горшки.
Но ее муж, работавший в институте истории и филологии, познакомил Нину с доктором наук Федоровым, который помог ей не только с работой по специальности, но и стал наставником в диссертации. Нина защитилась не без его помощи и пришла в универ преподавать.

Федоров, участник войны, милейший, но своеобразный человек, был выпивоха и любил в компаниях рассказывать анекдоты, в том числе политические. Старшекурсники говорили, что после таких посиделок компаниями в институт стали приходить анонимки, где некто взывал к справедливому возмездию распоясавшегося доктора наук. Все догадывались, кто был автором этих подметных писем. Конечно, благодарная Нина Александровна.

Такова была эта дама. В каждой группе каждого курса (а нас было мало: курс - это и есть одна группа) Нина выбирала какую-либо студентку и ненавидела ее смертным боем.
В нашей группе этой студенткой стала я.

Приглядываясь к "фавориткам" разных лет, я отметила одну закономерность - мы все были похожи внешне, так сказать, один тип. Я утешала себя тем, что это был тип красивых девушек!

Впервые я поняла, что ненавидима Ниной особо на первом экзамене в зимнюю сессию. Мы сдавали фонетику. Передо мной отвечала Наташа, моя лучшая подруга и соседка Нины Александровны. Наташа путалась, поправлялась, Нина Александровна весело смеялась и поставила Наташе четверку.
Когда я села за стол напротив преподавателя, то с удивлением увидела, что она не только не смеется и не улыбается. Она отводит глаза, прищуривает их, поджимает губы. Она меня слушала, откинувшись на стуле, сложив руки на груди крест накрест. Весь вид ее говорил:
-Давай, лепечи, а я послушаю твой бред.

Но я была отлично готова! Я ответила все правильно, она меня прогнала по всему курсу, и я нигде не замешкалась. И она мне тоже поставила четверку. А ведь я только что слышала ответ на четверку. Это было небо и земля! Это несправедливо.
Но я поняла все правильно: отныне мне надо знать предмет лучше всех, иначе не миновать мне беды!

Летом мы сдавали лексику - очень интересный курс. Но я так боялась Нинусю, что на экзамене растерялась, голова стала пустой. К тому же на экзамен пришел декан.
Это теперь я понимаю, что начальство приходит на экзамен проверять не экзаменующихся, а экзаменаторов. Теперь я понимаю, как волновалась Нина и как я ей отчасти отомстила за ее дурную бабскую привычку тянуть свои комплексы на работу.

Наш декан был историк. А поскольку он занимал такой важный пост, то вы правильно догадались, он был историк КПСС. Это была еще та наука. Но об этом потом. Вид он имел самый препотешный - он был похож на блеклого белесого суслика. Возможно, увидев его в других обстоятельствах, я бы радостно заржала. Но было в нем нечто устрашающее - его бесцветные глаза являли ужас: он был с бельмом и этот глаз безбожно косил, уходя куда-то вверх. Лицо было непроницаемым. Возможно, он так придавал себе важности, а может, был просто дурак.

В общем, я оцепенела. Подготовленные вопросы я как-то ответила, не поднимая глаз. А Нина каждому давала листочки - вопросы без подготовки. Мне она протянула листок, где были написаны слова, и надо было определить их происхождение. Помню только одно слово "союз" и мой совершенно глупый ответ:
-Это слово пришло к нам из латинского языка.

Нина была ласкова (тогда я от ужаса не понимала почему!), ей было неловко, что декан видит ее посевы и всходы. Она стала меня увещевать:
-Ну, что вы, Таня! Это же славянское слово. Вот корень - узы, вот приставка -со. Все не покупное, наше родное.

Но мне было все равно. Я хотела скорей вырваться от них, этих упырей, и бежать без оглядки.
Я не только не видела состава слова, его внутренний свет и семантику, я буквы-то с трудом различала.

Мне поставили "три". Я долго не могла потом стряхнуть с себя этот ужас.

С курсовой она меня не консультировала, я писала, как могла. Главное, сказали мне старшекурсники, сноски правильно оформи. Нина любит правильные сноски. В этом мне помог Боря, наш роман был в разгаре, а он был очень перспективным лингвистом. Но Нина почеркала мне красным многие сноски и поставила ту же оценку "три". Курсовую она особо не читала.

Стоит ли говорить, что к экзамену по диалектологии на третьем курсе я была готова "от винта". Я даже знала, какой у меня будет вопрос: диссимилятивное яканье. Нина Александровна, читавшая этот курс, сказала очень грозно, что этот вопрос очень трудный, самый трудный, что разбирается в нем только она и еще одна женщина в Ростове-на-Дону.

Войдя в аудиторию я услышала:
-Таня! Вам вопрос "Диссимилятивное яканье".

Ну кто бы сомневался! Я знала этот вопрос так, как сорок тысяч братьев отродясь не знавали. Конечно, я получила "четыре".

На пятом курсе народ забегал, набирая нужные спецкурсы. Надо было прослушать и сдать по выбору шесть штук. У меня было только три - современная зарубежная литература (наконец-то попался мой любимый Белль! Впервые у Постнова получила пятак!), история Франции (на французском языке- его я всегда любила) и курс Мельчука по матлингвистике.

Нина Александровна изволили читать чего-то по русскому языку. Не помню. К ней ходили почти все. В том числе и я. Накануне я была на консультации, а потом еще всю ночь учила, как водится.

Утром перед экзаменом мы все сидели в аудитории и ждали Нину. Она зашла и стала по очереди говорить каждому его вопрос. А когда дошла очередь до меня, она, побледнев так, что губы под красной помадой очевидно побелели, глядя в строну, сказала обманчиво спокойно:
-А Таню я до экзамена не допускаю.

Господи! Сколько можно-то? Я также спокойно спросила:
-А на каком основании?
-Вы не посещали мои лекции.

Понятно. Не посещали. А вчера на консультации нельзя было это сказать? Конечно, нет! Я вышла, от души шарахнув дверью.
Потом спросила Ирину, оставшуюся сдавать:
-Я там ничего не сказала в адрес Нины? Я такая злая была, не помню.
-Нет, ты ее просто к черту послала!

...Интересно, что в конце 70-х годов Нина съездила на год в Германию. Работала там в одном из университетов. Приехала очень изменившаяся. Никаких бабьих заскоков, злобы и метания молота. Корректна, улыбчива, приветлива.
Что это было?

Но позвольте вам не поверить, гражданин соврамши, хоть змея и в новой коже, а сердце у не все то же. Спустя много лет у нее училась моя дочка. Нина знала о нашем родстве. Многие преподаватели говорили о моей дочери как об очень способной девочке. На защите диплома все, даже оппоненты, ставили ей пятерку. И только Нина Александровна - научный руководитель, казалось бы, заинтересованный в хорошей оценке своих подопечных, предложила оценку "четыре".
При этом своей внучке, дубине стоеросовой поставила "пять", хотя диплом ее был - мышкины слезки.

Мы не гоняемся за оценками, жизнь сама поставит оценку и расставит все по местам. Моя дочь - доктор филологических наук и преподаватель в одном из старейших университетов Европы. Но сам факт несправедливого и недоброго отношения ранит и задевает человек.

Интересно еще и то, что когда Таня пришла домой и рассказывала про защиту за чаем, раздался телефонный звонок. Это была она, наша незабвенная жаба. Она елейным голосом сообщила мне, что моя дочь защитилась, и Нинуся имеет честь меня поздравить. А также поблагодарить за мой подарок - книжку стихов. Книжка была подарена давно, и она меня уже за нее благодарила, о чем я не преминула напомнить мадам. На что та с плохо скрываемым раздражением сказала:
-Ну, я еще раз благодарю! Что такого?

Видать, за дураков нас держит. К чему уж такие откровения, и так понятно, что чует кошка, чье мясо съела!

И вся она во власти духов,
во власти демонов и зла!
Как сладко шепчут ей на ухо,
она послушна, весела!


Продолжение следует. Завтра - о любви.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив