О правосудии и справедливости

Pereat mundus et fiat justicia. «Пусть мир погибнет, но торжествует правосудие» — с этим афоризмом завершает дискуссию о жестоком и несправедливом ночном сносе ларьков в Москве мир просвещенных блогеров. Стремление римлян утвердить власть закона любой ценой имеет в этом случае и второй, лукавый смысл. Так описывают воззрения формалиста, готового угробить Вселенную ради торжества буквы закона по любому, самому незначительному поводу.

Набор аргументов небогат и внятен: бумаги в порядке, срок давности истек — поздно причитать. Пусть стоят, чай, не убийство. К сожалению, я не владею статистикой персональных данных участников заочного спора в Сети. Но обратил внимание, что там отметилось очень много людей, далеких от Москвы и даже России, которые, судя по отдельным репликам, не слишком любят наш город. Тем важнее мне высказаться как москвичу и жителю Чистых прудов, который любит и помнит их без фанерных позолоченных сараев.

Мнения могут разниться. На углу моего переулка стоял киоск «Цыпа-грилль», который нравился моему соседу Алексею Венедиктову. Он покупал там жареных кур, конечно, не зная, что повара выкидывали требуху прямо в сквер. Поэтому первым полукольцом с заднего хода его окружали крысы с хорошее полено, а вторым — кошки, отважные защитники намоленного места (ранее тут стоял храм Успения на Покровке). Я кур не ел и болел за полосатых, с трудом волочивших крыс по Потаповскому переулку. Мы с Алексеем были равны в заочном споре, когда киоск снесли: никто на нас не давил.

Читайте также:  Юлия Латынина: «Собянин проводит системную реформу, а каждый системный реформатор всегда является объектом недовольства»

Но тут дело иное. С сентября в наш отдел рекламы поступило три предложения от агентств начать кампанию против готовящегося сноса. Устно их менеджеры давали понять, что за статьи без пометки «На правах рекламы» готовы платить кратно. В подробности наши менеджеры не вдавались, прекращая переговоры. Позднее, когда очень высокопоставленный сотрудник мэрии рассказывал, кто из наделенных самой высокой властью чиновников из Кремля и Белого дома персонально, абсолютно не стесняясь, ходатайствовал за сохранение ларьков по телефону или лично, — я не удивился (если воспользоваться подсчетами исследования РБК, только аренда помещений в двух павильонах у метро «Чистые пруды» могла приносить до 6 млн долларов в месяц). Поэтому, когда дошло до бульдозеров, общий ажиотаж меня не захватил — уже действовала прививка.

Да и как старый житель старого района, я приветствовал возвращение любимого места к виду, заложенному в проект архитектором. Ведь когда в эпоху Лужкова этот утвержденный взятками самострой сначала робко, по одному, потом этажами и длинным рядом номеров так называемых строений (дом такой-то, стр. 1, 2, 3, с открытым финалом) влез в городские карты Яндекс и Google мы все понимали, что это преступление, пусть и обыденное. Уродство городского ландшафта, при всех строжайших запретах, всерьез не осуждалось со времен плана Жданова.

Для меня эти сараи, выстроенные с провинциальной претензией на эстетику в самых лучших местах Москвы, высились памятниками коррупции, ежедневным напоминанием о том, что можно всё — дело в сумме. Для большинства же защитников ларьков они в одночасье стали символами закона и справедливости. На мой взгляд, они не дали себе труда взглянуть на дело в широком контексте.

Ведь впервые была продемонстрирована воля для всех. Городские власти приняли удар общественного мнения на себя. Да, государственное ТВ ответило Facebook бесконечными, на ходу слепленными сюжетами «в поддержку» — и это можно осудить. Но никто не сможет упрекнуть Собянина в том, что для кого-то сделали исключение.

Вспомним многострадальное садовое товарищество «Речник», 20 га которого решили отобрать крутые застройщики. Все приличные люди и наша газета взывали к справедливости, потому что видели рядом еще более дорогие дома, к которым претензий у закона не было. Избирательность кары — первый признак несправедливости и взятки. Скоро вскроется лед, и желающие могут проплыть по каналу имени Москвы и водохранилищам, чтобы посчитать дома, часто полноценные дворцы, возведенные прямо у воды.

В свое время Россия чуть не присоединила к себе Босфор и Дарданеллы с рядом островов. Проплывая мимо, я заметил моему товарищу, что эти берега могли бы быть российскими. И командир отсека АПЛ, уж на что должен быть государственник, саркастически заметил: «Тогда тут повсюду стояли бы хоромы, заборы, и мы нигде не смогли бы выйти на пляж». Эта битва еще впереди. А хватит ли духу у власти? Ведь пример нам дан пока единичный.

По-латыни justicia означает также и «справедливость». В современной России мне это больше подходит, чем «закон». По всей стране чиновники законно или почти законно, но за взятки выдают лицензии, землю, воду, гранты, подряды. Проходит время, и добросовестные приобретатели указывают, что не они стояли внизу пирамиды, не они ставили первую печать. Наш дом годами боролся с публичным домом, работавшим в подвале на наших водяных и электросчетчиках, и мы не могли найти настоящего хозяина. Нет хозяина — нет суда.

Когда разбираться с каждым случаем означает сдаться, применяют общее правило. Взамен мы, как ни странно, получаем более справедливое решение для всех. Поэтому, пусть погибнут лавки, но торжествует справедливость. Pereat tabernarius et fiat justicia.

Валерий Ширяев
заместитель директора АНО РИД «Новая газета»
Фото: Евгений Фельдман / «Новая газета»

Точка зрения автора может не совпадать с точкой зрения редакции.