О массовом предрассудке, который погубил Россию

a-nalgin — 07.06.2016

Отношение русского дореволюционного крестьянина к земле было практически религиозным. Как к высшей сакральной ценности, в сравнении с которой даже личная свобода не имела особого значения. Ещё до отмены крепостного права крестьянство, желая уязвить помещика, говорило в том духе, что мы-то хотя и ваши, зато землица-то - наша! Собственно, непризнание помещичьей собственности на землю было главным движителем всех русских революций и большинства бунтов.

Типичный русский крестьянин всегда хотел работать на своей земле, и на этом его желании в конечном счёте сыграли политические силы, которые в итоге сыграли разрушительную роль в русской истории. Парадокс в том, что с экономической точки зрения работа крестьянина на своём земельном участке была намного менее эффективной в сравнении с его же трудом на помещика после ликвидации крепостного права. А наделение крестьянства собственной землёй стало одной из главных причин голода конца Гражданской войны.

Наиболее полно экономику крестьянского хозяйства до революции исследовал Алексей Сергеевич Ермолов, министр земледелия в 1894-1905 гг. В его модели все российские земли до 1905 г. можно условно разделить на три основные категории.
А. Крестьянские земли (надельные и частные) - принадлежат крестьянам и обрабатываются их трудом.
Б. Земли, арендованные крестьянами, - принадлежат частным владельцам , но обрабатываются крестьянами как арендаторами, выплачивающими за их использование арендную плату.
В. Помещичьи земли — принадлежат частным владельцам и обрабатываются крестьянами как наёмными работниками, получающими за свой труд заработную плату.

Так вот, по данным А.С.Ермолова, даже по официальной статистике, урожайность на частновладельческих землях была выше урожайности крестьянских земель на 12-18%, а в реальности разница показателей эффективности помещичьих и крестьянских хозяйств ещё выше — до 30-40%. В итоге помещичье хозяйство оказывается значительно эффективнее крестьянского, и доходность от использования десятины крестьянской земли (типа А) оказывается неизмеримо ниже заработков, которые крестьяне получали за обработку десятины помещичьей земли (типа В).

«На первой, — пишет А.С. Ермолов, — крестьянин выручает в среднем всего только 9 руб. 35 коп. и имеет чистого от неё дохода 3 руб. 92 коп. Десятина обрабатываемой им владельческой земли даёт ему заработка 17 руб.

Иными словами, крестьяне, имевшие земли 1 десятину и меньше и вынужденные работать на стороне, получали доход выше, чем крестьяне, владевшие 2-3 десятинами земли и имевшие возможность на стороне не работать

Более чем четырёхкратная разница в доходах была связана не только с раздроблением крестьянских земель (при среднем размере надела в 1,86 десятины, около 2 га, в нём в среднем было от трёх до семи различных участков пашни, порой отдалённых друг от друга), препятствовавшим использованию наиболее производительных методов ведения хозяйства. Свою роль сыграла и приверженность к отсталой, трёхпольной системе земледелия (отчасти это также связано с малым размером наделов и чересполосицей). И ещё одним фактором была система внутриобщинного оборота земли, в рамках которой крестьяне лишались стимулов к применению прогрессивных методов повышения урожайности пашни.

Тем не менее, ни тогдашние селяне, ни их радетели-защитники не хотели видеть, что заполучив помещичьи земли в результате национализации и поделив их по справедливости, крестьяне будут брать с земли меньше, чем они теперь зарабатывают. Общие доводы сводились к софизму, что работая у помещика, крестьянин получит часть своего продукта, а если он будет землею владеть, то получит все, т.е. целое, а целое всегда больше части. Понятно, что колоссальная разница в производительности труда при этом игнорировалась напрочь.

И вот, играя на сакрализации земли русским крестьянством, оппоненты царского режима каждому мужику обещали «прирезать землицы» на его, мужика, условиях. Это, естественно, было очень популярным в аграрной стране. А вот интересы как самих крестьян, так и государства в целом приносились в жертву пиара социалистических партий, отчаянно рвавшихся к власти. Хотя идея о необходимости справедливого передела помещичьих земель была в действительности лишь предрассудком, не подкреплённым никакими объективными фактами, её иррациональная популярность в итоге привела к власти в России самые левацкие политические силы.

Они, кстати, поначалу воплотили в жизнь вековую мечту крестьянства. Реальный результат оказался фикцией.

Увеличение надела на едока в крестьянском хозяйстве выразилось в ничтожных величинах в десятых или даже сотых долях десятины. В громадном большинстве губерний увеличение это не превышало полудесятины на двор. В среднем площадь земли, находившейся в пользовании крестьян, выросла после «чёрного передела» 1917-18 гг., лишь на 16,3%. Между тем, «крупные землевладельческие хозяйства, дававшие высокие урожаи, снабжавшие рынок большим количеством продуктов, были разорваны на части, были уничтожены».

Последствия оказались катастрофичными.

Но в результате этой и других мер военного коммунизма сбор зерновых в 1919-1920 гг. сократился на 40% по сравнению с двумя предвоенными годами (1912-1913 гг.) и на 30% по сравнению с двумя военными (1915-1916 гг.). Неурожай снизил сбор зерновых до половины уровня военного времени. В условиях, когда все запасы были конфискованы, настал массовый голод в Поволжье и Южной России, унесший более 5 млн жизней.

В итоге большевики были вынуждены воссоздать и крупные помещичьи хозяйства, и систему крепостного права.

Нужны ли ещё доказательства всей порочности идеи переделить по справедливости?

Благодарю Евгения mikhailove Михайлова за предоставленные материалы, особенно этот и этот.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив