О дряни и дрянных людях

shkrobius — 19.05.2014 С. Мой дед рассказывал, что в 1920-e и начале 1930-х в советских школах были ученые-педологи, которые измеряли детям череп и записывали в журналы. Потом это отменили, и наука "педология" исчезла.

Ш. А чего черепа-то стали мерять в 20-м веке? Что, линейки раньше не было? Гадства раньше не было, а не линейки. А где гадство - там и статистика тут как тут. Фигушки Вы без нее найдете отличия арийского черепа от неарийского.

Б. Тут пишут - http://en.wikipedia.org/wiki/History_of_anthropometry#Craniometry_and_paleoanthropology -
про краниометрию XVIII-XIX веков, это разве неправда?

Ш. Они забыли упомянуть пьесу "Черепослов сиречь френолог" Козьмы Пруткова. Одно дело шишки на голове щупать, другое - поверять алгеброй их гармонию.

Б. Там пишут, что выстраивались целые теории (например, насчет "лицеового угла"), проводились замеры и т. д. Собственно, появление пьесы "Черепослов сиречь френолог" говорит о том, что эти теории были в те времена достаточно общеизвестными. Юмористы высмеивают то, что известно широкой публике.

Ш. Правильно. Это было смешно и глупо уже во времена Шишкенгольма и Курцгалопа, и отношение к этой деятельности было соответствующим, примерно как сегодня к гомеопатии и месмеризму. А потом все это резко поменялось. Это дело последнего десятилетия 19-го века и предвоенных лет. Шишкенгольму недоставало главного: логической связи антропометрии и теории наследственности; это ввел Гальтон. Он же основал первые антропометрические центры. К 20-м годам Пирсон уже полным ходом научно доказывал превосходство английских над еврейскими детьми. Скажем, здесь
http://onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/j.1469-1809.1925.tb02037.x/abstract
Kоbak верно пишет, что если взять учебник статистики и посмотреть на ссылки к основным методологическим статьям, то они все из таких журналов и на такие темы, что оторопь берет.

Почему это сложилось именно так: некоторые черные мысли имеются (из самого характера статистических заключений). Подмена причин слабыми корреляциями была и остается на редкость удобной для оправдания разного рода дряни.

Б. Юмористически можно изображать любую профессию. Авторы Пруткова вполне могли написать пьесу и про какого-нибудь чудика, изобретающего электрический вечный двигатель - но вряд ли это означало бы, что в те времена физикак была всеобщим посмешищем.

Опять же, есть определенная разница между понятиями "различие" и "превосходство". Можно обнаруживать закономерности - сперва эмпирические наблюдения, потом статистические сравнения, потом теоретические объяснения - между разными параметрами, по-разному представленными в разных популяциях (или как там это называется) разных видов живых существ. И если можно говорить о разных свойствах, допустим, сортов яблок или пород собак, почему нельзя говорить о разных свойствах разных групп людей - без того, чтобы ранжировать их по линейке "превосходства".

Ш. Целью этих упражнений было улучшение пород человеческого скота, а это невозможно без оценок лучше/хуже.

Б. Наблюдение, сравнение, измерение - они все, как формы деятельности, вне этики. Не бывает "хороших" наблюдений и "плохих", "допустимых" и "недопустимых". Для ясности добавлю, что говорю именно о наблюдениях и т.д., а не о специфических методах - понятно, что методы, включающие в себя насилие над людьми, обман и все такое, неэтичны. Оценочность начинает проявляться только тогда, когда из результатов наблюдений и всего такого делаются практические выводы.

Скажем, если говорить не о расовом, а религиозном аспекте - все сразу вспомнят Вебера и т. д., про эмпирическую связь религии с темпами развития капитализма. Множество авторов такие наблюдения делало, множество - предлагало объяснения, далеко не всегда оказавшиеся верными, но в любом случае никто, как мне кажется, не спешит обзывать изучение этой проблематики "дрянью" и прочими обидными словами.

А вот если кто-то из вовлеченных в это изучение займется ранжированием и заявит, что, дескать, "буддисты превосходят мусульман", потому что его наука это доказала - это будет уже основанием для наших оценок.

Точнее, даже не здесь. Это заявление само по себе останется не более чем его личным мнением. А вот когда (и если) оно станет использоваться как "научное" обоснование государственной политики по дискриминации мусульман в пользу буддистов - вот только тогда.

Ш. Макса Вебера я назову дрянью без колебаний, равно как и его зеркальное отражение герра Зомбарта. Тот, правда, находил корреляцию не с протестантами, а жидами, но это уже тонкости их учений, которые со временем нивелировались. Поэтому аналогия мне не кажется прозрачной. Что было на уме у Гальтона с Пирсоном секретом не является. Я не вижу причин, по которым я не должен называть дрянь дрянью, пока она не подошла к самому горлу. Таковы мои мнения, но их обсуждать не интересно, и в этом я с Вами согласен.

Мне кажется, Вы не совсем поняли мой тезис. Статистика хороша для толкания не одной какой-то определенной разновидности дряни, а дряни вообще, любого сорта дряни. Исторически получилось, что ее методы были отточены конкретно на этом сорте дряни, т.к. эта дрянь потребовала особого изощрения по своей самой природе, но это мог быть другой вид дряни.

Вы экономист. Была ли хоть какая-нибудь дрянь в Вашей области за последние 100 лет, которая бы щедро не пересыпалась статистикой? Была ли такая ложь, такой самообман, которые бы не украшал подробнейший статистический анализ?

Б. То же самое можно сказать и о многом другом. Мол, была ли такая дрянь в истории человечества, которую не излагали бы буквами алфавита? Я понял, в чем я с вами не могу согласиться - в отсылке к намерениям исследователя при оценке самих исследований и их результатов. Типа, такой-то был гитлеровским прихвостнем, разрабатывал чудо-оружие для порабощения свободного мира и в ходе своих наработок изобрел хитрую штуковину - и ПОЭТОМУ мы должны считать эту хитрую штуковину дрянью.

Ш. Если эта хитрая штуковина была изначально задумана для дряни, то здравый смысл говорит о том, что за руками надо смотреть в оба. Обычно история иная. Нечто задумывается изначально для чего-нибудь хорошего, но становится дрянью. Но уж если началось с дряни...

Есть и другая разница. Статистика - средство убеждения в отсутвие понимания истинных причин. Такой инструмент патологически притягателен специфически для дряни, так как не дрянь имеет целью правду и понимание, а не правдоподобие. В этом смысле, как инструмент, она модернизированная риторика. Это же объясняет ее позднее появление. Статистика расцвела после реализации, что такое понимание м.б. в принципе недоступно. Когда физика отказалась от детерминизма, круги пошли по всему корпусу знаний. Сразу во многих областях начали остро чувствовать пределы познаваемого.

Б. Я понимаю вашу мысль насчет того, что статистика - это очень хорошее средство убеждения в отсутствие понимания истинных причин. Прежде всего - именно в экономике. Не знаю, насколько вы знакомы с основаниями австрийской экономической школы, но они, собственно, в очень значительной степени и посвящены объяснению этого (нетривиального) принципа.

И, тем не менее, это ошибочное и вредное использование статистики не исчерпывает всех направлений ее использования. И вот в этом мы с вами продолжаем фиксировать разногласие.

В частности, мне кажется, что то утверждение, которое, по-вашему, вытекает из здравого смысла (если штуковину изобрели негодяи, то она плохая) - в чем-то сродни утверждению о доказательной силе статистики, которое вы сами очень правильно опровергаете. Оба отталкиваются от "здравого смысла".

Я же твердо стою на том, что идеи ("штуковины") не бывают вредными. С одной стороны, они бывают верными или ошибочными. С другой стороны, верные (работающие) идеи-штуковины можно использовать ради достижения целей, которые мы разделяем или, наоборот, осуждаем. Но сами по себе они, идеи-штуковины - всегда полезны, потому что пополняют общий объем знания.

Ш. Я не говорю, что статистика дрянь. Мы обсуждали, почему ей было уготовано такое, а не иное рождение, и что этот факт означает.

Насчет вредных идей я, разумеется, с Вами несогласен. Идея, которую Вы утверждаете, составляет убедительный контр-пример Вашему собственному тезису.

Б. Вы, как я понял, говорите, что статистика была придумана дрянными людьми для дрянных целей, и продолжает использоваться дрянными людьми для дрянных целей.

Я бы, возможно, согласился с этим, если бы вы добавили, что она вовсю используется и для самых нейтральных, а равно благородных и полезных, целей. Имею в виду, конечно, цели из области человеческой деятельности, оставляя всякую химию-физику за скобками.

И тогда обнаружится, что даже если топор, допустим, был изначально придуман для того, чтобы раскроить бошку доброму соседу - это никак не мешает использовать его для заготовки дров.

Ш. Статистика - не топор. Даже от самого благородного и полезного применения остается осадочек.

А. использует хитрые методы, чтобы искать гены заболеваний. Это полезно. Однако, с каждым успехом укореняется представление, что таких методов достаточно, а понимания, как работает геном не нужно, это слишком сложно и дорого. Стандарты "сигналов", которые они ищут, все время снижаются, так как не так уж много болезней, определяющихся одним-двумя невзаимодействующими генами. Затраты на перемалывание и сбор данных экспоненциально растут, возврат все меньше. Сейчас применение статметодов уже, возможно, тормозит эту область, а не двигает ее вперед.

Такое происходит во множестве областей. Мы не знаем и, по большому счету, не хотим знать, что делает вещества токсичными, предпочитая миллиардные затраты на испытания и биостатистику. Цена лекарств и экономика биомедицины завязана на тупой перебор, который обходится в безумные затраты. Это как методом проб и ошибок строить небоскребы. Именно статистика вдохновляет подобный подход и делает его возможным. Разница в том, что в 18-м веке в такую идеологию познания не верили, и взяли на себя труд разобраться в предмете по-настоящему, создав сопромат. Это заняло долгое время, но в результате нам не надо строить 10,000 моделей зданий и смотреть, какая из них не развалится.

Я уверен, что и в экономике таких примеров масса.

Понять, как вычленить в сложном простое, и как взаимодействия этих блоков порождают сложность и трудно и хлопотно. Статистика предлагает shortcut. Он всегда чего-то стоит. Вы намеренно отказываетесь от знания и зачастую от самих попыток его получения. Это наркотик. Сначала все хорошо, подъем, парение; как раз в этой фазе идет речь о большой пользе статистического подхода, и это справедливо. С каждой новой дозой возврат уменьшается, пока не начинается застой. С иглы все равно придется слезать, невозможно продолжать до бесконечности, а возможности тем временем упущены.

То, что, статистика создана дрянными людьми с дрянными целями прочно связано с этой особенностью статистики. Эта же особенность притягивает к ней новые когорты таких людей. Но эта фундаментальная особенность никуда не девается и в других случаях.

Б. Я думаю, что понимаю и даже в чем-то разделяю ваш пафос, но - не более чем на эмоциональном уровне. Не на принципиальном, методологическом.

На принципиальном уровне "лишних" знаний не бывает. Если кто-то накапливает статистические данные - то это не в ущерб тому, кто пытается придумать объясняющую теорию, а разве что в помощь.

Конкурируют они только разве что за гранты. Но тут, как говорится, такова селяви - если, допустим, "теоретик" оказался менее убедительным и элоквентным перед лицом раздавателей грантов, чем вы "статистик", то упрекать ему имеет смысл только самого себя.

Собственно, можно ведь сказать, что практически любая человеческая деятельность, включая строительство небоскребов - в значительной (или огромной) степени основана на "статистике", то есть на накопленном опыте, который экстраполируется в будущее и интерпретируется как закономерность, даже если убедительного объяснения, "как оно работает", пока еще не существует.

Ш. Нет, не за гранты они конкурируют. За умы они конкурируют. А те легко сбить пряниками.

Разумеется, статистика продолжает тенденцию, которая была ВСЕГДА. Однако, мы живем в мире, который существует только потому, что поломал эту естественную тенденцию, НЕ пошел по пути наименьшего сопротивления, приняв идею, в которой нет ничего естественного: идею разумного устройства природы. Только она оправдывает вгрызание в гранит, так как гарантирует конечный результат. Статистика эту идею отрицает. Это не конкуренция, а глубинное противоречие.

"И ты, Вася, прав; и ты, Коля, прав" не работает. Если прав Вася (17-й и 18-й век), нас ждет одна дорога; если прав Коля (20-й век) - совсем другая. Я полвека отмаршировал по этой дороге и туда идти не хочу. Насмотрелся. Я хочу туда, к ним, на другую дорогу, которая неизвестно куда ведет, но хотя бы не назад в болото.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив