Немного о провинциальной науке
olnud — 18.05.2011 Часто, очень часто мне приходится слышать, что там, в провинции, науки нет, а та, что есть – смехотворно мала. Москва и Питер – только тут творится научное священнодействие, иногда добавляют еще и Новосибирск. Нет желания спорить с этим, тем более, что у каждого сотрудника есть свой негативных опыт общения с коллегой или аспирантом из провинции. Тем не менее, я с интересом наблюдаю, как меняются эти представления у биологов, которые волей судеб некоторое время вынуждены поработать в каком-нибудь дальневосточном НИИ. Они с удивлением обнаруживают, что в захолустном камчатском филиале ТИГа работают первоклассные альгологии, специалисты по актиниям и асцидиям, которые пишут статьи в ведущих иностранных журналах. В Магадане, в этом тундровом крае, довольно добротная лаборатория паразитологии. И т.д. Да, немного, но и численность дальневосточных институтов, как правило, значительно уступает московским и питерским. Да, много тунеядцев и халтурщиков, но где их мало? В каждом институте можно обнаружить одну и ту же особенность: большинство публикаций в иностранных журналах делается небольшим числом сотрудников. Меня всегда поражали пустынные коридоры многих московских НИИ: "работает на дому" – да у него последняя статья вышла 5 лет назад! Одну мою коллегу, которая числится в крупнейшем московском биологическом НИИ, я не смог застать даже дома, а на работу она не приходила несколько лет.Специфика провинциальных НИИ в том, что многие из них оторваны от того обмена информации, который сложился в той же Москве. Там каждый зоолог (например) знает, что вот этот сотрудник очень мало пишет, но зато он отличный знаток своей группы, авторитет для многих. Знают это из личного общения, из участий в семинарах, лабораторных посиделок, из банальных кухонных разговоров. Т.е. оценивают не только и не столько по публикациям. Провинциальных "отшельников" знают намного хуже, особенно если их визиты в Москву и Питер проходят тихо и только ради дела. Нередко на конференции в ЗИН приезжают весьма сомнительные личности, которые создают не самый лучший имидж для своего НИИ. Все не так однозначно, как это представляют многие столичные сотрудники. Лучшие специалисты по фауне Байкала работают в Иркутске, лучшие вулканологи – на Камчатке, лучшие морские микробиологи и специалисты по морским динофлагеллятам – во Владивостоке. Везде действует закон малых чисел: чем меньше численность сотрудников, тем меньше среди них активных ученых. Вопрос в том, что будет дальше с наследием этих отдельных ученых? Этот вопрос не так прост даже для центральных НИИ. Скажем, в ЗИНе полностью "вымерла" морская нематодология. Нет специалистов по коловраткам и пресноводным моллюскам, хотя когда-то в ЗИН ездили учиться основам ротиферологии и пресноводной малакологии со всей страны – "осколки" этих школ остались лишь в провинции. Вряд ли надолго.
|
</> |