«Нефть из России перевозят на неясных условиях»

— Что известно о сотнях загадочных российских танкеров, которые возят нефть по загадочным схемам? Много ли их, кому они принадлежат? И как это вообще работает в условиях санкций?

— В мире есть так называемый теневой флот танкеров и прочих судов. До истории с российскими санкциями такие суда перевозили нефть Ирана и Венесуэлы, маскируя ее под нефть из других стран. Иранскую, например, возили как малайзийскую и возят, по-моему, до сих пор. Это суда, принадлежащие не особо разборчивым, мягко говоря, компаниям.

Когда начались санкции и возникли ограничения на морские перевозки российской нефти, в России приняли меры. Во-первых, сами нефтяные компании стали обзаводиться танкерами для себя. Точнее, не сами компании, а их подразделения, которые занимаются торговлей, то есть трейдеры. И, например,

государственная компания «Совкомфлот» зарегистрировала в Объединенных Арабских Эмиратах свою фирму и фактически перевела все свои, если не ошибаюсь, 95 судов в юрисдикцию ОАЭ. И они стали перевозить российскую нефть, причем перевозят они ее на неясных коммерческих условиях.

— Это как?

— Поскольку действует потолок цены на российскую нефть, компания, которая предоставляет услуги по перевозке, должна подтверждать, что перевозит нефть по цене ниже 60 долларов за баррель. А эти компании позволяют скрывать реальную цену нефти.

— Что значит — скрывать реальную цену нефти? Кто ж ее купит по цене выше «потолка», если покупатель теперь может ссылаться на потолок и сбивать цену?

— Тут есть хитрость. Когда российское правительство называет цену на российскую нефть, оно использует оценку, данную для российской нефти такими компаниями, как, например, ценовое агентство Argus. Оно рассчитывает цену так. Берут цену FOB (Free on Board) — то, что отгружено в российском порту. После этого рассчитывают, сколько будет стоить фрахт — транспортировка со страховкой — до европейских портов. То есть до тех портов, куда эта нефть не должна идти из-за эмбарго, но они все равно рассчитывают эти маршруты — до порта Аугуста в Средиземном море или до Роттердама. И получается у них где-то 55 долларов за баррель. Это ниже потолка. Исходя из этой оценки, российское правительство начисляет всякие налоги.

Но российская нефть ведь идет не в Аугусту и Роттердам. Она идет вокруг всей Европы, потом через Суэцкий канал, например, в Индию. И компании-перевозчики накручивают свои деньги. Эти деньги в российский бюджет уже не попадают, то есть [спецоперацию] они не питают. Точно так же — со страховыми компаниями: эти деньги тоже не идут в российский бюджет. Есть какие-то портовые наценки и так далее.

В итоге получается, что в Индии цена российской нефти больше 70 долларов за баррель.

Покупателям трудно проводить платежи, потому что западные банки отказываются обслуживать такие сделки из-за того, что конечная цена уже выше «потолка». Но находятся банки, которые все-таки это проводят. Кроме того, индийцы начинают оплачивать в рупиях, а иногда даже в рублях. Это тоже уловки, чтобы обойти потолок.

— Так этот потолок в 60 долларов установлен для конечной цены, уже с учетом перевозок, страховок и всего остального?

— А это нигде не сказано. В текстах, в которых предписаны санкции, этого просто нет. Поэтому российское правительство показывает: видите — цена у нас ниже потолка. То есть они, конечно, так прямо не признают, что соблюдают потолок, но показывают цену, которая ниже его. Ту, которую называет Argus. А все, что накручено сверху, в российский бюджет и не идет.

Мало того, американская администрация обратилась к крупнейшим мировым компаниям, торгующим нефтью, как Vitol, Trafigura и другие, предложив им активнее перевозить российскую нефть при условии, что ее цена не будет выше «потолка». Чтобы не создавать на мировом рынке дефицит нефти.

— То есть санкции в этой части работают?

— Да, санкции работают, здесь они свою роль сыграли.

— Почему все-таки покупатели соглашаются на цену с учетом перевозки, если она выше «потолка»? У них нет возможности выторговать у России большие скидки?

— Это все равно получается дешевле, чем покупать нефть Brent или какую-то еще. Хотя есть подозрения и насчет сговоров между индийскими покупателями и российскими продавцами. Возможно, тут действуют и коррупционные схемы, при которых реально покупатели платят дешевле, но показывают такую цену.

— Когда Bloomberg сообщает, что Россия торгует нефтью по цене выше «потолка», он имеет в виду стоимость с учетом перевозки и остальных накруток?

— Огромная путаница с ценами возникает, когда Argus или Bloomberg в публикациях начинают смешивать российскую нефть Urals, которая должна продаваться по цене ниже 60 долларов, с российскими поставками в Китай.

Идет она по трубопроводу Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО). Сорт называется ESPO, по названию трубы. Есть еще нефть, которая добывается на Сахалине, называется она Sokol. Она тоже дороже, потому что по качеству очень хорошая. И аналитики в отчетах смешивают эти высокие цены с ценой на Urals, в итоге получается цена выше «потолка».

Нефть, которая идет из России по трубопроводам, под ограничения не подпадает. Хотя поскольку российская нефть сейчас «токсичная», она под санкциями, китайцы все равно стали требовать скидок и на нее. Но все-таки не надо путать нефть, идущую из портов на Балтике и в Черном море, с той, что отправляется по трубе в Китай или по трубе на берег Тихого океана, чтобы там из порта Козьмино ее отгружали не только в Китай, но и в Японию. Это просто два разных мира. Кроме того, часть нефти в Китай идет по трубе просто бесплатно, потому что «Роснефть» расплачивается нефтью в счет денег, которые уже когда-то получила. А Bloomberg в последней публикации сделал из них винегрет.

— Сколько ходит танкеров с серой нефтью? И сколько они могут перевезти?

— Есть разные оценки. По одним оценкам, танкеров шестьсот, по другим — двести, по третьим — всего одиннадцать.

— Ничего себе разброс.

— Наиболее разумная оценка — четыреста танкеров. Агентство Splash пыталось их сосчитать, насчитали 441 штуку, посчитали, сколько там больших и малых, класса Aframax, Suezmax, есть приблизительные цифры. Танкеры есть разные, большие и малые, новые и старые.

— Я читала, что это какая-то ужасная рухлядь, на которой нефть возить опасно. Это правда?

— Такие предупреждения, что большинство из этих танкеров исчерпали срок эксплуатации, что они опасны с точки зрения экологии, появлялись.

Но когда мы смотрим, какие суда выходят из российских западных портов, то видим только одно в возрасте 25 лет, остальные моложе. Поэтому я не думаю, что это такая уж большая опасность.

— Где Россия взяла эти танкеры в таком количестве сразу — и чтоб не рухлядь?

— Продаются в мире такие танкеры, в принципе это не проблема. Но действительно какое-то время на них был ажиотажный спрос со стороны российских и пророссийских компаний. Потому что российские чиновники регистрируют компанию за пределами России, покупают несколько танкеров и возят нефть, наживаясь на том, что деньги за перевозку в российский бюджет не возвращаются. Причем иногда эти чиновники покупают такие суда за государственные деньги по высокой цене.

— То есть недавняя новость о том, что какие-то зарегистрированные в Индии компании массово скупают танкеры, это оно и есть? Получается, для каких-то российских физлиц санкции оказались прямо очень выгодны?

— Конечно. Для тех, кто наживается на перевозке российской подсанкционной нефти, они очень выгодны. И нефтяным компаниям это выгодно, потому что нефтью торгуют не они. Они сдают нефть «дочке», зарегистрированной за границей, а та уже наживается. Есть такие «дочки» и у «Роснефти», и у «Лукойла», и у других.

— Если индийцы покупают нефть за рупии, то как потом эти рупии конвертируются в рубли? Или куда компании девают рупии?

— У индийского банка есть валютный счет в российском Центробанке, а у российского ЦБ есть счет в Индии. Это специальные обменные счета. Есть, кроме того, несколько банков, которые занимаются именно конвертацией и обслуживанием таких счетов. Но это действительно проблема, потому что когда в Россию попадают рупии, то покупать на них нечего. Такая проблема уже зафиксирована.

— Я об этом и спрашиваю, потому что у Индии нет таких товаров, чтобы она могла бартером расплатиться за нефть.

— И этим тоже ограничиваются некоторые сделки.

— Как вообще происходят эти серые перевозки? Вот судно ушло, скажем, из Усть-Луги…

— Некоторые сделки происходят более или менее открыто. Есть, например, информация о двух точках в Средиземном море, где происходит перегрузка из танкеров в танкеры: около берегов Греции и на траверсе Сеуты, это испанский эксклав на марокканском побережье Средиземного моря. Около Сеуты стоят три гигантских танкера, зафрахтованные крупными китайскими компаниями, они вмещают два миллиона баррелей нефти. К ним подходят челночные танкеры из Новороссийска — самой разной принадлежности, в том числе и российские. Они сливают нефть в эти огромные танкеры. И вроде бы китайцы купили российскую нефть очень дешево, по той самой цене FOB.

Трудно сказать, сколько всего таких перевозок, я знаю о трех танкерах возле Сеуты и одном или двух возле греческих берегов.

— И это выгодно, несмотря на такие сложности?

— Тут есть еще одна проблема. Если танкер перевез куда-то российскую нефть, совершил длинное путешествие, то обратно он идет пустой. И это тоже надо учитывать.

— Вот как это учитывать? Путь в Индию — это четыре месяца. И обратно порожняком?

— Кто-то должен его зафрахтовать на обратный путь. Он заходит, например, в Персидский залив, заливается нефтью у арабов и дальше везет куда-то арабскую нефть. Но проблема есть. Поскольку танкеры эти вообще подозрительные, часть из них остаются пустыми, и обратный рейс у них порожний.

Но российские компании готовы продавать свою нефть хоть за две копейки. То есть ниже себестоимости. Сейчас считается, что себестоимость российской нефти — 50 долларов за баррель. А были случаи, когда из порта она отгружалась по 37 долларов. Это, конечно, компаниям уже в убыток. Но иначе пришлось бы закрывать скважины, останавливать промыслы. Помимо того, что пришлось бы людей оставлять без работы и закрывать целые поселки, нужно еще вкладывать огромные деньги в консервацию скважин.

А это совершенно невыгодно, если скважину закрыть, то потом восстанавливать добычу — это очень дорого. Это означало бы постепенное умирание отрасли.

Поэтому стараются поддерживать добычу. Есть два способа. Первый — как можно больше нефти отправить на экспорт, второй — часть денег, вырученных за нефть, не возвращать в Россию, это принципиальное стратегическое решение российских нефтяных компаний.