Написал друзьям на юбилей, думаю они не обидятся что другие почитают
Макс Скромов — 25.08.2011Мы жили по соседству он был влюблен , я, конечно и разумеется тоже,по крайней мере мне так казалось ведь в возрасте полностью подчиненном тестотерону и его засилью в организме любой случайно брошенный взгляд, а не дай Бог слово-уже любовь, и ночные придумки идеального образа и «страданья» в кавычках и без оных и гранатовый браслет Куприна и щемящие рок-баллады, слов которых ты не понимаешь, но уже все придумал – там точно про тебя и твою такую нежную, такую романтичную с обязательно несчастливой развязкой -любовь. Утром начиналась другая история, потому что вот та, из «8а» с красной повязкой на рукаве дежурной по школе спросила тебя «почему грязные?» и конечно это точно намек, думаешь ты с трудом отмывая куски прилипчивой осенней глины в противной холодной воде из железного корыта перед входом на крыльцо школы.
А вот он попал по настоящему: втюрился, вбухался, втрескался по уши, по самую маковку,по полной…
Он был долговяз, выше среднего роста, волосы тогда конечно не проявляли никаких признаков будущей лысины, были черны и причесывались так, что хоть и с попытками «под финского мальчика», но все равно лежали горшком, потому как были упрямы, впрочем как и их хозяин. Еще он был крайне немногословен, то ли по причине малого словарного запаса то ли по природной задумчивости и неторопливости суждений. И только с регулярно, повторяющимися временными интервалами выдавал нечто такое : «имхууууууууууу». Это было вздох оленя самца, потерявшего рога в битве с соперником, кота в марте дико влюбленного в кошку из соседнего подвала. В общем чувство было настоящим.
Я видел ее, мы все учились в одной школе. Ростом выше среднего, красивая высокая грудь, фигура потянувшейся ото сна пантеры,- гибкая и чарующая. Шикарные длинные волосы, глаза с искорками озорства за очками в железной оправе. В ней было в идеале все то, что нравилось ему и подавляющей части мужского населения планеты, если они конечно не были идиотами или инвалидами по зрению (о существовании другой половины сильной половины этого самого человечества мы пока , в 70-х даже и не подозревали) . Короче, она была красавица.
Но что то там у них все время случалось, то ли время не пришло, то ли кто то (ну конечно она) кого то испытывал. Они все время ругались, ну и конечно мирились. В дни между примирением и , возможно последующим «братанием», мы тупо утюжили проспекты – от Мира до Комсомольского и обратно. Цели конечно никакой не было, вернее она, тайная разумеется , была –встретить ее, ну, или их. И…. впрочем, что значит это «и…» и что дальше,- никто толком не знал. Чаще всего долгожданная встреча заканчивалась расхождением эскадр ледоколов левыми бортами. Моей задачей было придание этим «случайным» встречам ореола случайности. И вот, как последний дурак, при встрече ЕГО с НЕЙ , я делал вид что нам настолько некогда и мы так торопимся, что вынуждены ускорять шаг, «оживленно» при этом разговаривая. Оживлялся даже на несколько секунд наш задумчивый и долговязый влюбленный. А потом, если у него как всегда не хватало духу остановить ее и выяснить отношения, раздавалось это незабываемое и уже традиционное «имхууууууууууу».
В этой романтической глупости проходили дни и месяцы, мы взрослели и довзрослели до институтов. И тут их развела учеба в вузах в разные города. И теперь это было всерьез. Теперь это была настоящая проверка. Уж не знаю что и как было у нее, а в нашей 3-местке в общаге мало чего менялось. Вздохи, описанные выше продолжали повторяться с примерной регулярностью. Пожалуй добавилось еще одно проявление чувств. Как правило, плотно перекусив бутербродом, состоящим из половины белого батона, щедро намазанного сливочным маслом (или маргарином, в зависимости от удаления от срока получения стипендии) и прижатым таким же не очень скромным куском докторской колбасы, он занимал позу студенческого йога – горизонтальное положение на кровати со скрещенными на груди руками, и медитировал, глядя в одну и ту же не добеленную точку на потолке, опорожнив перед сеансом медитации чайник крепчайшего чая.
Ну и конечно раздавалось до боли знакомое
«имхууууууууууу».
Совершенно неожиданно для меня в году эдак 1983,я из свидетеля взаимоотношений влюбленных, превратился в абсолютно реального свидетеля на свадьбе. И была свадьба, и была она веселая и добрая, впрочем как и все свадьбы того времени, времени, где был ясен путь и твердое завтра, и кроме волнений в Гондурасе и Чили, мало что могло опечалить советского человека, прикрытого мощным щитом мощной же империи.
Сейчас им на двоих больше века. А истории их любви больше 30 –ти. И дети их рождены в Любви и выросли в Любви. И внуки и правнуки будут жить в Любви, ибо освещены светом ее. Ибо нет ничего мимолетней Любви и нет ничего более вечного чем Любовь. И тот кто сумел испытать и сохранить Любовь – сам вечен.
17.08.2011 года