Моя твоя не понимай, или А вот мой шурин уже капитан!

artur_s — 09.02.2025

– Вот у нас на работе взяли новую уборщицу, молодую эфиопку.
Полы мыть, ковровые покрытия пылесосить.
Смотрю, держит она трубу со щёткой от пылесоса вертикально в левой руке, а правой возит туда-сюда пылесос по ковру и смотрит жалобно, почти плачет.
- Чего переживаешь? – спрашиваю.
- Так он не чистит! – отвечает, и бормочет чего-то на своём амхарском. Иврит почти не понимает.
Недавно в стране.

Ну, показал я, как чистить щёткой, а не колесами.
И удивляюсь: да, из другого мира человек!

– А я тоже изумляюсь. На перерыве выходят работники нашей фирмы покурить на улицу, на воздух.
Смотрю, садятся марокканки прямо на асфальт, рядом ставят стаканчики с кофе и смалят цыгарки, как паровоз.
И летом садятся жопой на асфальт, и в другие времена года, если не мокро.
Как не боятся зад замарать и яичники застудить? С детства это у них.





У каждого из нас свой мир.
У одного это мир телевизора.
Работа с восьми до пяти, потом телевизор и – баиньки.

У второго это мир Интернета.
Он не смотрит телевизор – нет времени. Файлы-шмайлы, форумы-шморумы и, естественно, ЖЖ.

У третьего это мир радио. Музыка-классика, музыка-поп, музыка-рок, музыка-рэп.
И, само собой, новости. Каждый час!

У четвёртого это видео.

У пятого это мир карт, казино, биллиарда.

Шестой мир режется в козла.

И в каждом из миров – свои предпочтения, свои кумиры, своя история, своя память.
И, что самое важное, – зачастую эти миры практически не пересекаются!
– Ты знаешь певицу В.? Боже, какой голос!
– Первый раз слышу.
– Ка-а-ак! Не может быть!
– А ты знаешь Другого из ЖЖ? Какую информацию мужик выдаёт! Какие фоты! Знаменитость!
– Как ты сказал? Хе. Это фамилия такая? Первый раз слышу. А что такое ЖЖ? А ты слушал N…? Знаменитость!
– А вы оба слушали Риту?
– Нет.
– Нет.

Люди живут в разных странах.
В разных мирах.
В разных Вселенных.
И так далее.

Теперь представим, что эти миры пересекаются…
И это иногда бывает сшибкой цивилизаций, столкновением миров, Герберт Уэллс и Жюль Верн в одном флаконе.

Вот переехал я из Союза в другой мир.
Стал вписываться.
Вписывался, вписывался, потом, вроде, вписался.
Но вначале…

Иногда разговариваешь с человеком, всё хорошо идёт, а потом – р-р-раз!
И – облом-с!
Разные миры. Разные даже Галактики.

Он мне про Офру Хазу, я ему про Галкина, он мне про Амоса Оза, а я не читал его, а потому крою про Шолохова.
Правда, на Достоевском почему-то наши миры сближаются:
- О, Достоевский, да, да! Он глубоко изучил душу человека! Я его, правда, не читал, но много слышал. И Толстой! О! Я его тоже не читал, но…

Но это я рассказал об интеллигенте. Который читает.
А ведь интеллигенция – она и в Африке прослойка!
А уж в Израиле…
Ну, мы ведь тут рядышком с Африкой.
Хамсины, жара, суданцы, бегущие из Дарфура – это всё оттуда, из неё, из Африки.
Так что у нас прослойка тоже тонкая. Как и в любой стране.
А в основном…

– Вот в шестьдесят седьмом году в Шестидневную войну я был на Синае…
– А в восемьдесят втором зашли мы в Ливан… Ранили меня там. В голову…
– А вот в войну Судного дня, в семьдесят третьем… Был я тогда в Кирьят-Шмона… Эти русские катюши, чтоб они… чтоб им… – и поперхнулся, глядя мимо меня.

Так…
Где же я был в эти времена и что делал?...
Ага.
Вспомнил. На авиазаводе новую технику делал, которая летает и стреляет… Да, да. В Таллинн, Ригу летал в командировки… В Киев, да в Минск. Девок там тискал…

А он тут…

– А вон тот, Рон, сосед… Он в танке горел на Голанах. Ужасы рассказывает. Хотя я и сам тогда в Ливане… вон, видишь, шрам на голове и вот тут, смотри! – и начинает расстегивать пуговицу на рукаве…

А что я могу ему ответить?
Что и сам я в девяносто первом видел рядышком Скады от Саддама и сидел в убежище в противогазе?
Что несколько раз чисто случайно оставался живым после терактов в Иерусалиме и Тель-Авиве?
Что во время Второй Ливанской войны над моей головой летали ракеты Хизбаллы и взрывались они недалеко от моего дома?

Нет.
Он не слушает меня.

Он родился здесь, и вся его жизнь прошла рядышком с взрывами, с убийствами евреев арабами, резавшими вначале ножами, потом перешедшими на бомбы, потом освоившими ракеты.
Он грустно качает головой.
Да, да. Конечно. Ты тоже понюхал пороху.
Да. Но…

А что я ему отвечу?
Про антисемитизм в Союзе, от которого мы и ушли сюда, в эту маленькую страну, со всех сторон окружённую врагами, только и ждущими момента, когда они смогут нас разорвать, утопить, сжечь, прикончить?

Он знает больше меня про это.
Потому что живёт всю жизнь рядом с ними.
А потому и считает, что мы не поймём его, столько здесь пережившего.
И потому молчит, уйдя в свои мысли.

Его информационный мир – в его памяти.
А память эта полна ужасов и крови.
И тяжёлой работы.
Это ведь он превратил голую пустынную землю в райский сад, на который все соседи точат зуб.

И не поможет мне то, что все мужчины моего рода погибли в войне с фашистами. Остался в живых только один, убежавший с женой и дочкой от весёлой жизни на Украине сюда, в Палестину, в начале двадцатых годов прошлого века.

И я не спорю с ним, с этим саброй.
Наша вина, и моя в том числе, что не приехали сюда раньше. Чтобы вместе быть в этих танках.

Я его понимаю.
Он меня понять не хочет.
Миры у нас разные. Внутренние миры.
Создаваемые не книжками и не байками.
А кровью. В том числе, собственною.

Или вот ещё.
Из другого мира.
Много лет назад, ещё в той жизни, сижу я на скамейке в парке с девушкой…

Хотел сказать: сижу и никого не трогаю, но не верьте – это неправда!
Я её как раз трогаю…

И подходит к скамейке, в самый ответственный момент, Некто.
– Здорово, – говорит, – ты Дока ведь?
– Да, – отвечаю, – а в чём дело?
– Ты меня не знаешь. Я – Пушилин. С твоей сестрой в одном классе учились. А ты с золотой медалью школу кончил, верно?
– Ну?
– А ты меня не знаешь. А я Пушилин…

И тут я вижу, у этого Пушилина в руке початая бутыль красного вина.

Да и сам он уже того…

– Хочешь вина? – спрашивает. И протягивает мне бутылку.
– Да нет. Я не пью. Я вот тут не один вообще-то…
– Ладно. Не хочешь – не надо. А я выпью.
Глотнул из горла.

Девушку в упор не видит.

– А ты где сейчас?
– Я инженер. Институт вот окончил. А что?
– Только-то? Институт? А у меня шурин уже капитан! Ага. Пей!
– Не. Не буду.
– Брезгуешь?
– Нет. Не хочу, да и всё. И вообще…
– Эх, ты. Брезгуешь. Все вы такие. А вот мой шурин…

И пошёл своей дорогой.

Девушка спрашивает:
– Это кто был?
– Первый раз вижу.
– А причём тут какой-то капитан? Он тебя уесть решил, что ты инженер, что ли? Какая связь: инженер, капитан?
– А ты бы его спросила.
– Да ну его. По-моему, он просто дурак. Пьяница и дурак. В огороде бузина, а в Киеве…

– Конечно, он не умный. Из другого мира он. И из другого теста сделан. А объяснять ему всякие причинно-следственные связи и прочие премудрости бесполезно. Он не поймёт. Ему проще из горлА.

Кстати, о причинно-следственных связях.

Жила-была девочка.
Папа и мама её очень любили. И во всём помогали.
В институт запихнули через тётю Веру, на экономический факультет.
Потом через тётю Любу и дядю Васю сунули её в контору.
Потом Союз развалился и пошли кооперативы, кооперативы и прочее.
Через брата тёщи соседа дяди Коли определили девушку в кооператив по пельменям.
Но тут два пояснения, а точнее, пояснение и уточнение.

Первое.
Пельменное дело развернулось только так! Целая фабрика получилась из этого самого кооператива. И там потребовался экономист, сами понимаете…

А второе.
Второе – это уточнение.
Девушкой эта девушка уже не была, потому что она жила с женатым мужчиной уже лет шесть к тому времени. Встречалась, как говорится.

По заграницам она каталась одна. На деньги мамы-папы и друга. Того самого женатого мужчины.
И ей было хорошо.
Забот нет.
Хлопот нет.
Если что – папа-мама тут, рядышком.
И мужчина этот. Который женатый и никак не разводится. Ну, ещё был один. Но тот тоже разводиться не хотел.
Но время шло.

А годы уже подпирают!
Девушке-то уже тридцать два.
Она уже главный бухгалтер по пельменям! А семьи своей нет. А мужчины из-за неё не разводятся. Гуляют себе на сторону, а разводиться не хотят. Из-за неё. Да-с. Проблема.

А тут как раз приезжает в городишко старый приятель.
Тридцать восемь лет.
В разводе. Второй раз, между прочим.
От каждой жены по ребёночку. А сейчас холост! О как! Это раз.
А два – это то, что он из Израиля приехал! Иностранец! Живёт там уже пятнадцать лет. Работает по развозке мебели. И хорошо зарабатывает. О!
Самое то! А?

Короче.
Через пару недель пошли в ЗАГС, да и поженились. А чего тянуть-то? Иностранец. Знакомы со школы. Оба холостые. Одна в девках, так сказать, задержалась, хотя и… А второй – холост.
Расписались.
И уехали в Израиль.
Нормальненько? Да. Сейчас много таких пар. Почему бы и нет? Верно?

Кино началось уже на Земле Обетованной.
Поселились в Ащдоде, прямо на самом берегу Средиземного моря.
Красота!
Родня у мужа оказалась самое то.
Бабушка живёт в стране давно.
Денег накопила, сама работала, да и от покойного мужа осталось немало. А внучок один. Ему всё и останется!

На то и дано бухгалтерское образование, чтобы прикинуть, сколько, чего и кому!
Потом муж надумал менять квартиру – молодую жену ведь привёз в Израиль! Правда, третью…
И все здесь…
И дети здесь. И жёны. Пушки, так сказать, заряжёны…

Потом молодая пошла в ульпан учить иврит.
Потом окончила ульпан. Муж вкалывал, как бешеный, с утра до поздней ночи.
Она ходила по магазинам, готовила обеды с ужинами, ждала.

Потом пошли проблемы.
Оказывается, она русская, а поэтому должна отбыть в Израиле пять лет до получения паспорта и гражданства.
Такие порядки. Ну, на Западе вообще это принято.

А тут ей ужас как захотелось проветриться в Испанию.
Или в Грецию. Всё равно.
Раньше ведь как было? Захотелось – звонит маме с папой, те подкидывают гроши, и порядок! Поехала!
Она ведь успела съездить из России кое-куда. Скажешь, бывало, папе… И поехала.
А тут! Паспорт какой-то.

Время шло.
На работу устраиваться не хотелось, потому что боялось.
Там на иврите надо шпарить.
Там надо осваивать новые стандарты, новые правила, новые термины.
А она же главный бухгалтер! Правда, бывший. Но главный!
А тут всё с нуля.
М-да.

А потом, муж-то хороший! Работящий! Вон как вкалывает! По двенадцать тыщ шекелей домой тащит! В сумку! Это же тыщи три долларов!
Так зачем же работать, спрашивается? И этот язык…
Да и люди вокруг какие-то…

Вон, соседи-марокканцы. Орут жутко. И непонятно, чего они орут. Всё время.
Потом вот ещё…
Оказывается, здесь проблем много. Раньше, бывало, как… Звякнешь маме. Или папе. И порядок!
А тут…
Нет, нет, муж хороший. Даже отличный.

Но вот показывают по телевизору, что в России всё хорошо! Какие концерты! Боже мой! Пугачёва! Галкин! Петросян! Дом-2! Красота!
И, главное, всё понятно, знакомо!
А тут…
В телевизоре смотреть нечего.
Чего-то болбочут непонятное.
И потом, жарко. И влажно. Нету леса берёзового. Ну как можно жить без берёзового леса?

Два года прошли в мыслях и сопоставлениях.
Муж пашет с утра до ночи.
Бабушка говорит: всё оставлю внуку!
Марокканцы громко разговаривают.
Мама с папой часто звонят и уговаривают не рыпаться и смирно сидеть.
Короче, голова кругом!

Решила рожать.
Сказано – сделано! Родила девочку.
Муж счастлив.
Третий ребёнок! Ура.

Молодая мама реже вспоминает про бухгалтерию, потому что призвание женщины – это растить детей!

Но временами всё же прорывается мысль: там я была не хухры-мухры, а Главным бухгалтером по пельменям, а тут…
Да что тут может быть? Какая работа? О чём вы говорите? Вот там хорошо! И потом, если чего – скажешь, бывало, папе-маме, и всё – тут же всё делается! Почти само собой!
А тут…
В Испанию нельзя. Паспорта нет. Даже во Францию… А так хотелось…

А потом, чего это всё время крик: ах, заграница, ох заграница!
И подруги далеко.
Правда, один бывший кавалер, он же начальник, стал миллионером! Взаправдошным!
Недавно ездили к нему в Эйлат.
Он тут, в Израиле, виллу прикупил.
И ездит. Миллионер. Бывший начальник.
Собственно, почти друг-приятель. И ещё миллионеров знаю. Вовка вот тоже. Говорят.
Эх.

Работа? Какая работа? Мне дочку сейчас растить надо! Года два-три, как пить дать! А, может, и того дольше.
И потом.
Вот мне сказали, что в России сейчас так здорово! И миллионеров там полно.
Подожду ещё немного. Если так дело пойдёт, надо возвращаться, пока не поздно!
А то ещё забуду специальность. Три года прошло. Не шутки! Быстро время бежит…

Правда, муж вкалывает…
И ни за что не хочет уезжать отсюда. Патриот тоже нашёлся… Люблю, говорит, и Израиль и народ здесь…
А чего здесь любить?
Кого? Этих соседок-марокканок, которые так орут?...

В общем, всё ясно.
Надо съездить посмотреть на родину.
Мама с папой, правда, стареют.
Но ничего.
У меня там Верка в одном месте работает… и Тоська в муниципалитете, вроде.
А потом, фирма-то моя цветёт и пахнет.
А я же там бухгалтером работала. Не хухры-мухры!
Главным…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив