Моя карьера в мещанстве

remeddios — 29.01.2016 В девятнадцать лет в меня влюбился мальчик. На третий день после знакомства он пришел ко мне в общежитие и сказал: я поговорил с мамой, пойдем жить к нам.

Мы сидели с ним на двух сдвинутых стульях в отгороженной кухоньке, за тонкой перегородкой девочки-соседки на железных кроватях читали Карамзина, а внутри меня сиротка приказывала: соглашайся!

Потому что он жил в чудесном доме сталинской постройки, и при входе в квартиру сразу становилось понятно – здесь все для большой семьи, широкий коридор со шведской стенкой и двери многочисленных комнат. Ни одна из них не была проходной в этом доме. Давно не делался ремонт, но это только показывало всю прошлую жизнь этой семьи ясно и четко. Дети, брат и сестра, конечно же, учились в художке, и в комнате мальчика висели его ученические работы. Мама на даче выращивала пионы. Утром папа ходил гулять с собакой во двор, старый зеленый двор, по соседству была кулинария, и в шесть утра воздух во дворе пах булочками. А в самой той квартире воздух пах спокойной жизнью: на обед варили суп, каждый день новый, я потом уже в кулинарной книге великого Похлебкина прочитала, что только в благополучной, хорошей семье варят суп, слишком много усилий и телодвижений требует его приготовление.

В этой семье варили. Еще здесь вкусно пахло старым паркетом и старыми книгами. Хорошим шампунем из ванной. Тут было все, чего у меня не было в моем общежитии.

И я отказалась.

Я знаю, что все сделала правильно. Я не любила того мальчика – это раз. Приходить в качестве сожительницы в дом его приятных и воспитанных родителей я не хотела, была гордость - это два. И в общем-то в даже это условное замужество надо бы приходить с каким-то приданым. Ничего у меня не было тогда, внутри было много всего, но во внешний мир я не умела подать это интересно и легко, не было главного приданого – легкого веселого характера и согласия на всю эту благополучную жизнь.
Сознание мое было сознанием сиротки: я уехала от папы-алкоголика и пьяных драк – куда угодно! – на нелюбимый факультет, в общежитие, в комнату для четырех девочек, на кровать с панцирной сеткой. У меня была одна желтая кастрюлька и даже чашки для чая не было. Но больше этого материального неблагополучия было неблагополучие внутри. Мне казалось, что любовь и внимание людей нужно обязательно заслужить, а мне и заслужить было нечем. Так и любить меня незачем.

С тем мальчиком потому и не срослось. Он был очень яркий, самобытный, и ему рядом нужно было уверенную с себе львицу, а не испуганного репейного щенка.

Потом случились еще два подобных дома: два лета жила в квартире своей научной руководительницы, следила за котом, пока хозяйка отдыхала в санатории, и несколько лет дружила и обедала у девочки-художницы Марьям.

И везде было одно и то же, и это одно я захотела всем сердцем тогда: старые книги, потемневший паркет, суп на обед, и в супе – зеленый укроп с собственной дачи, картины, написанные руками детей этой семьи. Много фотографий на стенах. И запах – запах семьи из множества людей, живущих в одном доме, шутки дедушки за обедом, или шутки папы, очень ласковая мама, старая машина, которую папа с сыном бесконечно чинили, толстый пушистый кот, джунгли цветов по подоконникам.

А у меня было все другое. Я начала работать в школе. Была очень маленькая зарплата, я снимала комнату в квартире у сумасшедшей хозяйки и спала на матрасике на полу.

Но тогда я еще не понимала, что хочу совсем другого. Мне казалось, что та многолюдная семейная благополучная жизнь – ко мне совсем не относится. Что вот, я, девочка, да, я учительница, но даже в школе ученики принимают меня за девятиклассницу, я девочка, которая идет поздно домой в неуютную квартиру, на матрасик, и пальто куплено у соседки по комнате в общежитии.
У грешного самурая тоже не было встроено ни одного девайса для домашнего уюта, хотя моя бывшая свекровь – мастер-хозяйка, и умеет самым экономным образом обустроить быт так, что кажется – ты в раю! Я очень уважаю ее за это, и за то, что новый год она проводила для всей семьи, и готовила маленькие подарочки всем, и дома у нее всегда было светло, хорошо.
Ну вот. Я пишу было – у нее и сейчас очень хорошо дома, только я там не была уже несколько лет. И самое радостное, что я вспоминаю сейчас из той жизни – это наши общие завтраки на террасе дачи, за старым круглым столом, классические завтраки с овсянкой и маслом в масленке, и чай со смородиновым листом, и детские рисунки прижаты карандашами на перилах крыльца.

Я так мещански и подробно пишу, потому что все эти бытовые штуки - в моих глазах – знаки той жизни, которой у меня никогда не было, и к которой я так сейчас стремлюсь.

Потом каким-то невероятным образом на меня свалилась моя квартира на Пушкинской. Не знаю, что за добрые ангелы за мной приглядывают, но эта однушечка была та самая, как я хотела, и откроешь форточку, в окно влетает запах утренних булочек с хлебозавода и сворачивается в крендельки, и к чаю…

И все равно с тем мужчиной я не могла жить так, как подсознательно всегда мечтала. Я делала обеды на две и на четыре персоны (если приходили его дети). Покупала посуду. Покупала мелочи в Икее. Денег не было совсем, мама отдала мне старые школьные шторы, я бесконечно выращивала подоконниковые культуры, которые также бесконечно гибли.

Говорят, чтобы достичь в чем-то мастерства, нужно заниматься этим делом десять тысяч часов.

Я не могла идти в стороны своей мечты. Во-первых, поверила, что в кочевой жизни без материальных зацепок – много настоящего и много прелести, все остальное - мещанство. Так мне говорил тот мужчина. А во-вторых, у меня не было ни внешних, ни внутренних ресурсов. Особенно внутренних. У меня не было встроено этого понятия дома, семьи, не была развита - черт ее побери - «культура быта».
Я не могла идти в стороны своей мечты. Не могла ползти. У меня не было ничего. Даже покупка зимнего пальто обсиралась грешным самураем.

И я просто легла головой в ту сторону. Мне очень нужен был большой дом, и дача, и главное –семья, люди, с которыми я хочу прожить большую часть своей жизни, прожить в любви, помощи друг другу, и хотелось бы почаще ржать всем вместе.

Поэтому ушли из жизни люди, которые мои интересы не разделяли.
Поэтому в день, когда грешный самурай позвонил мне и сказал: так, сука, у тебя есть полчаса, подготовь диван, стиральную машину и холодильник, приедет газель, я все забираю, - я сначала заплакала от обиды, а потом выполнила приказ Печи: закрылась дома и не собиралась отвечать на звонки, и нихуя ему не отдала. И дело было не в вещах, а в том, что мне надо было сохранить мой дом и мой мир, я не могла больше позволить никому его разрушать и топтать мои клумбы.

А потом я стала делать то, чего всегда стыдилась. Купила новые шторы. Сварила сто миллионов банок варенья. В дом пришел Витякот. Расцвели фиалки и даже немного спатифилумы. Освоила несколько пирогов, в дополнение ко всегдашней шарлотке – ванильный творожник, песочный абрикосовый, домашний грушевый. Я вяжу, и вяжу очень красиво. Господи, вяжу!!! И масло подается к завтраку в белой масленке.
Я поняла, что может так случится, что никто меня не приведет в готовый дом, к маме и ежедневным супам. Значит, я сама буду варить супы. Я сама куплю себе дачу. И кот у меня будет свой собственный. Бошечка моя была повернута в направлении мечты.

А потом прекрасный Юэн Макгрегор пригласил меня на выставку рисунков Пикассо.
«Как ты относишься к искусству? – Имею самое непосредственной отношение, я сама рисую!»

Мы ходили «от письки с сиське» и ржали бесконечно. И еще я немножко вдыхала его запах, и он пах, как пахло во всех домах моей мечты – в доме на Советской, и в доме Марьям, и в доме Натальи Геннадьевны.

И все стало хорошо.

Этот текст нужен в первую очередь мне самой. Я прошла длинный путь от сильнейшего внутреннего сиротства к обретению своих ресурсов. Конечно, все еще стыжусь мещанства, но как-то оказалось, что «быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Хороший дом и вкусный обед нисколько не мешают много работать в профессии, и быть рядом с близкими и ржать, пусть не читать, но много слушать аудиокниг, и команде «Звездочка» - быть в пятерке лучших своего дивизиона.

Да боже мой, пусть будут эти пироги!


И эти


И эти



И этот кот.


Которого и мыть иногда надо.


И супы пусть эти будут. И пол мыть я всегда готова.







Пусть все это будет. Путь будет это мещанство! Общий дом с родными людьми.
Только пусть там пахнет так, как я люблю уже много лет.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив