Москва, кузены и муха цеце

merienn — 03.06.2011 *никого нет в ЖЖ, гулкая пустота, так что вывешу просто для себя - чтобы посмотреть на просторе*

На меня надели выходной темно-синий костюмчик. Шерстяной, кусачий. Я все время ерзаю и чешусь.
На костюме тонкие белые и красные полоски - по низу свитера и на рукавах.
- Как ей идет синее к золотистым волосам! Красавица, русалочка!
- Твой глаз в твою жопу, - вполголоса бормочет бабушка, - никуда ребенка вывести нельзя, налетят как коршуны. Своих нарожайте и хвалите!
- Мама! – шепотом вскрикивает мама.
- Никто не слышал, что ты нервничаешь, - осаживает ее бабушка и прерывисто вздыхает.
Я впервые в таком странном месте.
Очень много людей, очень шумно, все с большими чемоданами, и какая-то женщина квакает непонятное по радио, и люди хватают чемоданы и бегут – все в одном направлении.
Мы с мамой, папой и бабушкой стоим возле длинного железного домика. У него огромные колеса, которые сильно пахнут – как трактор в деревне у соседа Тамаза.
Старшие говорят о чем-то своем, я у папы на руках верчу головой – мне ужасно нравятся светящиеся буквы на стене.
Мы заходим внутрь домика – а там комнатки! Папа поставил меня на пол, я немедленно побежала, потому что устала без движения – ножки затекли.
- Стой, стой! Куда! Мама, как ты ее довезешь, я не знаю, ей-Богу!
Меня ловят на входе в одну из маленьких комнат – там темно, и сидят какие-то незнакомые люди.
- Наше купе вот тут, - говорит папа. Свет включается, я вижу диванчики с подушками и столик у окна. Папа сажает меня на один диванчик, а второй – о, чудо! – поднимает, а под ним – яма.
Мама и бабушка складывают в эту яму наши сумки и чемоданы. Диванчик снова захлопывается.
- Не вздумай пальчик туда засунуть, - предупреждает папа.
- Мы с бабушкой здесь будем жить? –догадываюсь я.
Старшие смеются – они каждый раз смеются, стоит мне сказать хоть слово. Наверное, я специальный человек, чтобы смешить других людей, и сама заливаюсь хохотом.
- Вот билеты, а деньги проверила? Шукри вас встретит, ничего не бойтесь. Лекарства вроде все взяли. Чай вам дадут, а где сумка с едой?
- Идите уже, - спохватывается бабушка.
Мама с папой целуют нас, выходят из комнатки. Бабушка снимает , наконец, с меня жаркий свитер, башка застревает, я отбиваюсь руками, падаю с диванчика, и башка вылетает вон! Какое облегчение!
Бабушка отодвигает занавеску на окне и – о, еще чудо! – мама с папой стоят уже там!
- Они не будут с нами жить? – тревожно спрашиваю я.
- Мы сейчас поедем, - успокаивает бабушка.
Как поедем? Это же дом. А не машина! Я ездила в машине. Она пахнет так противно, что меня сразу начинает мутить, и голова кружится, и я начинаю хныкать, машину часто останавливают, дают мне воды, моют лицо. Не люблю ездить в машине – если бы не деревня, вообще бы туда не села никогда.
Но это не машина, водителя нет. Люди ходят взад-вперед по коридорчику, Может, это самолет?
Вдруг домик качнулся. Мама и папа замахали так, как будто собрались подняться с асфальта и полететь. Я оглядываюсь на бабушку, она тоже машет, значит – опасаться нечего. Мама и папа, и все это странное место со светящимися буквами, и квакающим радио поплыли назад, и вскоре пропали, а вместо них, как в телевизоре, пошли другие картинки.
- Мы едем? – догадалась я.
- Едем, едем, чуку-чуку, - соглашается бабушка, вздыхает, как будто сбросила большой мешок, и обращается к Богу – это ее невидимый друг и собеседник, которого она постоянно о чем-то просит:
- Отец Небесный, пусть наша дорога благополучно начнется и закончится, пусть мы с миром приедем, и пусть там, где нас ждут, все будут здоровы, и те, кого мы оставили, тоже будут здоровы.
Аминь.
- Аминь, - повторяю я, потому что бабушка сказала – это слово должны сказать все, и тогда все сбудется.
-Бисмилла, - говорит бабушка.
В окошке картинки побежали быстрее. Появились дома, потом улица с машинами и фонарями, потом появилась полоска моря.
- Это самолет? – осеняет меня.
- Это поезд, - взволнованно отвечает бабушка.- Господи, как давно я никуда не ездила! И так далеко!
- А куда мы едем? В деревню? К Найде? – озадаченно спрашиваю я.
- К твоему дядечке, в Москву. Он по тебе очень скучает! И по мне тоже, - и по бабушкиному лицу растекается свет и тепло.

Ехали мы целую вечность.
Сидеть в нашей комнатке скучно, поэтому, стоило бабушке выйти по какой-либо надобности, я спрыгивала на пол и босиком бежала в соседние комнатки. Все были счастливы меня видеть – это уж как обычно. Я садилась за стол, брала сушки и конфеты и рассказывала, что у меня есть собака Найда, у которой на ухе клещ, и еще – что папа убил на охоте зайца, и его ели всей деревней!
Бабушка искала меня по всему вагону, проводницы искали вместе с ней, закатывая глаза, и, найдя беглянку, она хватала меня и страшно извинялась, а люди смеялись и просили оставить.
- Тоже мне, нашли клоуна, - ворчала бабушка и слегка меня в сердцах встряхивала, я думала – это такая игра и роготала на весь вагон.
В поезде бабушка все время клевала носом: снизу стучало прямо в живот – дум-папа, дум-папа, и стук был ритмичный, как в люльке, а у меня в голове музыка ложилась на него сама собой. Я задирала ноги на мягкую стенку и во все горло распевала «аааа-уууу-иииии»!
- Этот ребенок когда-нибудь спит? - хмуро спросил соседний пассажир.
- Чшшш, замолчи немедленно, нас скоро с этого поезда выкинут, всех с ума свела, - шипела бабушка. – Извините, ради Бога, ей простора маловато.
Вскоре для меня нашелся компаньон.
Лысый дядечка стал отличным товарищем – очень много смеялся, любил поглазеть в окно и поговорить. Мы часами смотрели картинки в окне, называли все ее составные части и сочиняли песни.
- Поросята, поросята, а с ними – большая свиньяяяяяя! – распевали мы вдвоем, когда бабушка возникла на пороге.
- Дай вам Бог здоровья, - молитвенно сложила руки бабушка.
- Что вы! Такого попутчика найти – как мне повезло! – смеялся дядечка, и я просила бабушку не мешать. Она приносила еду мне из нашего домика сюда, к новому другу, он тоже угощал меня конфетами , а когда я уставала и меня побеждал сон, дядечка нес меня на руках к бабушке, где она с очками на носу читала старую книжку с картинками.

В Москве было много загадочного.
Например, на лестнице была комнатка. Дядя выходил из квартиры, заходил в эту комнатку, потом нажимал на кнопочку, и двери закрывались сами. Потом они снова открывались, а там уже никого не было!
Я страшно волновалась, прыгала на месте, но не уходила. Потом мои кузены заходили к комнатку, снова нажимали кнопочку, исчезали за сердитыми дверями, и через некоторое время двери разъезжались, а там – стоял дядя с кучей газет в руке!
- В твоем Батуми такое есть? Нету, - трепал меня дядя до кудрям и заводил обратно в квартиру.
Я очень возмущалась, когда нашей комнаткой пользовались соседи!
Кроме волшебной комнаты, была еще лестница – только не дома, а под землей. На ней ступеньки плыли, как река, глаза начинали разъезжаться в разные стороны, и надо было ухитриться попасть именно посреди ступеньки, а то если между, то упадешь. Я бы каталась на этой лестнице целыми днями, но старшие поспешно меня уводили, и я мечтала убежать от них, чтобы никто не мешал изучить лестницу поближе.
Правда, людей там было столько, что немного отстанешь – и готово, тебя никто не увидит. Однако бабушка знала, с кем имеет дело, и цепко держала меня за запястье.
- Ты соображаешь, что если тут потеряешься, мы тебя в жизни не найдем? Это - Москва!
«Москва» звучало так угрожающе, что я немедленно поверила – да, потеряюсь.
Хотя, потеряться навсегда – это интересно.
Тем более что кузены отравляли мою безмятежную жизнь.

Каждое утро уходили с портфелями, а каждый вечер сидели за круглым столом, уткнувшись носами в книжки. Тетя ругала брата, что он лодырь, а на сестру – наоборот, не могла нарадоваться. Брат, и без того тощенький, гнулся к столу, и частенько дезертировал с места мучений. Двоюродные меня за человека не считали, не играли со мной, гнали от стола прочь и не давали тетрадки для порисовать. Поэтому я сидела в засаде за диваном, сопя в дырочки, и стоило им отлучиться, подбегала к столу, хватала ручку и быстро-быстро черкала в распахнутых беззащитных тетрадках.
- ЧТО ЭТОООО????!!!! – визг моей сестры сотрясал квартиру. – Я ее убью!! Какого черта вы ее привезли на мою голову?
- Отлично! – радовался брат. – Скажу завтра в школе, что малолетняя мымра испортила мое домашнее задание!
Тетя и бабушка единым фронтом стояли насмерть, не давая отличнице меня убить. Я пряталась за их юбки и показывала язык.
- Вот, опять!!! – орала сестра. - Мне что, каждый раз переписывать все заново? А музыкой когда заниматься?
- Как тебе не стыдно – связываешься с крошечным ребенком! – выговаривала тетя, хотя было видно, что она тоже не прочь меня отметелить.
- С крошечным??!! Муха цеце тоже крошечная, а верблюда может в гроб загнать! Чтобы я ее рядом с собой не видела!!
- Муха цеце, - фыркал брат, - образованность свою хочут показать!
Я не подозревала о человеческой злопамятности и коварстве, поэтому легко попала в ловушку: на следующий день кузены поманили меня конфетами за диван, и сколько успели до включения пожарной сирены, всласть оттаскали за уши и волосы.
- Вот тебе, младшая, вот тебе! За мои тетрадки и нервы! – шипела сестра, откручивая мне ухо.
Сирена сработала на совесть: кузенов примерно наказали, а меня утешали всей семьей. Я всхлипывала, икала и торжествующе смотрела на незадачливых мстителей с бабушкиных безопасных колен.

С какой стати моей тете взбрело в голову искупать нас всех вместе – могу лишь предположить, что, по ее мнению, общее купание нас примирит. Не могла же она экономить горячую воду?!
В ванне мы пробултыхались ровно минуту, и тут мне захотелось в туалет. Сестры я боялась и не посмела позвать старших, поэтому совершенно закономерно пустила свои богатства плавать по водам.
Сирена в этот раз была нечеловеческой мощи: орали двое! Кузены выскочили из воды и самозабвенно разрабатывали легкие. Стены ванной раздулись, а вода заледенела. Старшие на подламывающихся ногах вломились в комнату ужасов и…
Опустим завесу милосердия над картиной.

Должно быть, плавающая по волнам какашка сыграла роль в нашем примирении и братании: кузены, наконец, осознали, до какой степени я тупая. Или коварная – не могу судить. Во всяком случае, память предлагает мне такую финальную картинку: мы стоим у окна, брат поддерживает меня на весу, чтобы я могла увидеть ночную улицу – был Новый год, и всюду горели разноцветные лампочки невиданной красы.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив