Мир-Ям: история сербской Джейн Остен

fem_books — 21.03.2023 В «Голосую за любовь», сборнике югославской прозы женского авторства, где я читала первый роман Дубравки Угрешич «Штефица Цвек в когтях жизни», совершенно удивительное предисловие. Принадлежит оно перу Н. Смирновой, так что версия злокозненного женофоба, решившего хоть введение, да испортить, отметается. Хотя возможен псевдоним. Приведу первые два абзаца, из них понятен общий тон:

Нетрудно заметить, что авторы вошедших в сборник повестей — женщины. При составлении, разумеется, не было намерения представить «женскую прозу», скорее наоборот: сборник — еще один довод против искусственности такого деления, имеющего свою историю. В начале нашего века А. Блок, рецензируя «дамский» роман, не без одобрения приводил слова французского критика Реми де Гурмона: «Когда женщины пишут, — говорит Реми де Гурмон, — даже искренне, только для себя, в потаённых тетрадках, они думают о неведомом божестве, читающем, быть может, из-за плеча». Когда женщины пишут не только для себя, и того хуже — они могут довести человека со вкусом до убийства. Это известно из рассказа А. П. Чехова «Драма», в весьма комических тонах живописующего даму-авторшу — «на ней был турнюр с четырьмя перехватами и высокая шляпка с рыжей птицей». Финал чеховского рассказа («Присяжные оправдали его»), пожалуй, слишком оптимистичен, если учесть блестящую коммерческую карьеру, выпавшую в двадцатом веке на долю эскапистского «дамского» чтива, поставленного на конвейер предприимчивыми дельцами от искусства (надо полагать, мужчинами в деловых пиджаках, без турнюров).
Югославская литература тоже не обошлась без женской прозы, причем представлена она была в своем исконном — сусальном — виде, высмеянном остроумными классиками. В период между двумя войнами кумиром женских сердец была хорватская беллетристка Милица Яковлевич, не покладая рук трудившаяся в псевдоромантическом жанре. Остается гадать, была ли у писательницы «высокая шляпка с рыжей птицей», но у нее был эффектный псевдоним — Мир-Ям, а в творческом активе — вместительный сундучок любовных авантюр с завлекательными названиями: «Грех её мамы», «Непобедимое сердце», «Холостяк в браке», «Похищение мужчин», «Дама в голубом» и т. д. О «феномене Мир-Ям» критика до сих пор упоминает не без некоторого смущения, словосочетание «мир-ямовская проза» стало нарицательным для обозначения легковесного, бульварного чтива, а в качестве похвалы женщине-литератору зачастую употребляется выражение: «В ее стиле нет ничего женского, сентиментального, мир-ямовского». Именно такой комплимент сделал критик В. Стеванович молодой сербской писательнице Биляне Йованович, в творчестве которой ощутимы феминистские тенденции. Критик одобряет ее «юмор, трезвость и цинизм». Пожалуй, юмора и трезвости в ее произведениях маловато, а вот цинизма переизбыток, поскольку женская самостоятельность сводится всего лишь к эротическому самовыражению и к оппозиции всему мужскому. В конечном счете проза писательниц, придерживающихся феминистского шаблона, именно мир-ямовская, с поправкой на новейшие веяния времени, у них общий со слащавой Мир-Ям знаменатель — социальная беспроблемность, которая традиционно ставится в вину «женской» литературе.

Биляна Йованович прожила недолгую (всего сорок три года), но очень яркую жизнь, активно участвовала в антинационалистическом движении. В её память правительство Сербии учредило премию Йованович за лучшее литературное произведение на сербском языке. Вручается эта награда с 2005 года. Не вполне понятно, зачем, чтобы хвалить одних, нужно мазать дёгтем других, но так делается. С известным сожалением Н. Смирнова подытоживает: ...совсем недавно, в восьмидесятые годы, одно из загребских издательств переиздало переживательные романы незабвенной Мир-Ям, то ли ориентируясь на стиль ретро, то ли удовлетворяя возросший спрос читателей, приуставших от прочно утвердившейся в книжном быту сексуальной революционности, на романтические чувства.

Жил-был государственный чиновник Яков Яковлéвич. Жена его умерла, осталось восьмеро детей. Дому нужна была хозяйка, дочерям и сыновьям — если не вторая мама, то хотя бы честная, порядочная мачеха. И стали друзья да родня настойчиво намекать вдовцу, что есть вот некая Симка, вдова строгих правил, и она очень не прочь снова под венец, и большого семейства не убоится, и вечных твоих переездов по службе... Особенно напирали советчики на то, что Симка бездетна; в патриархальном королевстве Сербия господствовало убеждение, что бесплодный брак всегда вина женщины, следовательно, к восьмерым детям никто уже не прибавится. Думал-думал Яковлевич, взял и посватался. Симка его сватовство приняла. Свадьбу сыграли в 1886 году, после Великого поста, а уже 22 апреля 1887 года родилась дочь Милица. За разъездами также дело не встало: Милица появилась на свет в городе Ягодина, её брат Стеван в Княжевце в 1890 году, а ещё через два года, уже в Крагуеваце — младшая, Зора.

После крагуевацкой гимназии Милица поступила в Высшую женскую школу в Белграде, после выпуска несколько лет там преподавала. Актриса Невена Урбанова, хорошо знавшая семью Яковлевич, вспоминала: Милица была красивая, пышная блондинка, на пляже читала Рабле в оригинале... И вот такая-то столичная красавица, которой двадцати ещё нет, едет в село Криви-Вир сельской учительницей! Знакомые ужасались: похоронить себя в глуши, ради чего? Уж эти современные идеи! Сплетники подозревали какую-то сердечную рану. Возможно, не без оснований. Милица, чьей основной литературной темой были семья и брак, никогда не выходила замуж, не имела детей. Вернулась она в Белград уже после Первой мировой войны. Брат Стеван, закончивший философский факультет и отслуживший на фронте артиллеристом, стал старшим преподавателем в Четвёртой мужской гимназии. У него на Молеровой улице поселились сёстры, Милица и Зора. А когда Стеван женился, он оставил дом сёстрам, а сам переехал.

История сохранила дату начала журналистской деятельности Яковлевич: 1 июня 1921 года. С этого времени она непрерывно отработала двадцать лет: первые пять в ежедневной газете «Новости», а следующие пятнадцать в «Иллюстрированном еженедельнике», популярнейшем сербском журнале. Именно там по частям, сериями, публиковались под псевдонимом Мир-Ям, т.е. Мирьям, любимая библейская героиня, романы, где в финале гордые и эгоистичные герои претерпевали заслуженную кару, а добропорядочные, чистые женщины обретали счастье, как водится, в супружестве. Мелодраматичность сюжета, впрочем, с лихвой возмещалась обширным знанием сербской жизни. Небольшие провинциальные городки детства, деревня со своим старинным укладом, любимый Белград — всё это воскресало на страницах романов Мир-Ям и становилось средством культурного обогащения читательниц. Конечно, идеалом Яковлевич была довоенная шумадинка, то есть жительница Шумадии, центральной Сербии, оплота традиционных ценностей. Но её героини и образование получали, и путешествий не боялись, и трудности преодолевали, и способности свои развивали. Известно эссе Мир-Ям «Следует ли поставить женщине памятник?», посвящённое вопросам женского равноправия. Феминизму она отнюдь не была чужда и в своих бестселлерах продвигала идеи равенства, общественного признания женских заслуг.

Прославилась Мир-Ям не только в области прозы. В 1939 году на сцене столичного Нового театра поставили её пьесу «Тамо далеко», прошедшую с огромным успехом. Исполнительницу главной роли, Жанку Стокич, вызывали на бис десятки раз. Критики, что им оставалось делать, критиковали за банальность и шаблонность сюжетных ходов, читательницы расхватывали романы, как горячие пирожки, а жизнь шла своим чередом. В период между двумя войнами никто ведь не знает, что это период между двумя войнами. Мир-Ям называли сербской Джейн Остин.

Потом пришли оккупанты.

Именитой журналистке почтительно предложили участвовать в работе газеты, выходящей под эгидой нацистов, но Мир-Ям отказалась, отговорившись старостью и слабым здоровьем. Жили они с сестрой Зорой в удручающей бедности, помогали поклонницы и некоторые небескорыстные типы, о которых речь будет впереди. Брат Стеван, к тому времени тоже именитый прозаик, автор блистательной «Сербской трилогии», попал в плен под Котором. Судьба его была неведома. Когда в 1945 году оккупация закончилась и из плена вернулся Стеван, освобождённый из лагеря Красной Армией, изнурённая пожилая Мир-Ям помолодела в один миг. Немедленно устроилась она в газету «Голос», но... согласно действовавшим тогда правилам, журналист, сделавший в своей работе перерыв более полугода, лишается членства в Ассоциации журналистов, а следовательно, и работы. Напрасно здравомыслящие коллеги взывали к логике: перерыв был вызван отказом работать с оккупационными властями! Новое начальство было неумолимо. Ведь согласно девизу того времени, отдых под запретом, пока идёт реконструкция, а Яковлевич, всё-таки одна из самых старших сотрудниц «Голоса», постоянных нагрузок и переработок не выдерживала. Свою лепту внёс и поэт-сюрреалист Оскар Давичо, на собрании Союза писателей Югославии подведший такой итог деятельности Милицы Яковлевич:

Некоторые товарищи не пишут воинственно, как того требует наша действительность. Они не пишут по-коммунистически, они пишут по-буржуазному сентиментально и мило, как Мир-Ям.

И на пятьдесят пятом году жизни невоинственная Милица Яковлевич осталась без работы. Даже заступничество брата не помогло. Единственно, он выхлопотал сестре небольшую пенсию. Новых книг Мир-Ям не печатали. Запрещать не запрещали, просто не печатали. Она умерла 22 декабря 1952 года. Дом на Молеровой улице снесли, саму улицу тоже перепланировали, теперь на карте её нет. И оставалось бы вздохнуть и поставить тег «забытые имена», но и жизнь богата не только на дурное, но и на доброе. В 1972 году экспериментальный театр «Ателье 212» поставил драму Мир-Ям «Раненый орёл», после чего писательницу постепенно реабилитировали. В восьмидесятые годы переиздали её романы. А начиная с девяностых, Мир-Ям открыли сценаристы сериалов. Форма романа с продолжением очень удобна для экранизации в этом жанре, и лучшие произведения Милицы Яковлевич — «Женатого холостяка», «Раненого орла», «Грех её матери», «Маленькую жёнушку», — смотрит, перечитывает и обсуждает теперь вся страна. И мне сей чаши не миновать, так как мыльные оперы исключительно полезны для освоения повседневной лексики. Впечатления обязуюсь фиксировать.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив