Миллионы россиян заняты непонятно чем

zsbooka — 28.01.2019

Обычно Александр Идрисов, основатель и президент консалтинговой компании «Strategy Partners Group», более раскован. Даже рассуждая о проблемах клиентов, умеет остроумно пошутить. Но сейчас он не в настроении. Лицо главы российского конкурента «McKinsey» и «BCG» (прим.: самые крутые международные консалтинговые конторы по стратегическому планированию, управлению и т.п.) отражает лишь мрачную сосредоточенность: обсуждаем провалы в российской экономической политике. Таких, как легко догадаться, немало. Хотите знать главный? Взгляните на структуру занятости, настоятельно советует маститый специалист. Посмотрите, кем и как работают россияне, и вы получите пример исключительной государственной недальновидности и национальной беспечности.

– Возможно, создание современных рабочих мест – не первое, что приходит в голову руководителям государства в условиях нарастающего кризиса и международной изоляции, – начинает интервью журналист.

– А у нас есть выбор? – задаёт встречный вопрос Идрисов, и сам же отвечает: – Нет, никакого выбора у нас нет, а главное, уже быть не может.

Государство с такой структурой занятости – катастрофа, оно нежизнеспособно

– За последнее время прогнозы роста безработицы успели стать общим местом. Официальные оценки, как всегда, осторожны – увеличится, но незначительно. Что вы думаете о реальных масштабах бедствия?

– Масштабы будут самые серьёзные. Начнем с того, что России, чтобы обеспечить устойчивый рост, нужно создавать до миллиона рабочих мест ежегодно. Мы очевидным образом этого не делаем. Хуже того: если что-то и создаём, то в основном в госсекторе.

– Думаете, эти рабочие места попытаются сохранить?

– Их невозможно сохранить. Последние 10 лет наше государство исповедовало простой, но глубоко ошибочный принцип: лучше занятость любой ценой, часто занятость формальная, чем эффективность. В итоге сплошной самообман. Недавно наш премьер-министр заявил, что у нас нет безработицы. Вот это интересно, просто поразительно! И одновременно Голодец заявляет, что не может найти 22,5 миллиона человек.

– Что значит: не может найти?

– Среди официально занятых. Вот представьте себе: в стране 75 миллиона трудоспособного населения. А 22,5 миллиона из них как бы в тени – нет сведений, они нигде не зарегистрированы. Допустим, половина из них – глубоко пьющие люди, ничего не делают. Но остальные ведут же какую-то деятельность. Просто они занимаются случайными заработками, пытаясь себя прокормить, и не делают при этом, по сути, никакого вклада в экономику. Фактически треть трудоспособных россиян не платит налоги, не создаёт добавленной стоимости.

– Но власть не желает признавать их безработными.

– Конечно. Мы ведь говорим, что у нас официальная безработица ниже, чем в Европе. Но давайте объявим, что с сегодняшнего дня мы начинаем выплачивать пособие по безработице, как в Испании, например, около тысячи евро. Да тут сразу гигантские очереди выстроятся из людей, которые захотят срочно стать безработными. Безусловно, когда статус безработного ничего не меняет в их жизни, они и не видят смысла официально его получить. При этом многие где-то числятся, но даже на работу не ходят.

– А если ходят, но толком не работают, – это же, в сущности, ничего не меняет?

– Если у тебя уровень производительности в 5 раз ниже, чем у твоего европейского конкурента – значит, у тебя огромный избыток персонала. Вероятно, твой конкурент использует более производительное и функциональное оборудование, робототехнику. И это только увеличивает разрыв между вами. За последние 10 лет «синие воротнички» в мире потеряли 20% занятости, а «белые воротнички», напротив, столько же получили. Противостоять перераспределению рабочих мест бессмысленно, хотя все последние годы мы именно это и делали. Нанимали тысячу таджиков, перекладывающих кирпичи, и отказывались инвестировать в роботов, раз они угрожают рабочим местам. А тем временем мир довольно далеко продвинулся по этому пути. Возьмём даже таксистов. Как вы думаете, сколько лет потребуется, чтобы убрать их из таксопарков?

– Много.

– Ошибаетесь. Это первое же, что сделают таксопарки, как только будут подтверждены технологии автоматического вождения. Аварий меньше, эксплуатационные условия лучше. Все до единого крупные производители заявили о запуске роботов, концепты уже все имеют. Четыре года назад прототип протестировали в Google. Дело только за регулированием. Какая-нибудь одна страна на это решится – скорее всего, Штаты, и всё, поехали. Замещения людей техникой происходят повсюду. Подтверждения этому можно найти даже в России, в бизнесе, меньше или почти не затронутом государством: телекоме, IT, медиа, ритейле, FMCG (прим.: расшифровывается, как «товары повседневного спроса»; видимо, это некие профессиональные понты – употреблять не всем очевидные аббревиатуры по каждому поводу). Здесь у компаний-лидеров уровень производительности выше, чем даже в среднем по странам ОЭСР. Очень большие подвижки в автопроме в последние годы. На рынок пришли компании с очень высоким уровнем производительности, вроде «Toyota» или «Volvo». На «АвтоВАЗе», «КамАЗе», «ГАЗе» – везде чувствуется сильное влияние иностранных стратегов: «Renault», «Daimler», «Magna». В ответ на падение спроса там были приняты жёсткие программы реструктуризации, что привело к сокращению десятков тысяч рабочих мест, избыточных для этих компаний. Годовая выработка в отрасли за какие-то 5 лет увеличилась в разы – с 30 тысяч до более чем 100 тысяч на человека. Прирост, прямо скажем, невероятный.

– В недавнем прошлом автопром был одной из самых безнадёжных индустрий, в поддержку которой государство вбухало огромные деньги.

– Это то, что продолжает происходить с авиапромом, содержать который мы можем даже не знаю, как долго, – близко к бесконечности, наверное. С автомобилями, к счастью, иначе. Модельный ряд сильно изменился, качество совершенно другое. В общем, автопром наш теперь намного лучше, чем был. То, что ситуация с производительностью, занятостью не может оставаться прежней, понимают даже в отраслях, напрямую зависящих от государства. Например, один из наших клиентов – оборонное предприятие – провёл у себя реформу цеха. До модернизации у него было 120 работников, сейчас – трое. Причем из 120 он смог оставить только одного – сторожа. Другие старые сотрудники были безнадёжны, так что пришлось нанять двух новых.

– Он всех уволил?

– Не смог. Это очень сложно. Люди предпенсионного возраста, работали в горячем производстве. Они у него что-то там подметают и дожидаются выхода на пенсию. И вот вам ещё один пример условной занятости. А теперь давайте добавим сюда тех, кто работает в бюджетной сфере, но опять же не делает вклада в экономику.

– Кто же у нас работает, если в сухом остатке?

– По разным оценкам, включая наши собственные, от 15 до 20 миллионов человек заняты в секторах, где создается добавленная стоимость. Но они не могут, это же очевидно, не могут накормить всё население – остальные 130 миллионов человек. Государство с такой структурой занятости – катастрофа, в современном мире оно стратегически нежизнеспособно.

– Худо-бедно, но до сих пор нам удавалось оставаться на плаву без всяких структурных реформ.

– Больше такого не будет. У государства исчез основной источник доходов.

– Считаете, что цены на нефть не отскочат?

– До $50, может, $60-70. Но $100-130 уже не будет никогда. Не будет сверхдоходов, которые мы могли перераспределять на всех бюджетников. Откуда все эти мрачные ожидания, если не коллапса, то сползания страны в глубокий, затяжной кризис? Как раз отсюда, из этого дисбаланса в системе занятости, а также понимания, что изменить её быстро мы не сможем.

– Не сможем быстро увеличить число реально работающих людей?

– Скорее создать для них современные рабочие места. Финны в своё время поставили задачу превратить своих оленеводов в туроператоров. Им это удалось – пьющих оленеводов встроить в современный рынок, обучить их, направить. Но Россия ничего подобного не делает. Миллионы заняты непонятно чем. Чиновников неприличное количество. Хотите мобилизовать экономику? Так мобилизуйте в первую очередь своих чиновников. Сократите аппарат и отправьте людей на улицу – пускай открывают киоски, создают производство или нанимаются к предпринимателям, взявшим на себя риски инвестиций в создание рабочих мест. А сколько у нас людей работают охранниками?

– Читал, что около трёх миллионов, правда, это с учётом всего персонала ЧОПов, включая бухгалтерию.

– Охранников из них точно не меньше двух миллионов. Пугающая цифра. У нас что, современных систем охраны нет в стране? Заходишь в магазин, на входе здоровые люди стоят. Они не могут работать? Могут. Просто для них не создали условия. Мы перестали быть страной, в которой можно реализовать себя, свои возможности, найдя работу. Когда наши чиновники обсуждают экономический рост, говорят о бюджетной политике, фискальной политике, торговом балансе, инфляции. В действительности все эти важные макроэкономические вопросы вторичны. Главное – это количество рабочих мест и их качество. Именно от них зависит размер и рост экономики. Простые вопросы: какие рабочие места нам нужны и сколько их надо создать? Будь я региональным лидером, думал бы только об этом.

– Наверху, хотите сказать, никто ими не задаётся?

– Более того, их находят примитивными. Хотя именно с них и начинается продуктивная экономическая политика, зарождается правильное мышление. Как только ставишь вопрос о рабочих местах, сразу встаёт следующий: а как их создать?

– Мне кажется, уже на этом этапе вы начинаете терять контакт с властью. Механически отвечать на такие вопросы она наловчилась ещё лет 15 назад. Как создать рабочие места? Принять программу.

– Помните, несколько лет назад была идея про 25 миллионов рабочих мест, с которой выступил президент. Расскажу вам секрет: её придумал я. У меня вместе с группой боевых товарищей из «Деловой России» возникла иллюзия, что, если президент заявит, что стране нужны 25 миллионов рабочих мест, да ещё качественных, модернизированных, «вертикаль» начнёт отрабатывать задачу. И что вы думаете: президент взял и подписал указ. Мы были счастливы. Ну всё, нашли способ повлиять! Пускай не прямо, а косвенно, но мы нашли. На хромой козе их объехали, придумали, как это сделать. Вот теперь «вертикаль» среагирует. Чиновники придут и спросят: а как создавать эти новые качественные рабочие места? И ведь действительно стали приходить и спрашивать: как?

– Что же вы им ответили?

– Подсчитал, что на одно рабочее место потребуется от $100 тысяч до $200 тысяч. Перемножили, получилось половина годового бюджета России. Задумались: нет, за счёт собственных средств мы этого сделать не можем. Кстати, если посмотреть на структуру финансирования развивающихся экономик, то до 80% их роста обеспечивается прямыми иностранными инвестициями. Внутреннего капитала нигде не хватает. Прямая дорога к инвесторам. А что нужно инвесторам? Чтобы судебная система была независимой, а права собственности – защищены. Чтобы инфраструктура была качественной, а поезда по железной дороге ходили со страшной скоростью. И так далее. То есть обо всём этом мы говорим постоянно. Но на сей раз такие вопросы стали бы задавать себе сами эти люди.

– Какие люди?

– Премьер, министры, руководители регионов. Мы думали, что так мы вытянем экономику. Мы заблуждались. Никакая «вертикаль» в стране не работает.

– И как скоро вы в этом убедились?

– Моментально. Всё спустили на тормозах. Одновременно был принят указ, провозглашавший главным приоритетом губернаторов исполнение социальных обязательств перед бюджетниками. Улучшение инфраструктуры, поддержка предпринимательства, переобучение людей – всё то, что интересно инвесторам, тотчас было забыто. Многие регионы даже заимствовали у банков деньги, чтобы исполнить обещание о повышении зарплат врачам и учителям. Такой уровень популизма, кстати, уже мало где встречается. Даже у наших соседей. В Казахстане Назарбаев недавно сказал замечательную фразу: «Вместо моих портретов при въезде в город я хочу видеть табло с цифрами созданных вами рабочих мест».

– Возможно, Назарбаев и устал от обилия собственных портретов, но разве это не отражение его собственного режима? К тому же требовать рабочие места ещё не значит их получить.

– Важно, что руководитель государства объявил это главной целью страны. А у нас даже критерия такого нет при принятии решений. Повышается ключевая ставка до 17%. Вопрос: при ней мы в состоянии создавать рабочие места? Дума запрещает хранить персональные данные за границей. Один очень перспективный медицинский стартап нашего клиента из-за этого закона был приостановлен: в рамках международной экспертизы там собирались передать данные пациентов за рубеж. На медиарынке депутаты запретили рекламу. Как вообще можно принимать такие решения? А всё потому, что никто не стоит рядом и не спрашивает: а это создаёт дополнительные рабочие места или приводит к их потере? Проблема России в том, что у национального лидера нет чётких приоритетов. Они не объявлены населению. И даже если кому-то удаётся что-то вложить президенту в уста, это проходит формально и не имеет практических последствий. Не работает.

– Откровенно говоря, новые рабочие места даже как политический лозунг в России выглядят бледно.

– Наша ситуация уникальна. Давайте посмотрим на мир в целом. Семь миллиардов населения, из них пять миллиардов трудоспособного. У «Gallup» есть крайне интересное исследование, охватывающее более ста стран. Его цель – выяснить, о чём мечтает человечество. Несколько лет назад я встречался с главой «Gallup», и он сказал: «Ты знаешь, мы сделали крупное открытие. Всё население земли отныне хочет одного: оно хочет хорошую работу для себя и своих детей». Причём опрашивали разных людей – с маленькими и большими доходами. Первым нужна работа, чтобы обеспечить себе достойный уровень существования, вторым – чтобы самореализоваться.

– А раньше о чём мечтали? О мире во всем мире?

– Да, о крыше над головой, питании, любви, мире, разных вещах. Но тут произошла фокусировка. И знаете, в чём главная проблема? А в том, что на 5 миллиардов трудоспособных людей в мире есть лишь около 1,2 миллиарда постоянных рабочих мест. Плохо, когда люди не заняты. Это ведёт к вооружённым конфликтам, экономическим проблемам, неконтролируемой миграции. За рабочие места началась война. И мы, как страна, проигрываем в ней. Проигрываем удивительным образом, имея колоссальную территорию, обилие природных ресурсов и образованное, талантливое население. Китай и Индия создают 10 миллионов рабочих мест ежегодно. Бразилия, сравнимая с нами по населению, в год открывает 2 миллиона рабочих мест.

– По уровню производительности труда бразильцы от русских тоже недалеко ушли.

– Зато у них динамика другая. Посмотрите результаты исследований. Сколько там людей хотели бы создать собственный бизнес, а сколько у нас? Или тот же Китай, который у нас любят ставить в пример: помню, ещё на заре «Перестройки» читал какой-то официальный документ Компартии Китая, в котором «челноки» уважительно назывались «людьми, самостоятельно решившими проблему трудоустройства». Власть отлично понимала, насколько важна эта тема. Все вокруг создают рабочие места. А Россия? За последние несколько лет только в промышленности мы потеряли миллион рабочих мест. Мы движемся явно не в том направлении…

Отсюда

Читать ещё материалы по теме:
Парадокс прогресса: незавидные перспективы
Анатомия российской власти: чиновники
Ресурсная зависимость России
Систему надо менять?






#кризис

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив