Мы с братом моим временами миримся, а временами воюемся... Часть 11-я

      Прежде чем продолжить, краткая вводная. В 1561 г. война с Литвой стала неизбежной и сроки ее начала определились -весна следующего, 1562 г. Все попытки урегулировать конфликт, которые предпринимались с конца 40-х гг. боярами (и что только не было перепробовано - даже отказ, временный, конечно, но все же, от попытки договориться о признании за Иваном титула царя всея Руси. Нет, ничего не помогло), успеха не имели. Вильно и лично Жигимонтович ушли в глухой отказ и соглашались на компромисс, выдвигая совершенно неприемлемые для Москвы условия - фактически откат к границам 1991 г. (зачеркнуто) 1494 г., если не раньше (а ведь в литовском архиве лежали ханские ярлыки, согласно которым и Новгород, и Рязань, и еще кое-что были отписаны великим литовским князьям).
      Больше того, Жигимонтович по мелкому ( а то и по крупному) старался подгадить своему московскому более удачливому и успешному брату - и провал миссии Шлитте на его счету, и ливонская проблема обострилась после того, как в нее своим носом влез Ягеллон, и хана подзуживал напасть на Москву тоже он, не говоря уже об упорном нежелании урегулировать пограничные терки ( хотя здесь и русская сторона тоже постаралась).
      В общем, куча хвороста сложилась за эти годы размером если и не с Эверест, но несколько поменьше, узелок затянулся такой, что сам Гордий позавидовал бы, и, поскольку развязать его было невозможно (что можно было сделать - было сделано, но не помогло), оставалось рубить его мечом ( или саблей, или кавалерийским топорком - неважно чем, но рубить). И рубить так, чтобы иллюзий относительно того, чем закончится исход, ни у кого не было сомнений. А для этого нужно было ударить всей силой, не разбрасываясь - бить так бить.
      Но чтобы так ударить, чтобы литву погануюю в ее болотах проняло до самого ее унутреннего и не совсем здорового ливера ( ежели наливки жрать и вудки с медами, соревнуясь, хто кого перепьет - Михалон Литвин не даст соврать - то как ливеру не стать гнилым?), нужно было высвободить руки, и замириться с крымским «царем». И оный царь тоже был не против порешать вопросы без того, чтобы слушать, как скрипит потертое седло и ветер холодит былую рану, а как брат с братом. Эх, если бы не свита…
      Итак, наступил 1562 г. Москва, отправив гонца с предложением дружбы в Крым, тем не менее, держала порох сухим. Готовясь к походу на Литву, Иван и Боярская дума все же внимательно посматривали на юг - переменчивая природа татар не давала расслабиться. На берегу снова был развернут береговой разряд, а в низовья Днепра отправился князь-атаман с казаками и с наказом присматривать за ханом. Но и «царь» не теряли времени даром- ему до запрещу был нужен хоть малый, но успех, а тут ситуация как будто складывалась благоприятно - большая и рушая часть русского войска снарядилась в поход ( и частью выступила) против литовцев, Гази б. Урак, « каменная стена» Крымского юрта, присматривал за Исмаилом, и, сюрприз-сюрприз, князь-атаман, еще с прошлого, 1561 ., ведший переговоры с Жигимонтовичем, перебежал на темную сторону Силы, да еще сманил с собой несколько сотен государевых казаков. В Москве об этом еще не знали и полагали, что ежели хан с воинством выползет за Перекоп, но Вишневецкий даст знать, а тут такая оказия…
      В общем, в первых числах июля татары во главе с самим «царем» нежданно-негаданно об’явились под Мценском. Тамошний воевода, князь Татев-Хрипунов, храбро бился с супостатами и отстоял город, но волость басурманы разграбили и нахватали полону. Не рискуя своей удачей (Девлет-Гирей пришел под Мценск «в мале числе»), хан быстро повернул назад, но разрешил своим туркам -мурзам на свой страх и и риск поискать зипунов - Дивей-мурза аж до Белева на радостях добрался!
      И ведь получилось у хана - он сумел уйти, за что Иван опалится на братьев Михаила и Александра Воротынских, которые не проявили должной расторопности и позволили Девлет-Гирею с добычей уйти. А вот карачевский воеводы Бутурлин, напротив, отличился, побив многие татарские чамбулы и отбив пленников. Особенно досталось расхрабрившемуся Дивей-мурзе.
      Как бы то ни было, но хан сделал удачный ход. Успешным набегом на Мценск он показал Жигимонтовичу свою надежность как союзника ( фактически сорвав выступление Ивана в государев поход против его литовского недруга), усилил свои позиции в переговорах с Москвой, укрепил свой авторитет в Крыму (особенно на фоне неудачных действий того же Дивей-мурзы).
Ивану же теперь нужно было делать хорошую мину при плохой игре. В конце года он приказал вызвать из острога крымского гонца Джан-Мухаммеда, который 7 лет сидел в Ярославле под арестом «за царевы неправды» , и приняв его в Москве, отправил татарина в Крым с грамотами к «царю» и к князю Сулешу с предложением обменяться послами и начать переговоры о замирение. Время не ждало - подготовка к грандиозному походу на Полоцк шла полным ходом…
      To be continued!

      Еще одни живописный "татарин" от Мастера...