Майские тезисы

holonist — 11.05.2022
Автор - Тимоти Снайдер, американский историк, профессор Йельского университета, специалист по истории Восточной Европы.

Опубликовано 11 мая. Его заметки о геноциде см. https://www.facebook.com/profile.php?id=100000011423935

В ряде работ, начиная с 24 февраля 2022 года (а на самом деле с февраля 2014-го — даты предыдущего российского вторжения), я пытался объяснить, как путинская интерпретация советского наследия имеет тенденцию к фашизму и, таким образом, как он оправдывает (по крайней мере, себе) вторжение в Украину с отсылом на Вторую мировую войну. Нынешнее провозглашение Путиным мнимой невиновности России дает повод резюмировать эти аргументы.

1. В Советском Союзе отсутствовало четкое представление о том, что такое фашизм. В 1930-е годы сталинизм спорил о том, плох фашизм или нет. В результате фашизм в советском обиходе никогда не имел четкого определения. Это особенно проявилось после 1939 года, когда советские газеты перепечатывали выступления нацистских лидеров. В 1939 году Сталин заключил фактический союз с Гитлером, а это означало, что фашизм стал достоин похвалы в официальной советской публичной сфере. Этот акт сотрудничества был самым важным во Второй мировой войне, поскольку позволил ей начаться (говорить об этом сегодня в России — преступное действие). В 1941 году нацистская Германия вторглась в Советский Союз, и так фашизм стал врагом Советского Союза. Но главным недостатком фашизма было само вторжение. Фашизм никогда не был по-настоящему определен. Это было просто абстрактным убеждением.

2. Советская традиция относиться к России как к невиновной стороне, а к украинцам — как к виновной. Сталин, чей акт сотрудничества с Гитлером имел самое важное значение в войне, заявил о своем праве определять сотрудничество. В конце Второй мировой войны целые советские национальные меньшинства (например, крымские татары) были депортированы как коллаборационисты, а украинцы подверглись стигматизации. Сталин относился к русским как к главным победителям. На самом деле, большая часть территории Российской республики СССР была избавлена ​​от войны, а когда часть была оккупирована, русские были не менее чем кто-либо другой склонны сотрудничать с нацистами. Но Сталин и его тогдашний любимец Жданов представили русских как морально господствующую нацию. При необходимости другие нации могли быть заклеймены как фашистские.

3. На протяжении десятилетий при Сталине и его преемниках слово «фашизм» стало разворачиваться , причем очень гибко. После Второй мировой «фашистом» считался тот, кто вторгся в Советский Союз; или, в более широком смысле, угрожал Советскому Союзу; или на практике делал то, что советскому руководству не нравилось. Со временем это понятие становилось все более расплывчатым. Во времена холодной войны американцев и британцев можно было приравнять к немцам военного времени, то есть к «фашистам». Со временем это можно было сделать и с израильтянами. «Фашист» означало просто «враг».

4. В 1970-е годы советские страдания под немецкой оккупацией стали политическим ресурсом для легитимации статус-кво. При советском лидере Леониде Брежневе, примерно через поколение после окончания войны, вокруг победы был создан культ с маршами 9 мая. Брежнев предложил советским гражданам ностальгию по прошлому, а не видение будущего. «Фашист» стал общим врагом без фиксированной идентичности. Кто бросает вызов советскому наследию, тот и есть «фашист».

5. Такая советская ностальгия была идеологией в том негативном смысле, который Маркс имел в виду, когда использовал это слово. Настоящие марксисты помнили бы, что советская победа 1945 года зависела, например, от американской экономической мощи в виде помощи СССР по ленд-лизу. Но советские руководители предпочли об этом забыть. Сегодня эта помощь не упоминается в российских учебниках истории, и о ней практически никто в России не говорит. И в этом, конечно, огромная разница между Второй мировой и нынешним русским вторжением: экономическая мощь США в 1942—1945 годах была в значительной степени на стороне СССР, но сегодня она выстраивается (хотя и в меньшем масштабе) против одного постсоветского государства (Россия) от имени другого постсоветского государства (Украина). Российская идеология сегодня полностью сосредоточена на воле русских как источнике советской победы в 1945 году, а не на подобных структурных факторах. Национальная воля, конечно, является центральной категорией фашизма.

6. Это советское наследие является отправной точкой для нынешних российских лидеров. Путин унаследовал некоторые идеи 1970-х годов, когда он был молодым человеком: Россия всегда побеждает; врагом всегда были фашисты; власть должна быть легитимирована ностальгией по лидерству и невиновностью.

Придя к власти, Путин утвердил эти идеи в России и довел их до крайности. То, что войну выиграл СССР (а не Россия), забыто. Что главной целью войны Гитлера была колонизация Украины, замалчивается. То, что война велась в основном за Украину и в Украине, не упоминается. То, что мирные жители Украины пострадали больше, чем мирные жители России, или что украинские солдаты сражались вместе с русскими, становится немыслимым. Это напоминает еще одно важное различие между Второй мировой войной и нынешним российским вторжением: украинцы и русские не на одной стороне. Интересно, что в самой Украине память о Второй мировой войне не приняла такого оборота, как в России. Она остается мощным пробным камнем памяти, но не привязана к культу вождя или культу мертвых. В украинской политической мысли сегодня будущее важнее прошлого.

7. В позднесоветском культе победы скрывался потенциал для фашистской интерпретации. Хотя ностальгия по победе и преклонение перед военной мощью зародились в Советском Союзе, такие идеи можно было очень легко использовать для поддержки крайне правых, как это произошло в путинской России. Представление о политике как о военной победе может быть фашистским (вспомните «Зиг Хайль» - «Да здравствует Победа»); убеждение, что политика начинается с выбора врага, безусловно, фашистское (это следует из идей нацистского мыслителя Карла Шмитта и путинского фашистского учителя Ивана Ильина). Представление о золотом веке счастья, которое можно восстановить с помощью исцеляющего насилия, полностью соответствует фашистским традициям. В сегодняшней России таким моментом стал 1945 год. Кровь должна быть пролита во имя своего рода путешествия во времени в сталинский рай, когда русские были невинны, и с миром все было в порядке.

8. Все это означает, что российский фашизм будет претендовать на антифашизм. Россия может быть фашистским режимом, даже если ее лидер говорит о противостоянии «фашизму» или «нацизму». Действительно, глубокая эгоцентричность и гротескная противоречивость путинской позиции подтверждают, что перед нами именно русский фашизм. Фашисты прославляют национальное своеволие и выступают против логики. Как выразился Ильин, «фашизм есть искупительный избыток патриотического произвола». Произвол есть существенный элемент войны России. Фашист, называющий кого-то другого «фашистом», не становится от этого меньшим фашистом. Наоборот, он еще больше фашист. Он доводит фашистский приоритет воли над разумом до крайности.

9. Автоматически оправдывающий себя характер слов «фашизм» и «нацизм» делает возможным агрессивную войну и преступления против человечности. При Путине слово «фашист» (или «нацист») означает просто «мой избранный враг, которого нужно уничтожить». Эти термины в официальном российском употреблении сегодня являются просто языком ненависти, позволяющим совершать военные преступления. Мы знаем это из слов российских солдат в Украине, которые легитимируют убийства и изнасилования мирных жителей ссылками на «фашистов». Как ясно дал понять Кремль, «денацификация» означает «деукраинизацию», что есть не что иное, как стремление к геноциду.

Российскую пропаганду о 1945 и 2022 годах можно резюмировать популярным слоганом: «Мы можем повторить!» Но история, конечно, не повторяется. И мы не можем заставить ее сделать это. Вся идея повторения включает в себя выбор определенного момента в прошлом, идеализацию его, игнорирование всего контекста и всего, что последовало за ним, а затем представление того, что его можно пережить заново. Тот, кто выполняет это упражнение, избавляется от всякого чувства ответственности: мы были правы тогда, значит, мы правы сейчас, и мы всегда будем правы — что бы мы ни делали. Так достигается фашистский «искупительный избыток» «патриотического произвола».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив