Lady in Waiting: My Extraordinary Life in the Shadow of the Crown. Глава 1.

euro_royals — 22.01.2021

Давно обещала, давайте потихоньку начинать. :) Сразу скажу - мне книга понравилась очень. Лучшая из прочитанных в прошлом году, твёрдые 5 звёзд. Я в принципе люблю людей позитивных, неунывающих, умеющих ко всему относиться с юмором. Леди Энн - из таких. Мы уже читали здесь с ней два интервью, из которых ясно, что жизнь у неё была непростая, хотя и весьма интересная. На многие вопросы, которые возникли там, книга ответит. (По крайней мере, меня эти ответы устроили.) В этот раз я постараюсь сокращать главы таким образом, чтобы не терялась общая нить, и минимально влезать в повествование. В квадратных скобках - мои пояснения. Итак - поехали.

Семья Кук обосновалась в Норфолке в конце правления династии Тюдоров. Родовое поместье Холкем-холл было построено сэром Эдвардом Куком, который считался величайшим юристом елизаветинской и якобинской эпох и успешно выступил обвинителем на процессе против сэра Уолтера Рэли и участников Порохового заговора. Герб моей семьи - страус, глотающий железную подкову, символизирующий нашу способность переваривать что угодно.

Есть фотография, сделанная во время моего крещения летом 1932 года. Меня держит мой отец, будущий пятый граф Лестер, меня окружают родственники мужчины с серьезными лицами. Я ужасно старалась быть мальчиком, при рождении весила одиннадцать фунтов [почти 5 кг], но я была девочкой, и с этим ничего нельзя было поделать.

Мой женский пол означал, что я не унаследую графство или Холкем, пятое по величине поместье в Англии с его 27 000 акрами первосортных сельскохозяйственных земель, ни мебели, ни книг, ни картин, ни серебра. У моих родителей родилось еще двое детей, но они тоже были дочерьми: Кэри через два года после меня и Сара через двенадцать лет. Прямая линия была прервана, и мой отец, должно быть, почувствовал на своей совести тяжесть почти четырехвекового неодобрения.

Моя мать удостоила своего отца, восьмого лорда Хардвика, такой же судьбы и, возможно, из солидарности, и, поскольку она считала, что мне нужен сильный характер, она назвала меня Энн Вероника в честь книги Г. Дж. Уэллса о стойкой героине-феминистке [«Анна-Вероника» — сенсационный роман Герберта Джорджа Уэллса, выпущенный в 1909 году]. Моя мать, урожденная Элизабет Йорк, была способной, харизматичной и именной такой девушкой, которую мой дед ожидал от своего сына. Сама она была дочерью графа, родовым домом которого был Уимпол-холл в Кембриджшире.

Мой отец был красив, популярен, с сельскими увлечениями и был завидным женихом, поскольку являлся наследником графства Лестер. Они познакомились, когда ей было пятнадцать, а ему семнадцать, во время лыжной прогулки в Санкт-Морице, они сразу же стали неофициально помолвлены, говорят, он сказал ей: «Я просто знаю, что хочу жениться на тебе». Его также подстегнуло то, что он был несколько напуган другой девушкой, которая жила в Норфолке и интересовалась им, поэтому он был рад, что смог остановить ее заигрывания, объявив себя уже помолвленным.

Моя мать была очень привлекательной и уверенной в себе, и я думаю, что именно это привлекло к ней моего отца. Он был более сдержанным, а она раскрыла в нем веселую сторону, и они хорошо уравновешивали друг друга.

Вместе они были одной из золотых пар высшего общества и были большими друзьями герцога и герцогини Йоркских, которые позже, после отречения брата герцога, короля Эдуарда VIII, неожиданно стали королем и королевой. Они также дружили с сестрами принца Филиппа, принцессами Теодорой, Маргаритой, Сесилией и Софией, которые приезжали на каникулы в Холкем. Как ни странно, принц Филипп, который был намного моложе, еще совсем маленьким ребенком, обычно останавливался со своей няней в «Виктории», пабе рядом с пляжем, а не в Холкеме. Недавно я спросила его, почему он жил в пабе, а не в доме, но он не знал действительную причину, поэтому мы пошутили, что он хотел быть как можно ближе к пляжу.

Я обожала своего деда, который старался проводить со мной больше времени: мы сидели в длинной галерее, вместе слушали классическую музыку на граммофоне, а когда я стала немного старше, он познакомил меня с фотографией, страстью, которую он успешно передал мне.

Когда мой отец служил в Шотландской гвардии, мы переезжали по стране, и меня воспитывали няни, которые отвечали за все тонкости повседневной жизни. Моя мать не купала и не одевала меня или мою сестру Кэри; она не кормила нас и не укладывала спать. Вместо этого она оживляла повседневную жизнь угощениями и выходными.

Образец изящества и элегантности, когда ей было нужно, она обладала смелостью, чтобы заниматься собственными хобби, которые часто были довольно активными: она была бесстрашной наездницей и ездила на Harley-Davidson. Она передала мне свою любовь к парусному спорту. Мне было пять лет, когда я начала плавать на шлюпках по волшебным ручьям Бернем-Овери-Стейт, и восьмидесят, когда я перестала. Раньше я участвовала в местных гонках, но часто был последней и приходила на финиш только для того, чтобы обнаружить, что все уже разошлись по домам.

Мой прапрадед, 2-й граф, который унаследовал титул своего отца в 1842 году и был графом, когда мой отец был мальчиком, был ворчуном и настолько закосневшим, что даже его жене приходилось называть его «Лестер». Когда он был моложе, он как-то проходил мимо няни с младенцем в холле и спросил: «Чей это ребенок?» Няня ответила: «Ваш, милорд!»

Когда я была совсем маленькой, мой дедушка начал рассказывать мне о моих предках: о том, как Томас Кук, 1-й граф Лестерский, в его пятой креации (линия пресекалась много раз, что только усугубляло разочарование моего отца из-за отсутствия сыновей), отправился в Европу в грандиозное турне - эквивалент чрезвычайно шикарного gap year - и отправил обратно из Италии десятки картин и мраморных статуй, которые были завернуты в листья и желуди Quercus ilex, ответ восемнадцатого века на воздушно-пузырьковую пленку.

Он рассказал мне все о том, когда были посажены желуди ilex, ставшие первой в Англии аллеей деревьев ilex (также называемых каменным дубом, средиземноморским вечнозеленым растением). Отец моего деда создал пейзаж поместья, отодвинув болота от дома, посадив сосновые леса, которые сейчас вытянулись вдоль пляжа Холкема. До него первый граф в своей седьмой креации стал известен как «Норфолкский Кук», потому что он оказал огромное влияние на графство благодаря своими занятиями сельским хозяйством - ему приписывают британскую сельскохозяйственную реформу.

Охота также была огромной частью жизни Холкема, и тем, чем жили мой отец и все его друзья. Это была главная связь между Куками и королевской семьей, особенно учитывая то, что Сандрингем находится всего в десяти милях - всего в получасе езды. Однажды королева Мария позвонила моей прабабушке, напрашиваясь приехать в гости с королем, на что мой прадедушка крикнул: «Приехать? Господи, нет! Мы не хотим их приглашать!»

Там же был изобретен котелок: одному из моих предков так надоело, что цилиндр настолько непрактичен, что он отправился в Лондон и заказал новый тип шляпы, проверяя, насколько она долговечна, топая и прыгая на ней. пока не стал удовлетворен. С тех пор егеря стали носить «Билли Кук», как тогда называли котелок.

У семьи были и другие королевские связи. Хорошо известно, что Эдуард, принц Уэльский, позже король Эдуард VIII, имел много любовных связей с замужними, зачастую более старшими гламурными аристократками, первой из которых была моя бабушка по отцовской линии, Марион.

Мой отец был конюшим герцога Йоркского, а его сестра, моя тетя леди Мэри Харви, была фрейлиной герцогини Йоркской после того, как она стала королевой. Когда в 1937 году герцог Йоркский стал королем Георгом VI, мой отец стал его дополнительным конюшим; а в 1953 году моя мать стала камер-фрау, старшей фрейлиной королевы Елизаветы II на ее коронации.

Мой отец был особенно большим поклонником королевской семьи и всегда был очень внимателен, когда они приезжали в гости. Мои самые ранние воспоминания о принцессе Елизавете и принцессе Маргарет появились, когда мне было два или три года. Принцесса Елизавета была на пять лет старше, что было довольно большой разницей - она ​​была вполне взрослой, - но принцесса Маргарет была всего на два года старше, и мы стали большими друзьями. Она была непослушной, веселой и изобретательной - лучшая подруга, которую можно иметь. Мы носились по Холкему, мимо великолепных картин, кружили по лабиринту коридоров на наших трехколесных велосипедах или выпрыгивали перед лакееями, когда они выносили из кухни огромные серебряные подносы. Принцесса Елизавета вела себя намного лучше. «Пожалуйста, не делай этого, Маргарет» или «Не делай этого, Энн», - отчитывала она нас.

На одной фотографии мы все стоим рядком. Принцесса Елизавета хмуро смотрит на принцессу Маргарет, подозревая, что она не замышляет ничего хорошего, в то время как принцесса Маргарет смотрит на мои туфли. Спустя годы я показала принцессе Маргарет фотографию и спросила: «Мэм, почему вы смотрели на мои ноги?» На что она ответила: «Ну, я очень завидовала, потому что у тебя были серебряные туфли, а у меня коричневые».

Каждое Рождество моя семья ходила на званый вечер в Букингемский дворец, и мы с Кэри наряжались в платья с оборками и вожделенные серебряные туфли. По окончании вечера детей приглашали брать подарки с большого стола в холле возле елки. За столом стояла грозная королева Мария, которая имела довольно устрашающий вид. Она была высокой и величественной, и принцесса Маргарет никогда не испытывала к ней теплых чувств, потому что каждый раз, когда она видела ее, королева Мария говорила: «Как вижу, ты не подросла». Принцесса Маргарет ужасно переживала всю жизнь из-за своего маленького роста, поэтому никогда не любила свою бабушку.

Однако королева Мария преподала мне ценный жизненный урок. Однажды Кэри подбежала к столу и схватила огромного плюшевого мишку, который сидел прямо среди других подарков. Прежде чем я выбрала свой подарок, королева Мария наклонилась ко мне. «Энн, - тихо сказала она, - довольно часто довольно красивые и весьма ценные вещи бывают в маленьких коробочках». Я замерла. Я смотрела на другого плюшевого мишку, но теперь я была слишком напугана, чтобы выбрать что-нибудь другое, а не маленькую коробочку. Внутри было красивое ожерелье из жемчуга и кораллов. Королева Мария была права. В моей коробочке было то, что я ценю и по сей день.

Наша связь с королевской семьей была тесной. Когда я была подростком, принц Чарльз стал мне как младший брат, проводя недели со всеми нами в Холкеме. Он жил у нас всякий раз, когда болел заразными детскими болезнями, такими как ветрянка, потому что королева, никогда не ходившая в школу, не болела ими. Принц Чарльз был на шестнадцать лет младше меня и по возрасту ближе к моей младшей сестре Саре, но мы все вместе ходили на пляж. Мой отец научил его ловить угря в озере, а когда он подрос, мама разрешила ему водить Jaguar и Mini Minor по парку, что ему очень нравилось, и он посылал ей большие длинные письма с благодарностями и не мог дождаться возвращения. Он был таким добрым и нежным маленьким мальчиком, и я люблю его с тех пор - вся семья всегда очень любила его.

Мое раннее детство было идиллическим, но начало войны в 1939 году все изменило. Мне было семь, Кэри пять. Моего отца отправили в Египет с Шотландской гвардией, поэтому моя мать последовала за ним, чтобы поддержать его, как и многие другие жены.

Все думали, что немцы захотят осуществить вторжение в Британию с побережья Норфолка, поэтому, прежде чем моя мать уехала в Египет, она отправила нас с Кэри в Шотландию к моей двоюродной бабушке Бриджит, подальше от подводных лодок мистера Гитлера. Когда она прощалась с нами, она сказала мне: «Энн, ты остаешься за главную. Ты должна присматривать за Кэри». Если бы мы знали, как долго она будет отсутствовать, было бы тяжелее, но никто не знал, как долго продлится война, и что ее и моего отца не будет три года.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив