Кундера, Невыносимая легкость бытия
chto_chitat — 04.06.2013Для меня это не просто глубокая, многогранная, где-то слишком субъективная книга, для меня это прежде всего книга, которую должен прочитать любой образованный человек, прочитать и задуматься. Данная книга есть смешение, смешение философии, любви, политики, классики, сюрреализма, красоты и уродства. Смешение разных линий судьбы, судьбы героев и автора, смешение мыслей, мыслей автора и героев.
Что такое человеческя жизнь, зачем она нам, кто мы...этот вопрос часто задают и дети, но детский вопрос не предполагет простой и детский ответ. Ответа не знает и автор, он лишь дает нам возможность наблюдать со стороны, задаваться вопросами, на которых нет точных ответов. Что же такое легкость бытия, как ее достичь, возможно, это жизнь без всякох забот, привязанностей, долга, причиняющих нам столько душевных терзаний? Или же наоборот - наши переживания и терзания и есть сама жизнь, есть неотделимая от человека потребность, лишившись которой человек не сможет легко дышать. Человеку необходима тяжесть, чтобы ощущать легкость, именно к этому мы стремимся всю свою жизнь.
Сквозь все повествование проглядывает незажившая рана самого автора, опутавшая книгу сеткой ржавого политического окраса. Объективен ли автор, например, утверждая, что чешки "выражали свое презрение, вышагивая на длинных красивых ногах, каких каких не увидишь в России последние пять или шесть столетий", может ли он об этом судить, и для чего автору, далеко не поверхностному, опускаться до базарных перебранок. Или например, перечсляя города пострадавшие от "войны", как деликатно называет фашизм Кундера, он приводит в пример Берлин, Дрезден, Варшаву, которые несомненно испытали на себе тяготы фашизма, но не вспоминает о России, понесшей гораздо больше разрушений, нежели и Дрезден и Берлин, как и не вспоминает, кто помог спасти саму Прагу от разрушений, упоминая об одной лишь разрушенной ратуше в целом городе. И в этой субъективности автора тоже есть своя глубина и своя тяжесть, возможно, если бы книга была более объективной, в ней бы так явственно не проглядывалась человеческая душа, душа самого автора, душа обычного человека со своими крайностями и противоречиями, со своими ранами и злостью, а так же возможно был бы меньший политический резонанс у книги, и она бы рисковала затеряться для массовой публики.
|
</> |