«Культура — это в первую очередь поиск смыслов»

ansari75 — 08.06.2024

КВ ноябре главным редактором газеты «Культура» стал Петр Власов. Журналист и писатель рассказал нам, что изменится в издании в скором времени, как развивается культура в современном мире и какие ценности останутся с человеком в будущем.

«Культура — это в первую очередь поиск смыслов»

— В век онлайн-дискуссий, стримингов и мультимедиапроектов не изживает себя печатный формат? Вы сами покупаете бумажные газеты и журналы?

— Вы покупаете что-то, если оно имеет для вас ценность. Ценность информации в уникальности. На мой взгляд, сейчас мы сталкиваемся с ощутимым переизбытком цифровой информации, которая обрушивается на нас из всевозможных источников. Причем зачастую это что-то вроде эха, ведь информация часто дублирует друг друга, все пишут об одном и том же. И если пока в моде психологи, то через пару лет, думаю, будут популярны коучи по тому, как фильтровать информацию. Потому что цифровая информация создает очень много шума. Возможно, многие люди в конце концов вернутся к двум-трем проверенным источникам новостей, среди которых будут и бумажные. Конечно, мы не говорим о ренессансе многомиллионной аудитории газет и журналов, но такой формат вполне жизнеспособен.

— Кто сейчас ваша основная аудитория? И что вы планируете изменить в редакционной политике, чтобы ее удержать?

— Мой ответ не будет ответом маркетолога — это «женщины до 45 лет» или «мужчины с докторской степенью». Скажу иначе. На мой взгляд, есть несколько взглядов на культуру. И это скорее вещи, имеющие отношение к мировоззрению, а не к возрасту или роду занятий. Кто-то воспринимает культуру как бизнес. Другие — как развлечение: афишу мероприятий, чтобы занять себя в эти выходные или в следующем месяце. А есть люди, для которых культура — нечто более глубокое, непрекращающийся процесс поиска смыслов. Каких смыслов? Как бы ни смеялись циники — по улучшению человека. Потому что люди, при всех противоречиях, постепенно меняются из века в век в лучшую сторону.

Второй важный момент — о нем много сейчас говорят, в частности обсуждали на только что завершившемся Санкт-Петербургском международном культурном форуме, — мы все стоим на пороге новой революции. Двести лет назад мир пережил промышленную революцию, которая освободила нас от экономики феодализма, когда надо было каждый день колоть дрова, доить корову, печь хлеб и так далее, дала больше свободного времени. Теперь же, когда роботы заменят человека во множестве самых разных областей, надо будет придумать, чем занять сотни миллионов людей. И основной сферой для приложения их усилий станет именно культура — то, что искусственному интеллекту пока недоступно. В этом смысле наша газета сможет дать людям новые возможности для профессионального развития. Они наша будущая аудитория. Звучит, конечно, футуристически, но, думаю, это уже весьма недалекое будущее.

А редакционная политика — это широкое понятие. Она состоит из десятков разнообразных моментов, из которых складывается общая картина. Какие-то моменты поменяются, какие-то останутся прежними. Могу только сказать, что газета перейдет с еженедельного графика работы на ежемесячный. И будет стремиться увеличить свою аудиторию — людей, заинтересованных в поиске смыслов, прежде всего через свою онлайн-версию.

— Совсем недавно вышла ваша новая книга «Московская стена» в соавторстве с Ольгой Власовой. В современной антиутопии вы много пишете о русском «культурном коде». Если сформулировать кратко, в чем он выражается?

.— Культурные коды — прежде всего это наборы ценностных архетипов, которые воспроизводятся в народе из поколения в поколение. Собственно, пока они воспроизводятся, мы и существуем как единый народ. Роман об этом как раз — несмотря на развал страны, эти культурные коды позволяют людям чувствовать себя единым целым. В нашем романе Россия погрузилась в очередной период хаоса, а народ остается благодаря тому, что жив русский «культурный код». Мы пытаемся выделить его через параллели с временами монгольского нашествия, через отсылки к «Войне и миру» , воспоминания героев о близких, которые участвовали в Великой Отечественной войне и другие.

Вторая наша особенность — это ощущение человека не отдельной единицей, а частью единого целого. И это не коллективизм советской эпохи, это сопричастность всему миру, некоему вселенскому человеку, который олицетворяет собой все человечество. Потому наш народ и способен решать грандиозные задачи, которые кажутся сложными для других.Если говорить более конкретно, то речь о двух истинно русских ценностных архетипах. Первый — это поиск смысла жизни. Русский человек не просто живет, а пытается понять, зачем он живет. Поэтому и наша литература обслуживает смыслоискателей жизни всех стран и континентов — Николай Некрасов , Федор Достоевский , Лев Толстой

Вспомнить хотя бы те аномальные отклонения мировой истории, которые нам пришлось исправлять — попытки навязать всем один путь развития, например, Наполеоном или нацизмом. Это удалось во многом потому, что мы ощущаем себя как некое единое тело, которое хорошо мобилизуется и действует особенно в моменты смертельной опасности.

— Если бы вас попросили написать раздел «Культура» за 2000–2019 год в учебнике истории, то что бы вы в нем отметили?

— Самый важный момент, на мой взгляд, — это рост престижа культуры как рода занятий. Если помните, в конце 1990-х годов культура воспринималась как нечто маргинальное. Понятно, что не все, но многие думали, что заниматься культурой — тупиковая ветвь личного развития. Сейчас восприятие это кардинально поменялось. Причем не только на уровне громких личностей типа Башмета или Гергиева , а, например, руководителей районных домов культуры. Культура перестала быть уделом неудачников, а стала престижной профессией.

Произошло это благодаря государству, таким банальным вещам, как увеличение бюджета на культурные проекты и гранты. В той же самой литературе престиж писательства вырос во многом благодаря тому, что появились литературные премии. Когда победителю «Ясной Поляны» вручают еще три миллиона рублей в награду, обыватель может подумать: «О, такие деньги. Значит, он делает что-то ценное». С помощью простых экономических инструментов удалось поднять не только траты на «валовой культурный продукт», но и сам авторитет культуры.

— Этот возросший престиж замечают за рубежом?

— Есть то, что ценилось на Западе всегда: такие бренды, как Большой театр , как Толстой и Достоевский или тот же русский авангард . Но это по большому счету капля в море. Вот, например, то, что мне ближе, — наша современная литература. По своему опыту скажу, что пробиться сейчас с книгой на иностранные рынки очень непросто. В том числе и из-за политики, сложных отношений с Западом. С другой стороны, можно вспомнить, как в 1930-е годы, когда СССР и Запад постоянно балансировали на грани войны, в Европе началось повальное увлечение нашей иллюстрацией к детским книгам. Советские обложки были радикально непохожими ни на что другое и сильно повлияли на европейскую детскую иллюстрацию.

— Лет пять назад вы ушли из деловой журналистики и стали писать детские книги. В этом году вашу первую работу «Рыцарь, кот и балерина. Приключения эрмитажных котов» перевели на китайский и французский языки. В чем секрет успеха? По каким законам живет сегодня детская литература в России и в мире?

— Законы довольно жесткие. Я бы тут привел слова главы издательства «ЭКСМО», который недавно в Госдуме честно сказал: «Мы сейчас живем так: бумага по европейским ценам, печать по европейским ценам — экономим на авторах». Это первое правило, по которому живет сегодня наша детская литература. Литераторством на нормальную жизнь заработать практически невозможно. В том числе и потому, что 70% на рынке — это переводная литература, а наших авторов — 30%. Я не беру классиков типа Андерсена, а именно современных писателей. Нашим издателям кажется проще купить права на иностранные сочинения и перевести их, нежели иметь дело со своими. Как раз на культурном форуме я разговаривал с представительницей Британского совета по детской литературе, и она сказала, что у них переводной литературы в общем сегменте — всего 2–4%, то есть более 90% — своей. Там совсем иные приоритеты.

Потому с шашкой наголо, без государственной помощи, очень сложно пробиться. Вот, например, в Норвегии существует целое государственное агентство по экспорту литературы, которое ведет планомерную работу с зарубежными издательствами и переводчиками. Итог? В 2004–2017 годах благодаря ему в мире было переведено 4800 (!) названий авторов из Норвегии. Думаю, для России эта цифра меньше в десятки раз. А ведь население Норвегии всего 5 миллионов человек! Для отдельных издательств, за исключением самых крупных, это сложная и слишком стратегическая задача: надо много общаться, ломать стереотипы, привозить издателей и переводчиков в Россию. Мои книги вышли в Китае и во Франции во многом потому, что я сам занимался выстраиванием связей.

Пост скриптум.

Культура — это не рынок. Культура это всегда забота государства и власти, иначе народ погрузится в невежество как это бывало всегда.

Да, есть у народа свои потребности и желания, но культура и искусство не могут опускаться до бульварщины и ширпотреба низменных вкусов толпы. Эта категория бульварщины должна быть, но быть в стороне, так чтобы образованные и умные люди стремились к высшему. А высокое никогда не бывает вначале общепринятым. Оно становится важным в процессе воспитания вкусов и мыслей. И потому участие государства в поддержке культуры и литературы просто необходимо.

Как один в поле не воин, так один сочинитель не судья своему творчеству. Талант проверяется востребованностью, умением поднять дух и мысль и идеалом, который не будет разрушать.

Сохранено