«Кто здесь находится, все сожжены»

Допрошенный по этим обстоятельствам Тизяков пояснил, что необходимость телефонных разговоров с Шениным была обусловлена его просьбой к нему оказать помощь исполнительному директору АГПО Пискунову в выделении для дирекции помещения в подъезде № 13 ЦК КПСС, против аренды которого возражал управделами ЦК КПСС Кручина. В конце недели ему в Свердловск перезвонил Шенин и сообщил, что при очередной поездке в Москву ему необходимо встретиться с Кручиной, который уже в курсе дела. (Т. 13, л.д. 79–83, 91–92, 106–144.)

Данные утверждения Тизякова не соответствуют действительности и опровергаются следующими доказательствами.

Из показаний обвиняемого О.С. Шенина следует, что 15 и 17 августа, то есть перед поездкой Тизякова в Москву, в разговорах по телефону с ним вопрос о выделении помещения ЦК КПСС для АГПО СССР вообще не затрагивался. «Ранее в марте-апреле Тизяков просил поддержки по выделению помещения для Ассоциации в здании ЦК. Но конкретно я этим делом не занимался, он имел прямые отношения по этим вопросам с Кручиной <�…>». (Т. 16, л.д. 87–96.)

Свидетель В.В. Пискунов, генеральный директор исполнительной дирекции АГПО СССР, пояснил, что по указанию Тизякова все вопросы по аренде рабочих площадей в высвобождаемых зданиях ЦК КПСС он решал с заместителем управляющего делами ЦК КПСС В.М. Мишиным. В июне-июле 1991 года АГПО было выделено только две комнаты в 13-м подъезде здания ЦК КПСС. Основная надежда была на реорганизацию Кабинета министров СССР, где им обещали выделить в аренду дополнительную рабочую площадь. 15 августа ему из Свердловска позвонил А.И. Тизяков и сообщил, что собирается приехать в Москву 22 августа. (Т. 18, л.д. 72–75.)

Исходя из совокупности полученных в ходе следствия доказательств,

18 августа 1991 года, поселившись в гостинице Министерства авиационной промышленности СССР (МАП СССР), Тизяков позвонил в ЦК КПСС и в первой половине дня встретился с О.С. Шениным, который готовился к вылету в Форос.

В тот же день во второй половине А.И. Тизяков встретился в КГБ СССР с В.А. Крючковым, что следует из показаний свидетеля И.И. Лучанинова, инспектора секретариата КГБ, пояснившего, что во второй половине дня 18 августа к Крючкову в кабинет прошел Тизяков и находился у него примерно 20 минут. (Т. 9, л.д. 70.)

В ночь с 18 на 19 августа около 3 часов он вновь прибыл к Шенину в здание ЦК КПСС на Старую площадь.

Вывод следствия о том, что появление в Москве Тизякова, а на следующий день — Стародубцева связано с решениями, принятыми на объекте АБЦ 17 августа, и было обусловлено участием их в заговоре, основывается также на анализе действий В.С. Павлова, который днем 18 августа со своей дачи в с. Архангельском через коммутатор специальной правительственной связи позвонил Стародубцеву и предложил прибыть к нему в Москву утром 19 августа. Аналогичная попытка предпринималась Павловым 16 августа. Он поручил своим подчиненным вызвать Стародубцева на 17 августа в Москву якобы для участия в заседании президиума Кабинета министров СССР.

Скрывая цели вызова Стародубцева, а также свою роль в этом, обвиняемый Павлов показал, что звонил Стародубцеву 16 августа для того, чтобы пригласить его на заседание президиума Кабинета министров СССР по вопросам продовольствия, назначенного на 17 августа, но Стародубцева на месте не оказалось: «<�…> Меня волновали вопросы уборки урожая, и эти моменты я тоже хотел с ним обговорить. На заседание Президиума Стародубцев не приехал, поэтому на следующий день я позвонил ему в «Новомосковское» и выразил свое неудовольствие, что он не приехал… Была достигнута договоренность, что он 19 августа утром приедет ко мне в Кабинет Министров. При этом я хочу особо подчеркнуть, что предстоящий визит Стародубцева В.А. в Москву ни в коей мере не был связан с событиями 18–21 августа <�…>». (Т. 54, л.д. 99–102.)

Показания В.С. Павлова в этой части опровергаются имеющимися в деле документами: перечнем вопросов, рассмотренных на заседаниях президиума Кабинета министров СССР в 1991 году, и выпиской из протокола № 20, из которых следует, что 17 августа на заседании президиума обсуждался только Договор о Союзе суверенных государств. (Т. 59, л.д. 356–357; т. 60, л.д. 9–14.)

Министр сельского хозяйства и продовольствия СССР В.М. Черноиванов по поводу вызова В.А. Стародубцева пояснил, что по поручению Павлова, переданному примерно в 18.30 через заместителя премьер-министра СССР Ф.П. Сенько, он 16 августа звонил Стародубцеву. Тот ответил, что выехать в Москву не может, т.к. у него на это время назначено собрание. По реакции Стародубцева он понял, что этот вызов для него был неожиданным. (Т. 80, л.д. 247–252.)

Следствием установлено, что 16 августа 1991 года у Павлова в кабинете с 17 часов находились Крючков и Шенин. Шло обсуждение документов ГКЧП, подготовленных в обоснование захвата власти. В частности — о составе ГКЧП. Этим и было вызвано поручение Павлова о вызове Стародубцева в Москву.

Свидетель А.А. Стародубцев, брат обвиняемого В.А. Стародубцева, будучи допрошенным, показал следующее:

«Он (брат) рассказал, что в пятницу 16 августа ему в колхоз позвонил кто-то из аппарата премьер-министра и передал, что его вызывает Павлов на какое-то заседание на субботу 17 августа. Для какой цели он вызывался на совещание к Павлову, не знал <�…>.

Однако в связи с тем, что 17 августа у Василия в колхозе должно было состояться собрание, он не смог поехать к Павлову, о чем сразу же сообщил. В воскресенье 18 августа ему опять звонили из аппарата Павлова и спросили о том, почему он не приехал на совещание. Василий объяснил причину. Тогда ему было предложено прибыть в Москву в понедельник 19 августа <�…>». (Т. 79, л.д. 169–172, 173–177.)

По данным журнала соединений на коммутаторе специальной правительственной связи № 537, В.С. Павлов 18 августа 1991 года разговаривал со Стародубцевым В.А. с 12.08 до 12.11. (Т. 48, л.д. 4–45.)

Допрошенный по этому поводу обвиняемый В.А. Стародубцев пояснил: «<�…> во время телефонного разговора с Огрызкиным вечером 18 августа <�…> я ему сказал, что меня вызывает на 19 августа к 10 часам Павлов В.С. и попросил его обеспечить прибытие других работников Крестьянского союза на работу приблизительно к 8 часам <�…>, чтобы обсудить с ними, какие документы по сельскому хозяйству, над которыми мы работали раньше, мне взять с собой на прием к Павлову». (Т. 78, л.д. 62–118.)

Заместитель председателя колхоза им. Ленина А.Д. Цой и юрисконсульт Л.В. Алехина пояснили, что 19 августа Стародубцев должен был присутствовать на заседании правления колхоза, но внезапно уехал в Москву. (Т. 79, л.д. 149–155, 156–159.)

Допрошенный о причинах этого обвиняемый В.А. Стародубцев пояснил:

«<�…> 18 августа 1991 года приблизительно в 12 часов 30 минут <�…> в приемной моего кабинета раздался телефонный звонок <�…> я взял телефонную трубку. Павлов спросил меня, когда я смогу приехать в г. Москву, я ответил, что приеду к 9 часам 19 августа <�…>. На это Павлов пошутил, сказав мне: «А когда я буду спать?» Я еще, помню, спросил у него о том, что сегодня воскресенье, а он на работе. Павлов мне ответил, что много работы <�…> Я спросил у него <�…> для какой цели он меня взывает. Павлов мне ответил: «Ты ведь сам просился на прием». Я на самом деле приблизительно три недели до этого просил его помощника о том, чтобы Павлов принял меня. Это было связано с необходимостью оперативного решения обеспечения сельскохозяйственных предприятий дизельным маслом и топливом <�…> Однако Павлов меня так и не принял. И поэтому я подумал, что Павлов вызывает меня в связи с моей просьбой о приеме <�…>». (Т. 78, л.д. 62–188.)

О том, что вызов В.А. Стародубцева в Москву преследовал единственную цель — участие его в ГКЧП СССР, прямо свидетельствуют показания обвиняемого Г.И. Янаева, в которых дана следующая характеристика отводимой Стародубцеву роли:

«<�…> Стародубцев являлся председателем Крестьянского союза,

В числе первоочередных документов ГКЧП предусматривалось издание указа об уборке урожая и подготовке к зиме <�…>» (Т. 62, л.д. 53.)

Из показаний обвиняемого В.А. Крючкова также следует, что Стародубцева В.А. для участия в заговоре в составе ГКЧП привлек Павлов В.С. (Т. 3, л.д. 119.)

Являясь одним из организаторов заговора, 18 августа во второй половине Павлов, разыскав отдыхавшего на Валдае А.И. Лукьянова и находившегося в гостях у своих знакомых Г.И. Янаева, предложил им вечером того же дня прибыть на встречу в Кремль.

Мотивируя свои действия, В.С. Павлов на допросе 22 октября 1991 года пояснил: «<�…> И хотя на встрече вечером 17 августа на объекте КГБ СССР в ходе обсуждения можно было сделать вывод о том, что они (Янаев и Лукьянов) в курсе этого, я решил лично убедиться, т.к. обстановка была неординарная <�…> мне также хотелось знать приедут ли Янаев и Лукьянов на встречу после возвращения наших товарищей из Крыма от Президента, ведь после их прибытия требовалось какое-то решение по создавшейся ситуации <�…>».

По словам Павлова, он понял, что оба в курсе происходящего, однако от участия в совещании пытались уклониться, но он заявил, что в таком случае никаких самостоятельных решений принимать не будет. (Т. 54, л.д. 10, 117, 118.)

Обвиняемый Янаев Г.И., рассказывая об обстоятельствах вызова его в Кремль, сообщил, что во второй половине 18 августа он находился в гостях у своего товарища Г.И. Лаптева.

«<�…> За это время, — показал он, — мне несколько раз звонили в автомашину начальник аппарата президента Болдин В.И., Павлов В.С., Премьер-министр СССР, Председатель КГБ СССР Крючков В.А. Каждый из них, за исключением Болдина, просил меня приехать в Кремль для того, чтобы обсудить какие-то срочные вопросы. <�…> Зная тяжелейшую ситуацию в стране, зная, что предстоит подписание Союзного договора и неоднозначную реакцию в обществе по этому поводу, я приехал на эту встречу весьма встревоженным и не знал, о чем пойдет речь <�…>». (Т. 62, л.д. 4.)

Свидетель М.Ф. Забелина показала, что 18 августа вечером Г.И. Янаев находился в гостях у ее сестры Лаптевой. По непонятным причинам был в нервозном состоянии. Во время встречи охранник неоднократно вызывал его к телефону в автомашину, и Забелина, со слов, поняла, что в числе звонивших был и Павлов. Через некоторое время в комнату вошли двое мужчин и сообщили: «Звонит Владимир Александрович, все собрались. Вас ждут». Янаев сразу же уехал. (Т. 63, л.д. 18–22.)

Это подтвердил и А.С. Гавердовский, офицер его охраны, сообщивший, что вечером 18 августа во время пребывания Янаева в гостях у Лаптевых ему звонили Крючков и кто-то другой из высокопоставленных должностных лиц. Янаев с большой неохотой спускался к автомашине и разговаривал с ними по телефону. Был он в нетрезвом состоянии. Когда вызвали в Кремль, уехал туда с нежеланием. (Т. 63, л.д. 35–40.)

Водитель его автомашины Гудков А.В., подтверждая показания Янаева и Гавердовского, сообщил, что во время пребывания Янаева у Лаптевых ему часто звонили. Заместитель начальника первого отдела Службы охраны КГБ СССР Демидов просил его связаться с Крючковым или Павловым, но Янаев к телефону не подошел. Затем звонил Крючков. Минут через десять после этого разговора Янаев поехал в Кремль. Был он уже в нетрезвом состоянии и уезжать из гостей не хотел. (Т. 63, л.д. 43–46.)

18 августа 1991 года около 14 часов самолетом в Москву из Крыма возвратился находившийся там на отдыхе Б.К. Пуго. В тот же день Крючков около 16 часов, разыскав его по телефону, предложил ему срочно прибыть в Министерство обороны к Язову, где они, посвятив его в планы захвата власти, согласовали совместные действия в условиях предстоящего объявления чрезвычайного положения и ввода войск в Москву.

Об этих обстоятельствах обвиняемый Крючков показал следующее: «<�…> По роду работы мне приходилось довольно часто общаться с Пуго Б.К. Он очень переживал за положение дел в стране, подчеркивал, что страна идет к развалу. Особенно близко принимал к сердцу все, что происходило в его родной Латвии. Пуго Б.К. говорил мне, что если Латвия отделится, станет самостоятельным государством, то неизбежно начнутся репрессии и постепенно будут выжимать русских из Латвии. <�…> Своих переживаний и взглядов Пуго не скрывал. <�…> По приезде <�…> ему рассказали о намерении ввести чрезвычайное положение, и он согласился с этим <�…>». (Т. 3, л.д. 22.)

Из показаний свидетеля Ю.А. Купцова, офицера охраны Пуго, следует, что около 16 часов при выезде с загородной дачи, вскоре после прилета Пуго в Москву, в автомашину министра позвонили. После звонка Пуго отменил запланированную поездку в МВД СССР и распорядился ехать в Министерство обороны. (Т. 82, л.д. 175–178.)

Обвиняемый Д.Т. Язов также подтвердил обстоятельства встречи с Пуго, о цели которой он сообщил следующее: «<�…> Мы поставили его в известность о нашем решении, которое было принято на объекте «АБЦ» 17.08.91 года. Пуго все это воспринял спокойно. В общих чертах мы поговорили о вопросах взаимодействия наших ведомств в случае введения чрезвычайного положения в стране <�…>.

<�…> Я понял, что у них (Крючкова и Пуго) какая-то договоренность до этого была. Я знаю Пуго, что он очень осторожный человек, не бросается в авантюру <�…>. Мне даже показалось странным, что Пуго приехал и не возражает <�…>». (Т. 99, л.д. 240.)

Встречу Пуго, Язова и Крючкова в Министерстве обороны подтвердили и офицеры их охраны О.А. Борщев (т. 55, л.д. 39), В.И. Орлов (т. 55, л.д. 43), а также Н.В. Коростелев (т. 55, л.д. 77–78), который показал, что около 15 часов он вместе с Крючковым прибыл к Язову. Минут через двадцать туда же приехал и министр внутренних дел СССР Пуго.

По завершении встречи они условились в тот же день в 20 часов встретиться в Кремле в кабинете Павлова для обсуждения результатов поездки к президенту СССР М.С. Горбачеву.