Кровавое воскресенье | Виктор Долонько

Можно ли говорить и думать о чем-нибудь кроме насилия, когда одна часть твоего народа, надев каски и вооружившись дубинками, лупцует другую часть твоего же народа, которая к удивлению всех не смиренно дожидается очередного удара, а выкорчевывает камень из мостовой и прицельно запускает его в голову «супостата»?

Вряд ли. Страна уверенно возвращается к привычному для неё противостоянию «своих», нравственных, порядочных, радеющих о народе, и «чужих», стремящихся ценой здоровья и благополучия народного построить собственные счастье и благополучие.

В стране, где сограждан с раннего детства убеждают в том, что самое уважаемое и прибыльное ремесло – это ремесло политика, ничего другого и не могло случиться. Страна терпеливо дождалась первой крови. Кровь пролилась. Начался второй акт трагедии – поиск ответа на самый бессмысленный из всех существующих в мире вопросов: «Кто первым начал?»

Я знаю ответ: оба начали первыми. Одновременно. Виноватого искать нужно, но это ничего не изменит, пока не изменится отношение к жизни. У всех. Ведь на самом деле нет ни «своих», ни «чужих». Есть только ярлыки. Их развешивают те, кто уже бесчестно добрался до трона, и те, кто бесчестно рвется сменить тех, кто бесчестно добрался до трона.

И ни те, ни другие не думают ни о морали, ни о смыслах, ни о нас с вами. А мы продолжаем льстить себя надеждой, что если будем вести себя «правильно», каким-то особенным образом, то одна из сторон запишет нас в «свои». Не запишут, потому что мы – не их, мы – не «свои» и не «чужие».

Всё же уже было. Даже «кровавое воскресенье». Спустя годы то, предыдущее, «кровавое воскресенье» легендировали и мифологизировали. И никому не было никакого дела, как было на самом деле. Что ни одна из колонн манифестантов не дошла до Дворцовой. Что те, кто двигался с Васильевского острова, Петроградской и Выборгской стороны не пересекли даже Невы, а те, кто двигался со стороны Нарвской заставы и Шлиссельбургского тракта – Фонтанки.

Что самая многочисленная из колонн, шедшая под руководством Гапона от Путиловского завода, была рассеяна ещё у Обводного канала. Что для рассеяния колонн оружие применялось только у Шлиссельбургской пожарной части и у Троицкого моста и только к революционерам, закрепившимся на баррикадах, а не к демонстрантам.

Что небольшие группы хулиганствующих революционеров действительно проникли в центр города, и на Морской улице ими нанесены побои генерал-майору Эльриху, а на Гороховой улице – одному капитану. Что проезжавшего на извозчике юнкера Николаевского кавалерийского училища стащили с саней, переломили шашку, которой он защищался, и нанесли ему побои и раны.

Так что и в то воскресенье ничего сверхординарного не произошло, если не считать таковым то, что оно стало сигналом к первой русской революции.

***

Скажите, что тогда, в доинформационную эпоху, трудно было докопаться до истины. Не буду спорить – замечу только, что спор о том, что было вначале – курица или яйцо – до сих пор не решен. А вот нестись куры должны регулярно. И нужно ежедневно прилагать усилия к тому, чтобы делали они это в достойных их непростого труда условиях.