Крокодил 1986 № 8 (595) "Шалун" в России"

monetam — 22.07.2022

«ШАЛУН» В РОССИИ

Название любимого де­тища издателя Хеффнера—журнала «Плей­бой»— значит в переводе «Шалун». Если хоти­ те— «Повеса», «Баловник», «Иг­рун». Среди других американских непристойных изданий «Плейбой» считается почти эталоном цело­мудрия, этакой пай-девочкой из воскресной школы по сравнению с платными жрицами любви.

Впрочем, мы не собираемся со­ставлять сравнительную таблицу американских «клубничных» из­ даний, дабы выяснить, на каком месте идет «Плейбой» по количе­ству обнаженной дамской плоти на квадратный дециметр жур­нальной поверхности. Сейчас нас интересует другая, более суще­ственная особенность «Плейбоя»: журнал не чурается порнографии духа и нередко публикует непри­стойные в своей основе политиче­ские репортажи.

Конкретный пример — напечатанный в январском номере репортаж из Москвы специального корреспондента «Плейбоя». Фа­милия автора? Позвольте пока что обозначить ее одной буквой — Р. Каемся, нам не дают покоя лавры О. Генри, великого мастера неожиданных финалов...

Репортаж пространен — двадцать восемь не отличающихся литературным блеском страниц в переводе на машинописный текст. Поэтому ограничимся пересказом с цитатами и комментариями по ходу дела.

Итак, в Лос-Анджелесе сияло солнце в преддверии весны. В апартаментах Р. зазвонил теле­фон. Раздался скрипучий голос редактора «Плейбоя»:

— Послушай, ты не хотел бы провести 1 Мая на Красной пло­щади?

У Р. были иные планы. Голос редактора стал жестким.

— Возникла небольшая проб­лема с деньгами,—напомнил ре­дактор. — Во время съезда демократов в Сан-Франциско тебя развлекали исполнением танца живота. Так вот, одна дамочка предъявила счет за импро­визации...

«Должок придется отрабо­тать»,—правильно понял Р. и стал собирать чемоданы. Но не ехать же в Россию с женой без надежной охраны! Учи­тывая подстерегающие там опас­ности, Р. взял с собой на роль телохранителя некоего Мишу. Во- первых, Миша говорит по-русски. Во-вторых, он «когда-то играл в хоккей за Йельский университет и побил рекорд по отсидке на штрафной скамье». Согласитесь, что мастер силовой, жесткой иг­ры, как никто другой, пригодится для прикрытия в России спецкора «Плейбоя»! Правда, в ходе преды­дущего визита в Москву у Миши «произошел какой-то инцидент с чьей-то малолетней дочерью». И, дабы быть от греха подальше, бывший хоккеист, в свою очередь, прихватил с собой на этот раз сексопатолога Салли — в кризисных ситуациях ей надлежало кор­ректировать извращенные Миши­ны влечения.

И вот четверка отважных при­землилась в Шереметьеве.

В резиденцию посла примча­лись на «кадиллаке», глядя на который прохожие, конечно же, лопались от зависти. Позже, спу­стившись в метро, Р. развил успех. Высокие кроссовки фирмы «Конверс» модели «Олл старс» заста­вили москвичей ахать от изумле­ния и млеть от восторга, ибо сами аборигены все как один были обу­ты в ботинки из штампованного картона.

Изучение России продолжа­ лось в загородном ресторане. В меню: пирог с клюквой, жареный поросенок и море водки. Однако в этом «злачном местечке» надо бы­ло держать ухо востро. «Если здесь нарушить правила,— пове­ствует Р.,—выпить лишку, набле­вать кому-нибудь на ботинки, в качестве кары к вашим железам могут подсоединить портативный генератор».

Что это—низкопробная шу­ точка в стиле черного юмора или откровенная клевета? Скорее, второе под прикрытием первого.

Однако обошлось без портативного генератора. А вскоре сексо­патолог Салли повезла своих спутников к супруге посла одной североафриканской державы. Хо­зяйка демонстрирует гостям глав­ную достопримечательность до­ма — ведет их вниз по лестнице в «камеру пыток». Нет, посол не терзает здесь своих атташе и со­ветников в свободное от работы время. Просто большевики, по словам корреспондента, переда­вая особняк в аренду посольству, прошляпили и позабыли замуровать «камеру пыток» в подвале. Американцы, замирая от ужаса, осматривают стены — немые сви­детельницы «красного террора». Страшно, аж жуть! Страшнее портативного генератора!

Да и на улицах столицы не­ слаще. За корреспондентом «Плейбоя» и его свитой следует по пятам «ударный отряд КГБ». Пос­кольку в пересказе наблюдения Р. могут потускнеть, предоставим слово самому поднадзорному:

«Повсюду снуют маленькие ба­бушки с метлами, в стеганках. Они метут, чистят и иногда останавливаются, чтобы обругать прохо­жих. Эти крошечные женщины вездесущи. Они патрулируют музеи и галереи искусств, стоят на страже на станциях метро и кур­сируют по улицам, беспощадно вопя на зазевавшихся. В числе других своих функций бабушки выполняют роль ударного отряда КГБ».

Жуткая картина! Еще страш­нее кровавого подвала!

В результате у корреспондента и его верного Миши развивается четко выраженная мания пресле­дования. Всякий русский мужчи­на в черном костюме или синем плаще, оказавшийся в поле зре­ния американца, по убеждению Р., в действительности держит в поле зрения его самого.

В надежде оторваться от всевидящих плащей и всесльппащих старушек бегут они из Москвы. И вот уже «Красная стрела» уносит несчастных в Ленинград. Но ни сна, ни отдыха измученной кор­респондентской душе, ни покоя желудкам, истерзанным пирогом с клюквой. Всю ночь путешествен­ники истово клянут несовершен­ство вагонного туалета.

Увы, город на Неве тоже не согрел сердце спецкора «Плей­боя». В силу какой-то уникальной скособоченности зрения Р. не при­метил в Ленинграде ни Эрмитажа, ни Русского музея, ни даже классического кировского балета, что особенно странно, поскольку в прошлом Р. был профессиональ­ным танцовщиком. «Грязь и упадок»,—резюмирует он впечатле­ние от Северной Пальмиры. Да какой уж там балет, какая там Пальмира, если в Ленинграде (цитируем) «даже водопроводная вода грозит опасностью. Цвета крепкого чая, она изобилует паразита­ ми, которые только и ждут, как бы попасть в какое-нибудь незащи­щенное отверстие. Достаточно принять ванну, и вам грозит быть съеденным живьем изнутри».

В те солнечные майские дни ленинградцы и многочисленные гости города не подозревали, что рядом с ними мается и скрежещет зубами корреспондент «Плейбоя». Продолжим его ленинградские за­ писи: «Нам нелегко приспособить­ся к советской действительности... Мрачная обстановка повсюду на­чинает действовать нам на нервы. Нас неумолимо охватывают гнев и отчаяние. Миша погружается в глубокую депрессию. Он запира­ется в ванной... Я стою на стуле под люстрой и издаю непристойный звуки».

А у нас тем временем склады­вается впечатление, что весь ре­портаж корреспондента «Плейбоя» написан на том самом стуле под той самой люстрой...

Едва не съеденные живьем из­нутри Р. и сопровождающая его троица возвращаются в Москву. Весеннее солнышко вроде бы вер­нуло им радость бытия. Но, увы, лишь на считанные минуты. Беды и невзгоды опять начинают валиться на их головы...

Вот, оголившись по пояс, Р. играет с друзьями, перебрасыва­ясь «летающей тарелкой». Они безмятежны и счастливы на при­ роде под присмотром сексопатолога Салли. Однако «бабушкам на страже это явно не нравится. С оскаленными зубами, ощетинив­шись, они собираются у края лужайки, как стая волков. Их вор­чание и вопли начинают напо­минать казацкий погребальный стон».

Возможно, одна-две старушки, гулявшие в сквере с внуками, опасаясь, как бы пластмассовый диск не угодил дитю в лобик, проворча­ли что-то нелестное в адрес резвящихся иностранцев. Но коррес­пондент «Плейбоя» и тут верен себе: с помощью черного юмора и белых ниток гиперболизирует не­ винный фактишко, превращая его в злобную карикатуру.

«Неудачный бросок, и Миша растягивается на брюхе у ног по­ жилых женщин. Это знак, которо­го они ждали,— раненый лось от­ бился от стада. С воплем «Умри!» главная баба нацеливается в мишину голову. Он нагибается, и ее сучковатая палка пролетает мимо его левого уха. Вперед выходит другая, замахивается с низкой стойки и со страшной силой нано­сит ему хук слева по грудной клетке. Миша издает душеразди­рающий вопль и начинает отсту­пать по сырому полю, а бабушки его преследуют. Мише едва удается опередить стаю. Их палки вяз­ нут в мягкой земле, и они замедля­ют ход. Я не могу его бросить. Даже извращенец не заслуживает такой смерти. Возвращаясь по хлюпающей грязи, я хватаю его за запястья и тащу вперед»...

Такая вот коррида в московском сквере... Ее описанию мы могли бы улыбнуться — все тот же пирог с развесистой клюквой, адресованный читателям «Шалуна». Однако не до улыбок, если всмотреться пристальнее в писанину Р. Расчет его несложен. Воз­ можно, рафинированный читатель «Плейбоя» оценит искусство гротеска и сочтет Р. мастером черного юмора. Это будет лестно. Недогадливый примет пасквиль за прозу документальную, за досто­верные «зарисовки с натуры». Так будет еще лучше. В любом случае и социальный заказ выполнен, и должок редактору за танец живо­ та отработан.

У всякого литературного про­ изведения есть удивительное свойство: о чем бы ни писал автор, он неизбежно, хочет того или нет, раскрывает себя, свои вкусы, взгляды, степень нравственности. Р. раскрылся полностью. Его ду­ховный стриптиз на страницах «Плейбоя» вызывает легкую тошноту.

У читателя, конечно, давно воз­ никло естественное желание крикнуть: «Автора!». Извольте: Рональд Рейган. Спокойно! Он не президент Соединенных Штатов Америки.. Но и не просто однофамилец и тезка. Он родной сын президента, Рональд Рейган-младший. Свое путеше­ствие в Советский Союз он совершил в мае 1985 года. А в ноябре в Женеве состоялась встреча Р. Рей­гана-старшего с М. С. Горбачевым. И там, на встрече, отец корреспон­дента «Плейбоя» согласился, что необходимо восстановить куль­турные контакты между двумя странами. Участники встречи письменно зафиксировали в соответствующем документе, что «должно быть больше взаимопо­нимания между нашими народа­ми, и с этой целью стороны будут содействовать расширению поез­док и контактов между людьми».

Но, конечно же, не таких поез­док и совсем других контактов. Вояж и репортаж спецкора «Плейбоя» с его пещерной дремучестью работают не на взаимопо­нимание, а на взаимоозлобление.

Может быть, репортаж набра­ли и заверстали, еще не зная о предстоящей встрече в Женеве, а потом не было технической воз­можности вынуть его из номера? Но, во-первых, такой откровен­ный пасквиль не заслуживал пуб­ликации в любое время. А во- вторых, хозяева «Плейбоя», зате­вая свою дурно пахнущую акцию, превосходно знали о намечающейся встрече в верхах. Да они этого и не скрывают:- сочинению корреспондента предпослано вступление: «Переговоры на выс­шем уровне—это прекрасно, мы хотели действовать, и вот почему мы послали этого Рейгана прямо в Москву».

Отчего же тогда, убедившись, что «репортаж» вопиюще проти­воречит прекрасной идее перего­воров, в «Плейбое» не заменили его другим материалом? Очевидно, не захотелось. Точнее, очень захо­телось оставить. Зачем? Чтобы по­ веявший из Женевы свежий дух поисков взаимопонимания пере­шибить тяжким духом антисове­тизма и вражды, которым за версту разит от этого опуса ?

Оставить комментарий

Популярные посты:

macer

Где купить качественную мужскую одежду

norg_norg

Раздельное обучение для русских и таджиков?

lenkaolenka

Система "Soft Way to Mozart" - и еврейский вопрос.

pereklichka

Из письма философа И.А. ИЛЬИНА к писателю И.С. ШМЕЛЁВУ. 13 октября 1938 г.

seregalab

В России предложили оснастить электросамокаты чипами для контроля движения

diak_kuraev

Россия — лидер!

foto_history

Москва, которой больше нет

ru-himself

В Йошкар-Оле назначили нового директора ТЭЦ

pantv

И в гостях хорошо и дома не плохо )))

• Ранее
• Архив