Короткие встречи

inkogniton — 30.05.2019 Невероятно люблю рассматривать людей. Честно стараюсь этого не делать или хотя бы не пялиться так сильно, но иногда совсем не получается.

Стояла на платформе рядом с потрясающей девушкой. Она была одета в лосины и короткую толстовку. Её ноги начинались там, где заканчивалась вся я. Я даже незаметно попыталась пройти рядом, чтобы посмотреть сколько меня осталось там, где только начинаются её ноги, но она вдруг обернулась, посмотрела на меня удивлённо, вежливо кивнула и отвернулась опять. Стало ужасно неудобно и я осталась стоять там, где стояла, всё пытаясь издалека решить эту задачу. Всё проводила мысленно черту в воздухе -- вдруг её ноги уже начались, а я всё ещё есть. Надежда так и не умерла; утешилась тем, что если бы была на каблуках, то от меня точно что-нибудь да осталось бы -- хотя бы каблуки.

Потом села в вагон и уткнулась взглядом в безумный низ: на ногах у неё были кожаные кеды, закрывающие щиколотку, переходящие в плотные чёрные матовые колготки, сверху которых кокетливо разлетелась чёрная мелко плиссированная юбка из какой-то невесомой материи. Я поднимала взгляд всё выше, стараясь не торопиться, придумывая по дороге как же она полностью выглядит. После юбки взгляд наткнулся на тяжёлую кожаную куртку косуху, тоже чёрную, с большим количеством молний и каких-то симпатичных кнопок. Одна рука её покоилась где-то на животе -- чуть морщинистая, худая, крепкая. Три пальца украшали огромные серебряные перстни -- на одном зелёный плоский камень сверху, на втором бугристый фиолетовый, третий же был вообще без камня, но с какой-то забавной мордой, так и не разглядела с какой. Я чуть не подпрыгнула от восторга, всё до сих пор было практически идеально. Уже перед самым лицом взгляд выловил тонкую шаль, обвивающую шею -- вся в ярких цветах, разводах, дивно гармонировавших с перстнями, с большими кистями и бахромой, словно в противовес всему чёрному до того. Я всё не хотела смотреть на лицо, пыталась представить сколько ей лет и придумать ей какую-нибудь сумасшедшую жизнь, но не сдержалась и посмотрела. Тонкое лицо, там и здесь прорезанное морщинами, яркие, говорящие глаза, тонкие яркие губы, на голове кудрявая копна волос, соль с перцем. Она поправляла время от времени непослушные кудри, которые лезли в глаза, огромные перстни на фоне её лица казались ещё больше, хотя куда уже больше. Настоящая богема. И вот тогда мне подумалось, что я ей завидую. Я точно поняла, что у неё была бурная молодость. Она, наверное, срывала с себя бюстгальтер на площади, она боролась, бунтовала, уезжала на мотоцикле в ночи в неизвестное никуда, она любила, она дышала, она делала то, что хотела, а не то, что должно и нужно. И сейчас она точно такая же. Потому не замечает возраста, ей, наверное, на него плевать -- она всё ещё там: на мотоцикле, в косухе и плиссированной юбке, она доедет, снимет шлем, махнёт непослушными кудрями и закурит кальян. Она улыбнулась мне и подмигнула, я смутилась, отвела взгляд от лица и вернулась к кедам. Всё надеялась, что она выйдет раньше, всё хотела понять как она выглядит стоя, но объявили мою станцию, я сошла и потом долго пыталась представить куда же она ехала -- в чёрных кожаных кедах, чёрной плиссированной невесомой юбке, чёрной косухе, сумасшедшей шали и с такими горящими изумрудными глазами.

На автобусной остановке рядом остановилась женщина. Она тащила два огромных чемодана, я было ринулась помогать, но она улыбнулась -- не надо, не надо, я сама управлюсь, вот только эти дурацкие пупырышки пройду, а после них всё ровно, будет легче. Невероятно красивая женщина -- элегантные чёрные брюки, кипенно-белая распахнутая туника до середины бедра, на шее ряд крупных изумительных золотых жемчужин южных морей формы барокко, на лице смешные очки в красной пластмассовой оправе. Коротко стриженная и седая -- та самая красивая седина, которую жалко красить, ни с какой краской не сравнится. От неё доносился дивный горьковатый аромат, напоминающий одни из моих любимых духов.

-- Ха-ха, -- осмотрела меня женщина не менее внимательно, -- как мне нравится ваша причёска, и этот цвет, какой дивный цвет! Там разные цвета, -- она оглядывала мою прядь и всё говорила, -- как вы так сделали?

Почему-то я совсем не смутилась, засмеялась ей в такт и рассказала как мучила парикмахера в самый первый раз, объясняя что хочу градуированный цвет -- от густого серьёзного фиолетового до хулиганского малинового. Поначалу не всегда получалось, но сейчас она набила руку и всякий раз выходя из салона, я не могу удержаться -- всё заглядываю во все витрины и любуюсь.

-- А я перестала краситься! -- смеясь, сказала женщина, -- я как-то утром встала, посмотрела на себя и подумала: ба, а ты, чертовка, хороша и так. Да и легче так намного. А то всё время волновалась -- отросло, надо поправить, надо срочно бежать, а то неприлично. А теперь всегда прилично, да и чего там скрывать, на лице-то всё равно всё написано. А вот раньше, -- цокнула она языком, закатила глаза и совсем по-детски засмеялась, -- я во все цвета на свете красилась, вообще во все. Была красная, оранжевая, фиолетовая, голубая. Голубой, кстати, -- скептически пожала губы, -- доложу я вам, совсем не ах. И чего все так сходят с ума по этому голубому? Голубой и голубой. Скучный и блёклый.

Она время от времени вертела жемчуг свободной от чемоданов рукой. Подошёл автобус, но в нём не было места для коляски и мы остались ждать следующего.

-- Откуда вы? -- спросила женщина и быстро добавила, -- раз всё равно ждать автобуса, давайте болтать.
-- Из Израиля, -- ответила я, даже не удивляясь тому, что радуюсь этой беседе, несмотря на то, что не очень люблю беседы ни о чём с незнакомцами. Она казалась какой-то волшебной феей из сказки. Того гляди, вытащит волшебную палочку и исполнит три, нет! семь, заветных желаний. Я было подумала приготовиться и придумать желания, но не успела.
-- О, Израиль, -- прижала она руку к груди, -- умираю хочу в Израиль! Моя подруга поехала туда с группой. У них была такая специальная поездка -- по культурным местам. Но что-то там случилось, не помню уже что и почему, но, в общем, повезли их на Мёртвое море. А у моей подруги ужас какие отёчные ноги. И вы представляете, она мне звонит и говорит -- я, говорит, всего пятнадцать минут посидела в этом самом море, и всё как рукой сняло! Прямо какое-то волшебство. А вот скажите, -- заинтересованно посмотрела на меня, -- оно что, действительно такое волшебное?
-- Ещё какое, -- я прикрыла глаза, вспоминая Мёртвое море. Удивительно, конечно, я совсем не люблю Мёртвое море -- там жарко, там солёный ветер, после которого сохнет кожа и всё чешется, там такой смешной песок, от которого все стопы становятся зелёными, будто у лягушки и потом ходишь, как дурак, и объясняешь, что это не проказа, это песок такой смешной. Но оно же действительно волшебное. Заходишь, сидишь минут десять и словно заново рождаешься. Вот ещё бы поставили мощный кондиционер и дали средство от зелёных ног, чтобы не пугаться собственных пяток. -- Оно действительно волшебное, -- выплываю я, наконец, из собственных мыслей.
-- Автобус идёт, -- восклицает женщина и показывает пальцем на приближающийся автобус.

Я чинно благодарю, направляюсь к автобусу. Но нет -- там опять заняты места для колясок. Я возвращаюсь назад, а она хохочет.

-- Это прямо знак, что нам надо ещё болтать! Меня зовут Сонья, -- протягивает она мне руку. Рука у неё сухая, гладкая, а пожатие крепкое и доброе. Я даже перестала жалеть об очередном пропущенном автобусе. -- Мы едем в отпуск. Вон мой муж сидит, -- она указывает на остановку. Там сидит элегантный грузный мужчина с ещё двумя чемоданами. -- Пока он не слышит, я скажу. Бог мой, вот мужчины говорят, что, мол, мы, женщины, не умеем ездить налегке. А они, мол, умеют. Так вот я так скажу -- чушь это всё. Мой муж три дня, -- она показывает мне три пальца для пущей убедительности, -- три дня собирался! И на случай если холодно, и если вдруг будет жарко, и если дождь, и если солнце, и если ураган! Я ему, -- наклоняется она ко мне и переходит на громкий шёпот, -- сказала: ты ещё диван возьми с собой, на случай если твёрдо! И он, представляете, даже на секунду задумался! Я прямо испугалась -- вдруг действительно возьмёт. А он осмотрел меня и говорит: будет твёрдо, на тебя лягу. Это он мне намекает, что я толстая! Конечно, я толстая, -- нежно поглаживает она свой живот, -- но он же ещё толще! Ваш автобус, идите скорее, а то вон, ещё одна с коляской! А у вас детка значительно симпатичнее, -- добавляет она шёпотом, наклоняется и обдаёт своим дивным ароматом ещё раз.

Мы прощаемся в очередной раз и я иду к автобусу. Мест опять нет, мы возвращаемся и она хохочет так заразительно, что я тоже начинаю хохотать.

-- Давайте ещё говорить, -- продолжает она, когда я возвращаюсь на прежнее место.
-- У вас невероятные духи, -- восхищённо сообщаю ей я. Давно надо было сказать, но неудобно ужасно. Надо выяснить с южных ли морей этот жемчуг. Если да, то я вздохну и буду жить дальше, а вот если нет -- я тоже такой хочу.
-- Вам нравятся? -- она трогает свою шею и кокетливо улыбается, -- моя подруга всегда говорит мне: Сонья, сначала приходят твои духи, а только потом, много позже, приходишь ты.
-- Мне очень нравятся! -- я втягиваю горьковатый дивный аромат, -- простите за вопрос, -- набираюсь я смелости, -- это жемчуг южных морей, так ведь?
-- Этот? -- она ласково теребит крупные жемчужины, -- да, кажется. Она красивый, но, главное, он живой! Он же совершенно живой!

Я согласна. Это то, о чём я думала пока разглядывала фотографии такого жемчуга -- он живой и дышит. И невозможно это объяснить, это просто так и всё тут.

-- Какая у вас симпатичная детка! -- она наклоняется к дитяти и протягивает палец, -- привет! -- дитя думает несколько секунд, всё осматривает её, но вдруг расплывается в улыбке, хватает палец и что-то лопочет.
-- Очень приятно познакомиться, -- чинно кивает Сонья дитяти, -- вы знаете, -- поворачивается она ко мне, -- я совсем не люблю детей, вот совсем. Я знаю, это, наверное, даже стыдно вслух произносить, но не люблю и всё тут. Но ваша, -- она снова смотрит на дитяти и протягивает ей палец, -- она совершенно очаровательная, прямо даже удивительно, честное слово! Ваш автобус, -- вдруг смотрит она на дорогу, -- идите скорее!

Мы в очередной раз готовимся. Автобус останавливается, распахивает двери -- ура, есть одно место. Мы садимся в автобус, двери медленно закрываются, Сонья стоит на остановке и машет нам рукой. Она что-то говорит, но я не слышу и никак не могу понять. Через пару мгновений её уже не видно.

Мы продолжаем наш путь. Нам предстоит важное дело, мы едем покупать первую пару обуви.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив