Когнитарная революция и коммунизм

Коммунисты в свое время отмежевались от социалистов, стремящихся "починить", социализировать капиталистическое общество. Но что именно собрались строить коммунисты и почему — разобралось не так много людей. Первые формулы коммунизма отвечали скорее тому моменту, в который они выводились, чем железной логике Маркса. Однако история показала, что ни образ "единой фабрики" в экономике, ни "диктатуры пролетариата" в политике не стал тем опережающим образом будущего пути развития всего человечества, которыми они виделись на конец 19 века.

Спустя 150 лет экономика, несмотря на продолжающееся укрупнение и монополизацию, продолжила развиваться в сторону сложных систем многоуровневых цепочек поставок, долгосрочное экономическое планирование сменилось институциональным дизайном, а диктатура пролетариата ровно так же сдала позиции партийной бюрократии, как и социал-демократы были кооптированы либерально-буржуазной диктатурой капитала. Все эти тенденции, кажущиеся временным отступлением, по своей сути остались выражением основного закона развития капитализма — углубления разделения труда. Вместе с этим процессом масса граждан все сильнее замыкается в своей профессиональной нише, отчуждаясь от всех остальных сфер общественной деятельности, даже тех, которые напрямую определяют ее благосостояние. И, конечно, капитализм, спотыкаясь, каждый раз поднимается на ноги, опершись на очередной кризис, а падая под накопленным грузом перепроизводства капитала — отряхивается и встает через очередную мировую империалистическую войну.

А ведь логика исследования закономерностей исторического развития, которую дал Маркс, не была ни забыта, ни опровергнута. Логика эта очень проста, в своей квинтэссенции она представляет собой несколько положений: политические, идеологические и социальные институты представляют собой всего лишь надстройку — способ отражения в общественном сознании тех производственных отношений, которые складываются в обществе в соответствии с уровнем развития его производительных сил. Совершаемое в трудовой деятельности изменение средств производства порождает изменение экономических отношений, которые выливаются в появление групп населения с новыми интересами, вступающими в противоречие с устаревающими общественными формами, и эти люди в борьбе за свои интересы добиваются изменений в политическом, идеологическом и социальном устройстве общества, таким образом осуществляя исторический процесс.

Эта формула говорит все — но без конкретики еще не говорит ничего. На то, чтобы ее осознать, у меня ушло 20 лет. Ее центральной осью, ключевым понятием исторического материализма, являются эти самые производственные отношения. И коммунизм, к которому должен перейти мир после капитализма, тоже не может быть выражен иначе, кроме как на языке производственных отношений — ни через технологии или ресурсы, ни через законы или политическое устройство.

Что же представляют из себя производственные отношения?

"В производстве люди вступают в отношения не только к природе. Они не могут производить, не соединяясь известным образом для совместной деятельности и для взаимного обмена своей деятельностью. Чтобы производить, люди вступают в определенные связи и отношения, и только в рамках этих общественных связей и отношений существует их отношение к природе, имеет место производство."

Производственные отношения являются социальной формой производительных сил. Напомню, что производительные силы — это все те природные ресурсы, средства производства, знания и технологии и, наконец, сама владеющая ими рабочая сила, которые участвуют в общественном производственном процессе по преобразованию природы для удовлетворения человеческих потребностей. Но что значит "социальная форма"?

Это значит, что человек занимает в производственном процессе определенную роль. Человек как часть производительных сил может выступать самодостаточной производственной единицей, может выступать источником мускульной силы, исполнителем физических манипуляций, "вычислителем" для решения когнитивных задач, изобретателем и творцом, наконец, самое главное — волевым первоисточником целенаправленной деятельности и потребителем результатов общественного производства. Его отношения с другими людьми по поводу результатов его труда являются одновременно и социальным явлением (как отношения между людьми), так и производственным (как потоки материальных ценностей, ресурсов, и информационных сигналов).

Маркс выделял три составляющие общественного производства: это само производство (то есть способ создания благ), распределение (то есть способ доступа к этим благам) и обмен (то есть способ соединения результатов разделенного труда). В соответствии с ними можно выделить три аспекта, через которые производственные отношения реализуются как форма производительных сил:

Первый состоит в том, что эффективность производственной деятельности всего общества зависит от производственной мощности каждого участника производства, которая определяется тем, какими средствами производства он располагает: знаниями и навыками, инструментами, энергией, информацией, возможностями собственного тела. Здесь производственные отношения задают способ соединения трудящегося с результатами общественного труда как со средствами производства и регулируют их распределение по разным сферам производства.

Второй состоит в том, что эффективность деятельности отдельного участника как человека, обладающего свободой воли, зависит от активизации его волевых усилий, то есть от его мотивации к производственной деятельности, которая напрямую связана с его стремлением к удовлетворению собственных потребностей и теми средствами, которыми он для этого располагает. Здесь производственные отношения задают способ соединения трудящегося с результатами общественного труда как с продуктами потребления, средствами удовлетворения потребностей, и регулируют их распределение среди населения, создавая систему стимулов.

Третий состоит в том, что эффективность деятельности системы определяется уровнем эффективности ее внутренней организации, то есть способом соединения ее частей в единое целое. Здесь производственные отношения состоят в распределении целей и задач внутри системы производства между разными участниками, что определяет функциональные отношения ее частей. Это реализуется в разделении труда — как горизонтального, на частные производства, так и вертикального, на производящие и присваивающие труд классы. Производственные отношения задают способ соединения людей с результатами общественного труда как формы и средства присвоения одними людьми труда других людей для придания ему общественного характера.

Диалектика производительных сил и производственных отношений вскрывает причины самодвижения производства и тем самым сущность всего исторического процесса. Так как средства производства не обладают волевым первоисточником движения, то все изменения в правилах соединения людей с результатами общественного труда производятся только живыми людьми, обладающими свободой воли и собственными интересами. Приведение людей в движение вызывается изменением структуры их интересов, которая связана со способами распределения результатов труда между ними — то есть с классовой структурой общества, отражающей эти способы распределения.

Таким образом, производительные силы в процессе своего развития порождают новые классы, имеющие новые способы соединения со средствами производства и результатами труда, и в их лице сами формируют те общественные силы, которые заинтересованы в трансформации производственных отношений в обществе и закреплении этих изменений в общественных институтах и господствующей идеологии. Так реализуется вторая функция производительных сил — функция базиса для общественной надстройки.

Количественные и качественные перемены

Однако все ли изменения в производительных силах приводят к таким кардинальным социальным и политическим преобразованиям, которые Маркс назвал сменой способа производства и этапов социально-экономической формации? Конечно, нет, мы видим, что уже сотни лет экономика работает по примерно одним и тем же законам, хотя технологии продолжают свою эволюцию, осваиваются новые природные ресурсы, постоянно строятся новые заводы и даже население растет, все сильнее вовлекаясь в мировой производственный процесс в качестве рабочей силы. Значит, одних количественных изменений для этого недостаточно — нужны качественные.

Как понять, в какой момент количественные изменения перейдут в качественные? Маркс считал, что они уже произошли на конец 19 века. Кто-то говорит о том, что в число таких изменений должна войти термоядерная энергия, кто-то связывает смерть капитализма с остановкой роста населения, кто-то считает, что способ производства изменится под воздействием развития автоматизации. Есть ли способ тут отделить зерна от плевел?

Чтобы изменение производительных сил потребовало качественного изменения социальных отношений, необходимо, чтобы это изменение не просто было связано с производительностью труда или благосостоянием населения — надо, чтобы они качественно меняло производительную роль самого человека. То есть должно измениться то, чем занимается в рамках общественного производства именно сам человек. А в каком случае это может поменяться? Только в том, если то, что он делал раньше, перестает быть необходимым — точнее, исчезает объективная необходимость в том, чтобы эту часть деятельности осуществлял именно человек.

История знает изменение производительной роли человека по разным причинам, но не все из них — проявление развития производительных сил. Часть могут быть результатом изменения внешних условий: смена климата, природные и экологические катастрофы... Но есть и такие, которые человек создает сам, то есть которые являются результатом его собственного труда: это всегда изменения, связанные с опредмечиванием в инструментах предыдущих видов деятельности, то есть создание таких средств производства, которые могут ее взять на себя — за счет потребления природных ресурсов вместо деятельности человека. При этом перед человеком, вытесняемого из его предыдущей роли, открывается новая возможность, новая производственная роль, на которую ранее человеческого потенциала не хватала.

Этот процесс по сути отражает весь путь развития производительных сил.2-kUvd0DMA_Xs

Охота была вытеснена скотоводством: отпала необходимость погони за дичью, еда теперь сама плодится под присмотром пастуха. Собирательство было "опредмечено" в земледелии, в таких видах растений, которые не требуют поиска, а плодоносят регулярно и обильно. Однако это породило новую роль человека, новые виды деятельности: крестьянин-землепашец должен заботиться о земле, а пионеры-колонисты — осваивать новые земли. В центре экономического развития оказались природные ресурсы, вокруг которых сложились все отношения между людьми, и прежде всего — собственность на землю, ставшая основой феодального и азиатского способа производства. Когда произошла неолитическая революция, что послужило толчком к ней? По одной из гипотез — ледниковый период, создавший напряжение за счет дефицита природных угодий. Что стало следствием территориальной направленности природно-ресурсной модели? Эпоха великих географических открытий.

Роль человека отразилась во всех трех аспектах производственных отношений. Соединение работника со средствами производства превратилось в крепостничество. Соединение человека с предметами потребления — через натуральное хозяйство, самообеспечение. Присвоение труда работников и их соединение — в феодальные права на землю. Основой экономического развития — торговая и колониальная экспансия.

На следующем витке мускульная сила человека была опредмечена в машинах, движимых природными силами: энергией воды, пара, электричества. Толчком к этому послужило напряжение между огромными богатствами ресурсов, найденных в эпоху великих географических открытий, и одновременным дефицитом рабочей силы, необходимой для их освоения. В результате исчезла роль человека как тягловой силы, но открылась новая роль: оператор, обслуживающий производственный процесс машины, и специалист, то есть человек, занимающийся развитием одного умения — фактически когнитивной деятельностью, будь она области физического труда или в сфере умственного. Экономика переориентировалась на производство средств производства — то есть накопление опредмеченного труда в производительной форме (капитала). Дальним последствием этого развития стал дисбаланс между перепроизводством капитала и дефицитом в области управления созданными системами — вычислительном дефицитом, и информационная революция, запустившая цифровизацию — накопление сырья для следующего этапа.

Вместе с ролью прошли кардинальные изменения производственных отношений. Соединение работника с его средствами производства повсеместно обрело форму наемного труда, продажи им своей рабочей силы. Соединение человека с предметами потребления — товарно-рыночного обмена стоимостями, воплощающими зависимость людей друг друга. Присвоение труда работников и их соединение — в частную собственность на капитал и экономическую эксплуатацию через отчуждение работника от средств производства и присвоение прибыли. Основой экономического развития — сбережение и инвестиции, то есть самовозрастание капитала.

А какой должен быть следующий этап? Очевидно, он начнется с момента опредмечивания когнитивной деятельности человека. Именно это мы видим в процессах развития современных нейросетей. Нейросеть как средство производства есть опредмеченная когнитивная деятельность, есть внешнее по отношению к человеку вместилище его специальности, профессии. Человек вытесняется из той роли, в которую загнал его капитализм и товарное производство: из роли поставщика когнитивных навыков, то есть из роли специалиста, а вместе с ней — вообще из роли производительного инструмента. Вместе с этим перед ним откроется новая роль: роль инженера, роль предпринимателя (но за вычетом капиталистического смысла этой роли по эксплуатации, присвоению труда других людей), соединяющего производственные возможности и присвоенные им общественные потребности.

Без устранения когнитивной функции человека роботизация и автоматизация могли заменить только грубую силу и рутинные процессы, так как все ситуационные отклонения от них требовали участия работника. В этом процессе завершится вытеснение человека из сферы ручного труда (там, где он преуспевал за счет своей ловкости, то есть когнитивных способностей оперировать материальными предметами), а также из сферы всего того повторяемого когнитивного труда, который был направлен на применение общего знания к решению единичных, ситуационных задач, но не расширял само это знание.

Производственные отношения после капитализма

Можем ли мы уже сейчас представить, как это изменение — опредмечивание специальностей — отразится в социальной форме производительных сил, в производственных отношениях? Конечно, потому что ростки новой формации всегда прорастают внутри предыдущей. В предыдущей даже целый лес ростков, нет проблем из заметить — основная трудность в том, чтобы отличить из них именно те, что разовьются и затмят своей кроной все остальные! Имея формулу будущего способа производства, можно определить, как будут выглядеть отношения при нем.

Первый аспект производственных отношений — оптимальный способ соединения человека со средствами производства. А какие средства производства становятся ключевыми в условиях когнитарной революции? Конечно, нематериальные. Результат деятельности человека приобретает преимущественно идеальный характер: это проект, чертеж, сценарий, модель, открытие... все то, что нужно создать один-единственный раз, и чем далее все человечество может пользоваться без ограничений. Человек переходит к труду всеобщему, а каково оптимальное распределение результатов этого труда с точки зрения производительности всей системы? В отличие от материальных средств производства, требующих сбережения и наиболее рационального размещения, нематериальные результаты труда могут потребляться неисключительно и без износа, а значит — всем обществом целиком. Труд приобретает непосредственно всеобщий характер. Примеры таких отношений мы уже и сегодня видим в сфере opensource-разработки под свободной лицензией. Неоспоримая победа этой модели в производстве ПО показывает нам модель будущего: результат труда каждого принадлежит сразу всем, каждому участнику общества, без необходимости обмена или распределения.

Второй аспект производственных отношений — способ соединения человека с предметами потребления. Этот аспект регулирует одновременно и воспроизводство рабочей силы, и мотивы деятельности. В условиях полного разделения труда, когда в рыночной борьбе за рабочее место каждый становится специалистом в одном деле, то есть специализированным инструментом, человек лишается возможности самостоятельно удовлетворять свои потребности — и вынужден вступать в обмен с другими частными производителями, приобретая все что ему надо на рынке. Если в 19 веке для превращения крестьянина в пролетария требовалось лишить его средств производства, чтобы он не мог сам прокормить себя в общине, то в 21 веке разделение труда достигло такого масштаба, что человек не имеет никакой другой возможности нормально существовать, кроме вступления в рыночный обмен и приобретения товаров и услуг, для чего ему необходимо продать свою рабочую силу. И даже владение частной собственностью, например, акционерным капиталом, уже не может вырвать его из цепей наемного рабства. Конечно, если доходы от капитала достаточны для обеспечения его потребностей, он может перестать работать сам, но по-прежнему останется отчужден от труда и будет находиться в зависимости от рынка товаров и услуг и других производителей на нем.

Когнитарная революция, опредметившая профессиональные навыки и знания, разрушает потребность в специализации: при помощи нейросетей каждый получает возможность решить любую когнитивную задачу так же играючи, как современный механик перемещает по цеху тельфером многотомные станки или заготовки. А это значит, что для человека исчезает зависимость от результатов труда других людей, а вместе с ней и необходимость вступления в рыночный обмен, а значит и в деньгах — и в продаже своей рабочей силы. Человек получает возможность своим — усиленным нейросетями и другими средствами производства — трудом удовлетворять свои потребности самостоятельно, то есть трудиться не на продажу, а только по собственной потребности. И снова prosuming — производство для собственного потребления — мы находим в тех же opensource-сообществах, где разработчики делятся со всеми теми инструментами, которые они разработали для себя самих, то есть ради собственных нужд, причем в эту деятельность включаются целые корпорации. Конечно, мы можем наблюдать просьюмерство и в других сферах, от домашних хлебопечек и 3D-принтеров до экопоселений, но пока не разрушена зависимость от разделения труда, этот процесс не может достичь своего логического завершения.

Наконец, третий аспект — это соединение частного труда отдельных производителей и придание ему общественного характера. При капитализме этот процесс осуществляется через концентрацию собственности на все средства производства в руках отдельного класса, который нанимает работников, и тем соединяет и направляет их труд в целях зарабатывания прибыли, то есть самовозрастания капитала и расширения производственных мощностей. В условиях, когда деятельность человека является в силу общедоступности ее результатов непосредственно общественным трудом, человек перестанет быть средством производства и будет исключен из этого процесса, исчезнет и возможность, и потребность в присвоении его труда и результатов его труда, но останется необходимость рационального распоряжения предметами, такими как ограниченные природные ресурсы, а также в социальной организации совместного труда. Свобода трудящихся и их независимость сделают несостоятельными любые средства экономического принуждения к труду на чье-то стороннее благо, и организация труда станет действительно свободной ассоциацией свободных трудящихся.

Однако какие формы примет процесс социального диалога по поводу аллокации ресурсов с учетом интересов разных его участников? Эти формы еще точно не определены, но они точно будут отличаться от тех представлений о "государственном социализме" под управлением партийной бюрократии, так как эта модель остается необходимой и возможной только в условиях разделения труда, в том числе и в области управления.

Но и кроме этой схемы нам известны другие формы аллокации: например, коллективная собственность с коммунальным распределением, построенная на множественных локальных юрисдикциях, или ее антоним — полностью индивидуальное производство всех ресурсов (что синонимично отсутствию природных, то есть не создаваемых трудом, ресурсов вообще) не требующее никакого распределения... Вплоть до феодальной собственности на базе частного присвоения ресурсов и иерархического распределения или обмена, как она была описана в системе подачи ("feed") у Стивенсона в Алмазном веке — но не в качестве инструмента присвоения чужого труда, а исключительно в рамках борьбы за преимущество по использованию ресурсов для удовлетворения собственных потребностей собственным трудом. Мы даже можем представить себе некий аналог централизованного планирования — форму общественного распределения ресурсов путем самостоятельной координации через совместное пользование единой моделью их воспроизводства, но не в рамках какой-либо социальной иерархии, а в качестве инструмента для облегчения диалога и согласования интересов равных участников. Но я думаю, что здесь нам на помощь придет наработанный социальный опыт в рамках поиска решения для трагедии общин: распределения ресурса, не воспроизводимого трудом.

Власть, перемены и субъекты исторического процесса

Но когда и как мы увидим это не в фантазиях одиночек, а в живом историческом процессе? Когда и как все-таки состоится коммунистическая революция?

Когда мы говорим о революции, мы чаще всего говорим про захват власти. А это лишь самая последняя стадия — это ее политическое завершение, ее оформление в общественном сознании. Сама революция начинается задолго до этого — сущностью революции является замена производственных отношений, фактическое изменения способа соединения человека с результатами его труда во всех трех аспектах.

Толчком для этого является не конкретная технология — технологии постоянно изобретаются, причем как производственные, так и социальные; не появление какого-то более эффективного уклада: множество укладов существуют в общественной жизни бок о бок на протяжении всей истории; не воля каких-то отдельных лиц и уж точно не их утопические идеи. Чтобы началась трансформация, должны сложиться несколько условий.

Во-первых, должны быть накоплены необходимые ресурсы, которые при их вовлечении в производственную деятельность создадут петлю положительной обратной связи и позволят начавшимся изменениям не затухнуть, а разгореться по полной. Перенакопление этих ресурсов осуществляется в рамках успешного развития экономики на предыдущем этапе.

Во-вторых, должно существовать напряжение — "то, чего нет" — дефицит, требующий преодоления, вызванный дисбалансом между доступными ресурсами и наличествующими возможностями их удовлетворить. Причем этот дисбаланс должен "упираться" именно в ту часть деятельности, которую осуществляет человек.

В-третьих должна быть реализована инфраструктура: наличие связующих общественных систем, таких, как торговые и финансовые сети для промышленной революции или интернет для когнитарной революции.

Тогда, на пересечении всех трех факторов, находятся и технологии, и идеи, и конкретные люди, которые их используют. Появляется средство, позволяющее опредметить прошлую "центральную" деятельность человека и высвободить его для новой, "дефицитной" деятельности... и какой-то давно известный, периферийный и незаметный микро-уклад внезапно начинает распространяться по экономике, словно пожар в сухой степи. Так развитие товарного производство приводило к пролетаризации крестьян, подпитывая армию наемного труда, и одновременно переводило их на товарное потребление, расширяя рынок товаров.

Так и развитие нейросетей будет сжигать профессии одну за другой, высвобождая людей от рабства специализации для универсального труда, и одновременно исключит их из рынка, создав массовую потребность в средствах для просьюмерства, для самостоятельного удовлетворения потребностей, и еще сильнее сокращая потребность в других профессиях. То государство, которое первым "оседлает" эту тенденцию и вместо сопротивления ей раздует ее, получит экономическое преимущество, которого свет не видывал: вместо вечного структурного дефицита все трудоспособное население этой страны окажется специалистами высшего класса в любом деле.

Но вместе с новой деятельность изменится и социально-экономическая структура общества: люди, которые раньше занимались этой деятельность в маленьких нишах прошлого товарного производства, выступая небольшой социальной прослойкой, начнут быстро превращаться в класс — в массы, объединенные общими интересами на базе общности своего способа производства и способа потребления. Сама деятельность этих людей будет требовать других социальных форм экономического взаимодействия, других отношений. Старые отношения начнут мешать ей, сдерживать ее, они потребуют трансформации для того, чтобы оптимизировать потоки энергии, ресурсов и коммуникаций для работы новых производительных сил.

Раскалываются не только трудящиеся массы, но и элиты: одни видят преимущества новой организации, ее эффективность, и пытаются встроиться, чтобы присвоить ее плоды в частном порядке. Другие же начинают всячески сопротивляться происходящим изменениям, разрабатывать сдерживающие меры, искусственно возводить барьеры и привилегии для угасающих островков старых производственных отношений, пользуясь своим политическим господством. В какой-то момент новая форма "вберет" их в себя и подчинит себе, как продажа излишков и рост значимости обмена разложило крестьянскую общину и пролетаризировало крестьянина, включив его в глобальное производство.

Настоящая победа когнитариата будет так же непонятна буржуазии, как победа буржуазии (не в революции, которая её результаты только оформила, а настоящая) была непонятна аристократии. Она была в способе производить богатство, в производительных деньгах — капитале, а у аристократии не было даже такой задачи — она заботилась о привилегиях, земле, власти, благородстве рода.

Когнитариат не победит капитализм более эффективно производя прибыль. Он победит как более эффективный способ производства знаний и информации, управления системами, и в какой-то момент капитал поймёт, что он вынужден ходить за когнитарными сообществами щеночком, а не диктовать им свои условия — несмотря на то, что у него в руках есть собственность, но не способен управлять ей эффективнее, а передавая в когнитарное управление лишается и контроля над ее использованием, и ренты. Тогда он взвоет — часть элит начнёт пытаться интегрироваться, а часть пытаться убить власть сообществ через государственную власть и её средства принуждения — законы и силу.

И в какой-то момент между отживающим старым и набирающим силы вспыхнет искра революции политической: новый класс потребует от власти установления новых юридических и социальных норм, новых способов управления и руководства, отмены мешающих привилегий и барьеров, а власть будет отчаянно цепляться за них и пустит в ход весь государственный аппарат классового господства. Тогда, и только тогда, становится актуальной революция политическая, венчающая весь процесс общественного преображения, как производственный, так и социальный. Потому что без неё когнитариат останется беззубым, беззащитным и спутанным при рукам и ногам на мировой классовой арене и в законодательном поле.

***

В рамках этой схемы понятно, что революция не вспыхнет по всему миру сразу. Скорее всего, она произойдет в том месте, где возникнет максимальное перенапряжение между ресурсами и дефицитом. Вряд ли это будет старое "ядро" мир-системы: сверх-оптимизированным под старый способ производства системам сложнее всего совершать фундаментальные трансформации; но это скорее всего будет региональный империалист, достаточно обеспеченный средствами производства и рабочей силой, но находящийся в жутком дефиците "универсалов" и не способный утилизировать все выгоды от своих преимуществ, а потому готовый на риск ради победы в мир-системной битве.

Свершившись в одной стране, коммунистическая революция вместе с ней изменит весь остальной мир, подчинит его развитие этой новой формации, и через это будет мировой коммунистической революцией. Разные страны, находящиеся в разных условиях, скорее всего образуют новый "комплекс формаций", и мы увидим совершенно разные способы соединения труда в рамках нового уклада: и нео-феодальный, и нео-капиталистический, и нео-общинный... Но это уже будет совсем другой мир, полный собственных противоречий, прощающийся с Эрой разделения труда и движущийся на полном пару к началу настоящей истории человечества — к эпохе человека универсального, человека, который перестал быть инструментом, преодолел отчуждение и вернул себе свой труд, то есть Эре человека труда.

Вот только жаль, что по всей видимости это произойдет во время или уже после третьей мировой империалистической бойни.

Пишет dEmindED (deminded)https://deminded.livejournal.com/233656.html