Когда я была маленькая, а уссурийская тайга была большая..

   Родилась я в городе Уссурийске Приморского края. Мама моя, родом с Рязанской области, попала после московского Педа по распределению в Хабаровск. Мама была комсомолка, отличница и лыжница и выбрала этот далекий город заместо близкой деревни, так как девушкой была на выданье. А девушке на выданье, сами знаете, в деревне делать нечего, только ежится в кровати, слыша среди ночи громкий стук в окно и пьяный требовательный голос: "Валька, Дай!".
Папа мой родился в селе Целинное, области Курганской, это, пользуясь растяжимостью понятия Сибирь, уже Сибирью назвать можно, ибо за Уралом и не Москва.
   Папа в Тюмени окончил военное училище и, как и все истинные комсомольцы, рвался куда подальше, в смысле, защищать самые дальние рубежи нашей родины Советский Союз. Так папа и оказался в городе Уссурийске, что в Приморском крае, совсем рядом с китайской границей.
   Познакомились мои родители в Хабаровске в доме офицеров на танцах. Поженились. Мама переехала в Уссурийск и там появилась уже я.

   Детство мое делилась практически в равных пропорциях между дворовым активити и природой.
Дворовое активити включало в себя, по большей части, лазанье по всяким странным местам. Очень любились военные части, которых во круге было множество. Что бы попасть в военную часть, нужно было аккуратно, не запачкав белых гольфов, перелезть через забор с колючей проволкой или пролезть через "собачий лаз" под забором. Часто квест не удавался из-за густо намазанного дектя. В военных частях (Автомобильном Училище, Танковом полке и еще одно название уже забыла) была масса интересного: полоса препятствий, турники, платцы, шахматы в наш рост, солдатики, но самое главное - настоящая военная техника. Бывали случаи, когда нас отлавливали и доставляли домой рассерженные люди в форме. А вообще в частях, был целый мир, мир, интереснее качелек во дворе.
   Ребята любили тырить, что под руку попадется. Как-то они стырили что-то горючее. Пришли во двор, засунули горючее в бочку и подожгли. Раздался взрыв. Два инвалида, один трупп.
   Между забором военной части и гаражами была полоска шириной около двух метров. В этом полоске валялось куча мусора, мусор скидывали сюда жильцы, которые не успели к приезду мусорной машины. Но кроме мусора, было еще самое-самое интересное. Кроме мусора была еще очень тайная тайна. Кроме мусора под гаражами жили собаки, а у собак были щенки. Мы ухаживали за этими щенками и собаками: приносили им еду в литровых банках (часто это был отлитый из кастрюли дома - суп), любимые игрушки, гладили и выметали мусор вокруг лаза. Правда пришли мы как-то раз, а щенки все лежат разрубленные топором.Наверное,шумели мы очень.. мешали кому-то.
Щенки жили у нас и в подвалах.
   Подвалы я очень любила. На всей улице Ленинградской (а по названию вы можете догадаться о длине улицы)я знала все подвалы и все лазы в них. Правда, многие подвалы были затопленными и от туда сочился удушливый смрад.Был подвал облюбованный старшеклассниками, но мы туда не совались.
   Еще я любила лазить на кочегарке. Весь Уссурийск отапливается и по сей день с помощью кочегарок. Зимой снег становится черным. На кочегарке можно лазить по кучам с углем и дразнить истопников. Еще в большом бетонном резервуаре водились головастики.
   Конечно, заброшенные стройки, тоже не могли не радовать детский дух и активно посещались.
В остальном же, я была девочка вполне приличная.
Сейчас же пойдет речь о том, что составляло вторую часть моего детского досуга.
А это была тайга, речка Суйфун и, конечно, же Японское море.
Мне очень повезло с папой. Мой папа соединял в своем лице охотника, рыбака и пчеловода.
Папа держал пасеку и весной и летом я кочевала с ней с гречихи, на таежную липу.
Ездили мы и на речку Суйфун на рыбалку. В Суйфуне, в мутных желтых водах, в ямах, под корягами, можно было поймать сазана. Сазана мама очень вкусно запекала в духовке, начененного гречневой кашей.
Одни из самых сильных воспоминаний, связаны, с неохотой вставать рано, когда еще темно и идти на электричку, что бы к 6 утра быть уже на льду японского моря. Папа проворно крутил лунки и приготавливал закидушки. Ловилась красноперка, камбала и корюшка. В детстве я больше всего любила корюшку жаренную в подсолнечном масле, это была такая маленькая рыбка, что ее не нужно было чистить и потрошить. Корюшка - елась, как семечки. А когда тащишь камбалу, то, кажется, что вытащишь акулу, такая она тяжелая. Конечно не она тяжелая, а площадь ее удельная большая. Я любила, когда во время рыбалки, мужики собирались у капота какой-нибудь машины и на газовой горелке жарили яичницу. Яичница в мороз - что может быть вскуснее!
Летом японское море было всегда холодным: купались быстро, сидели на берегу в свитерах, накрапывал дождик. Все было в тумане. Сверху от дождя безуспешно защищал парашют, спертый (списанный) в какой-то военной части.
На природе я всегда была одна. Конечно, был папа и его друзья, но они были заняты всегда какими-то делами.
Точнее, я была не одна с окружающим меня миром.
Когда мы привозили пчел в тайгу на липу, то сначала долго-долго три дня жгли не переставая костры, что бы сжечь всю в округе мошкару и комаров. Пожгли костры и можно ходить с голым торсом. В тайге ставилась большая военная палатка, в ней кровати, посреди очаг. Мед качали дружно. Я любила помогать и крутить ручку медогонки. Еще любила есть соты. Мед не ела ни в какую. Как-то ночью на пасеку пришел медведь и унес улик.. вместе со всем содержимым. Потом он съел все содержимое: мед, соты, пчел,рамку и проволку.
Я была одна и любила ходить играть к горному реке. Река - это, конечно, громкое название, так как летом, она была маловодной. Я любила играть с большими сине-зелеными бабочками махаонами и палочниками в ручье. Палочников я обдирала от мелких камешков. Из камней на реке строила маленькие платины. Как-то на месте, где я играла, нашли тигриные следы и меня перестали пускать.
Еще я любила Сергея Гермоновича! Сергей Гермоноич - это лучший папин и мой друг. Когда Сергей Гермонович был маленьким, он ловил змей и сдавал их в аптеку, что бы получить деньги и помочь маме. Сергей Гермонович ловил щитомордников. Щитомордник - одна из самых ядовитых змей. Щитомордников достаточно много в уссурийской тайге. Когда я была с Сергеем Гермоновичем, то я их не боялась. Как-то я решила ободрать весящую на сухом дереве кору.. а под корой оказался щитомордник, но с мной был Сергей Гермонович.
Еще с нами была собака Бой. Бой - это большая черная лайка. Я любила Боя всей душой. Говорят, что Бой, как-то потерялся в тайге и его долго искали, а потом уехали и вернулись только через неделю. Бой лежал возле зимовья, когда его впустили внутрь, то он накинулся на первое, что подвернулось съедобного - сырую луковицу. Бой плакал и ел луковицу. Голод - это не тетка.
Бой - охотничья собака. У нас дома жил щенок боя - Бим. Бима украли во дворе. Лайка в приморском крае - очень ценный зверь. Хозяев лайка быстро забывает, так, как для нее нет ничего ценнее, чем Охота.
Бой совсем недавно умер. Старый Бой кидался на кого-то невидимого и рычал.
Конечно, меня кусали пчелы. Один раз меня укусила пчела в глаз и глаз - распух. Какая это была трагедия!
Я ездила с папой на охоту в тайгу на большой машине с будкой и печкой. С нами ездило еще много охотников, бывало, что и 15 человек. Я была не только единственным ребенком, но и единственной девочкой. Обычно уезжали в пятницу вечером и долго машину качало по таежной дороге, через крупную речную гальку в машине пахло соляркой, а вокруг была ночь, полная страшных звуков. Ночь была настолько страшной, что я боялась выходить одна в туалет. Боялась, но выходила и меня окружали, то волки, то тигры, то кабаны, то невиданные звери.
В зимовье печной дым валил в комнату,спали на нарах. Нары были в два уровня. Я спала между папой и Сергеем Гермоновичем. На столе в первый вечер мяса не было: была водка и соленья. Каждый хвастался мастерством своей жены, моя мама была вне конкуренции. Никто так не делал соленых огурцов и баклажанов с чесноком!
Утром охотники вставали рано, делились на загонщиков и номеров и уходили до темноты.
А я оставалась.
Я и еще два солдатика.
Я и горная речка рядом и сопка. Сопка, покровительствовала нашему зимовью, по утрам, зимовье находилось в ее тени. На сопку я долго-долго поднималась, пока не уставала. Потом садилась и делала себе гнездо из дубовых листьев и смотрела вниз. Внизу, на открытом огне, солдатик готовил ужин. Продолжение будет, а то вы утомились уже