Кое-что из жизни в пионерлагере в середине 60-х (танцы, рыбалка, поход, зарница)

v_tretyakov — 19.05.2015 В честь дня пионерии привожу несколько отрывков из второго тома моих воспоминаний - из части, посвящённой жизни в пионерском лагере (п/л им. Лёни Голикова, Владимирская обл.).

Танцы

Как я уже говорил, в определённом смысле и начиная с определённого возраста главным пунктом распорядка дня в лагере были танцы. Неслучайно и главное наказание после какой-то провинности в старших отрядах — не пустить на танцы.
Понятно, что на танцы, которые обязательно устраивались каждый свободный вечер, если только не шёл дождь, собирались в основном первый и второй отряды, то есть самые старшие. А это, напомню, подростки и девочки в возрасте 13-15 лет. Тем, кто младше, не запрещалось и не возбранялось приходить на танцы, но они, за редким исключением, не приходили. Видимо, соответствующие инстинкты ещё не проявлялись. Или чувствовали, что тут царят и верховодят старшие.
Имелись три стратегии поведения на танцах. Самая главная — кадрить, как мы тогда выражались, понравившуюся девочку. Причём сами девочки тогда инициативы в этом не проявляли - за редчайшими исключениями. Пуританское было — в сравнении с сегодняшним днём — время. То есть если девочка проявляла ответную или взаимную симпатию, то она, во-первых, не отказывалась, если ты её часто приглашал. А приглашал ты её постоянно — танец за танцем. Во-вторых, сама тебя приглашала на белый (дамский) танец, который обязательно объявлялся раза три-четыре за вечер. Наконец, во время танца девочка позволяла тебе почти прижимать себя. Но именно почти. Глубоких и откровенных объятий, даже в танце, тогда не практиковалось. По крайней мере, в этом возрасте и в нашем пионерском лагере.
Вторая стратегия поведения на танцах — просто хорошо провести время со своими друзьями-приятелями. Что с девочками, что с мальчиками. То есть в этом случае группа ребят из одного отряда держалась вместе, и все танцевали, меняясь партнёрами от танца к танцу.
Третья стратегия — продемонстрировать своё мастерство. В то время — в твисте и в шейке. Тут всегда находилось несколько лидеров, танцующих активнее других и, чаще всего, лучше других. Хотя, конечно, были и те, кто активен-то был, да танцевал плохо или даже отвратительно. Над такими посмеивались. Но не более того.
Кто и как танцует, а также кто и с кем танцует — это становилось предметом обсуждения тех, кто в данный момент по какой-то причине не танцевал.
Несмотря на повальное доминирование моды на твист (уже уходящей) и на шейк (актуальной), все ждали медленных танцев. Именно во время их на танцплощадке оказывалось больше всего народу, а точнее — танцующих пар.
Никаких танцев шерочка с машерочкой я не помню. Точнее, так танцевали девочки из средних отрядов. У старших всё, естественно, было по-настоящему: симпатия, как и любовь, должна быть разнополой. А танцевать с некрасивыми и с не пользующимися интересом у мальчиков подругами — это у нас не водилось. Некрасивые и никого не интересующие просто не ходили на танцы.
Что мы танцевали?
Как я уже сказал, помимо желанных всем медленных танцев, это были уже уходящий и слишком сложный (в том числе, для меня) твист и новомодный, но гораздо более простой для исполнения шейк.
Помню также, что наши пионервожатые (кто-то из них обязательно присутствовал на танцах; иногда они даже сами танцевали — и друг с другом, и очень целомудренно — с пионерками и пионерами, если только те сами их приглашали) пытались, видимо, по приказу сверху, внедрить на танцплощадке танцы, противостоящие западным твисту и шейку. Я помню одну такую — на пару лет главную — альтернативу: «Летку-Енку».
Ничего более дурацкого, чем этот коллективный финский танец, я не помню. Все вставали друг за другом. Клали руки на талию стоящего или стоящей перед тобой. И далее прыгали в такт мелодии, поочерёдно поднимая то правую, то левую ногу: «Раз, два! Туфли надень-ка. Как тебе не стыдно спать? Самая добрая, смешная Енка вас приглашает танцевать!» И останется же такое в памяти на всю жизнь! Может, я что-то и перепутал в тексте, но суть и основной набор слов передаю правильно.
Мелодию «Летки-Енки» врубали в начале танцевального вечера. Мы, стимулируемые возгласами и примером вожатых, вставали друг за другом (всё-таки пытаясь встать за той, которая тебе нравилась, чтобы держать именно её за талию и видеть пусть и спину, но её) и добросовестно прыгали и дрыгали (все одновременно) ногами. Но если вдруг нам пытались всучить вторую «Енку» за вечер, то прыгать и дрыгать уже никто не собирался. А чтобы вожатые не подняли тебя силком, всегда можно было ретироваться в одну из двух беседок, стоящих рядом с танцплощадкой, или даже подальше — в лес.
Но вожатые наши были нормальными молодыми людьми. Им и самим хотелось потанцевать друг с другом (любовные пары среди вожатых становились предметом постоянного обсуждения среди пионеров), и уж точно - не руководить пионерами в столь позднее время.
Поэтому на танцплощадке доминировали, во-первых, медленные танцы. Во-вторых, в качестве физической разрядки или, напротив, подзарядки — уже упоминавшиеся мною шейк и твист.
Медленные танцы шли как под западные (например, «Дом восходящего солнца» и прочее из самого модного в то время), так и под советские мелодии. Не важно — лишь бы была возможность положить руки на спину и талию партнёрши, ожидая от неё того же.
Но в целом (с учётом шейка и твиста) преобладали западные мелодии. Никто этому не сопротивлялся. И репертуар подбирали не мы, пионеры, а взрослые. И никаких проблем с космополитизмом или иным подобным бредом, которые ныне приписывают и 60-м годам, не было. А альтернативный западному польский твист «Валентина» (в честь Валентины Терешковой) ко времени, когда я стал завсегдатаем лагерной танцплощадки, уже вышел из моды.
Лагерная танцплощадка, отличающаяся тем, что на ней не было чужаков, и, следовательно, практически не возникало конфликтов и никогда — драк, лучший способ постепенного введения подростков в отношения между мужчиной и женщиной. Спокойный, естественный, не похабный.

Рыбалка
В Пекше водилось довольно много рыбы. В основном, конечно, мелкой — не крупнее плотвы. Впрочем, встречались и ерши и даже, сам пару раз видел, небольшие щучки.
Рыбалка в нашем лагере была, разумеется, не промыслом, а развлечением. Просто интересно было ловить рыбу.
Снасти самые заядлые рыболовы привозили с собой из Москвы. Снасти нехитрые: мотки лесок разной толщины, свинцовые шарики-грузила, поплавки, крючки и небольшие блёсны. Удилища делали собственными руками — в основном из осины, ивы и ольхи, если не ошибаюсь. Но некоторые приезжали и с покупными бамбуковыми удочками.
В общелагерный план мероприятий рыбалка не входила, но старшеотрядникам, если только вожатые им доверяли, разрешалось в свободное время ходить ловить рыбу на тот участок берега Пекши, что примыкал к лагерной территории. И даже время от времени уходить, но вместе с вожатым, в более отдалённые и, как считалось, более рыбные места. Например, вверх по течению Пекши — за лагерный пляж. Там русло реки сужалось, а берега в основном были почти до самой воды покрыты густым кустарником. Соответственно, тут образовались небольшие заводи — самые, по рыбацким понятиям, рыбные места.
Обычно о походе на такую рыбалку вожатый договаривался с лагерным начальством. И устраивалась она после завтрака — то есть совмещалась с купанием всего отряда, но только не на общем пляже, а в более отдалённых местах. Большая часть отряда, включая девочек, купалась в одном из известных вожатым неглубоком месте, а меньшая часть — выше по течению метров на 50 — устраивалась с удочками.
Иногда такие походы с рыбалкой (не знаю уж, в какой мере санкционированные лагерным начальством и известные ему) устраивались и вместо тихого часа. Но это уже в качестве поощрения — в том случае, если отряд чем-то хорошим отличился.
У кого-то из вожатых на сей случай имелся даже небольшой бредень (рыболовная сетка на двух деревянных брусках). Вообще-то, насколько я понимаю, запрещённая рыболовная снасть.
Этим бреднем мы прочёсывали Пекшу в самых привлекательных для рыбы местах или вообще пытались пройти с ней несколько десятков метров против течения. Но не помню, чтобы улов при этом был каким-то выдающимся. По-моему, его вообще не было.
А вот на удочку рыба попадалась. У некоторых особо умелых или везучих — довольно много. В том числе и помянутые мною ерши и щучки.
Ловили в основном на белый хлеб, на мух и на дождевых червей.
Однако ни утро после завтрака, ни тем более послеобеденное время не были лучшими для ловли рыбы. Все знали, что лучше всего её ловить на рассвете. И вот такую рыбалку, если в отряде (первом или втором) находились желающие, пару-тройку раз за смену нам устраивали. Но, конечно, не для всего отряда — отряд продолжал спать, - а для заядлых или кажущихся таковыми любителей. То есть человек пяти-шести из отряда. Шли на такую рыбалку обязательно с вожатым, вставали ещё затемно, к рассвету добирались до нужного места.
Условие одно — вернуться к завтраку.
Сколько бы рыбы ни вылавливали, доставалась она всё равно только лагерным кошкам, живущим при кухне. Кормить ею пионеров было категорически запрещено.
Впрочем, мы её всё-таки ели. Разжигали на месте рыбалки небольшой костёр и, если улов был достаточным, то на этом костре и поджаривали пойманную рыбу. Метода простая: с кустов обрывались тонкие ветки-прутики и очищались от коры. После этого на такой прутик, вставлявшийся прямо в рот рыбы, она целиком и насаживалась. Ну а дальше стоило 5-7 минут подержать рыбку над пламенем — она и готова.

Поход
Самые старшие отряды походами не интересовались — им и без походов хватало дел и развлечений, а вот средние отряды в однодневный поход раз в смену уводили. Просто так, для разнообразия. Никакой специальной нужды в этом не было.
В поход — на расстояние километров в 10-12, в какой-нибудь дальний лес — уходили сразу после завтрака. И возвращались к ужину. Соответственно, обед и полдник брали с собой так называемым сухим пайком. Несли его в нескольких рюкзаках сами вожатые, да пара пионеров повыше и покрепче.
Главным в походе был сам процесс передвижения на приличное расстояние с пересечением полей, лесков и реки. Поход, как правило, предполагал маршрут, в каком-то дальнем месте пересекающий Пекшу. По-моему, но тут я могу ошибиться, походы в основном устраивались к месту впадения Пекши в Клязьму. То есть это и являлось как бы главной целью похода.
Если шли в эту точку, то в Клязьме ещё и купались. Если в какой-нибудь дальний лес, то на заранее намеченной его поляне устраивались небольшие соревнования - по развертыванию палаток (для чего две палатки брали с собой) и разведению костра. Соревновались команды, сбитые из разных частей отряда. Или мальчики против девочек.
Ну а далее, как полагается и как в то время было принято говорить, усталые, но довольные мы возвращались домой. То есть в лагерь. Где с яростью набрасывались на ужин.

«Зарница»
Игра под названием «Зарница» устраивалась не чаще одного раза за лето — обычно в июле, в самую населённую смену.
«Зарница» - это, упрощённо (но не слишком) говоря — знакомые всем казаки-разбойники, но только с участием не десятка, а нескольких десятков подростков (старших и средних отрядов) и не во дворе, а в настоящем лесу и на территории в пару-тройку квадратных километров.
Все участники делились на две армии — синих и белых. Каждому участнику игры на спину нашивалась полоса соответствующего цвета из гофрированной бумаги. Тот, у кого кто-то из противников срывал такую полосу, считался убитым. Если полоску удавалось только разорвать - это раненый. Главная цель зарницы (она вскоре стала так популярна, что писали её уже без кавычек - как имя нарицательное) — захват спрятанного в укромном месте знамени противника и сохранение своего.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив