КНИГА НАЗЫВАЕТСЯ «КАВО ЛЮБЛЮ»
kurchatkinanato — 08.02.2017 Вчера в «Булгаковском доме» на Большой Садовой был вечер Геннадия, Гены, как, естественно, я его зову, Калашникова. На вечер я, к великому моему сожалению, как и предвидел, пойти не смог. С утра у меня был выезд из дома по нескольким делам, вернувшись, я надеялся «отдышаться», но нет, двух больших выездов в день осилить мне уже не удается. Увы.Однако же я все-таки провел вечер в компании Геннадия Калашникова. За несколько дней до вчерашнего он подарил мне свою недавно вышедшую небольшую книжечку с таким простосердечным просторечным названием «Каво люблю…», вот, когда в «Булгаковском доме» поэт выступал вживую, мы собеседничали с ним посредством этой его книжки.
Давно мы знакомы с Геной, несколько десятков лет – это никакого преувеличения, но огромный временной перерыв образовался в чтении лично мной его стихов. Помню его давние стихи, помню самые хорошие воспоминания о них, но сказать бы о потрясении, о чувстве некоего открытия от чтения их не мог бы. Такое чувство посетило меня при чтении его последних публикаций. В какого глубокого, сильного, богатого внутренним содержанием поэта вырос он за время, когда я не читал его! И раньше руке его доставало мастерства, но сейчас это мастерство (возросшее при этом!) удивительнейшим образом соединилось с полнотой поэтического вглядывания в мир, какою-то замечательно теплой поэтической чувственностью – как цветок распустился, раскрыл все свои лепестки, наполнил воздух благоуханием.
И в этой книжечке стихи тоже оказались. Те самые: теплые и до виртуозности техничные, светящиеся легкостью интонации и наполненные тяжестью мироощущения, от которого не скрыты никакие радости и печали жизни. А кроме того, в книге оказалась и проза поэта. Как это чаще всего бывает у поэтов – о себе, своем взгляде на мир, своем чувстве жизни, своих шагах по ней, автобиографическая, в известной мере, проза, такой рассказ о прорезывании в себе поэта, о том окружающем «соре» детства, из которого и выросла его поэзия. И чудеснейшая же оказалась проза! Та же теплота интонации, что в стихах, та же простота повествования и высокая техничность его выстраивания, та, наконец, живописность в описании людей, что составляли окружение поэта в детстве, что хотелось бы цитировать и цитировать. Чего стоит один эпизод о председателе колхоза Иевлеве и его «извозчике» дяде Кирюше, которого председателю приходилось искать по всей деревне. Все же не удержусь, и процитирую немного:
«Завидев взбешённого председателя, дядя Кирюша с неистребимой солдатской смекалкой вошел в своих красных сапогах в зеленоватые тяжелые воды лужи и закрепился в самом ее центре… Иевлев бегал в своих городских штиблетах по берегам лужи и походил на курицу, внезапно обнаружившую, что ее любимый цыплёнок оказался утенком, и притом довольно гадким. Дядя Кирюша отвечал ему с истинно солдатским достоинством и красноречием. По-моему, после этой, в некотором роде исторической, встречи вода в луже стала солёной, впитав себя все речевые изыски собеседников».
Много в литературной среде последние года два говорится о кризисе в литературе. Что там, какой кризис, думаю я, держа в руках прочитанную и закрытую книжку Геннадия, Гены Калашникова. Разве что кризис неви́дения, неслышания – как-то так. Завидую тем, кто был на вечере. А тебе, дорогой Гена, спасибо за удовольствие чтения «Каво люблю…»
Ваш,
Анатолий Курчаткин
|
</> |