Кладбище как зеркало русской...
nelidova_ng — 19.09.2020Идя по кладбищу, будто листаешь страницы истории полувековой давности, со дня его заложения.
Здесь похоронена наша легендарная землячка, стюардесса Надя Курченко. Ей было всего 20 лет, озорной симпатичной девчонке. Она погибла от рук террористов, защищая пассажиров и экипаж самолёта.
70-е годы: умирали, как положено природой, чинно и дисциплинированно в пожилом возрасте. Женщины и мужчины смотрят с чёрно-белых фотографий прилежно, строго, неулыбчиво, напряжённо: снимались для паспортов.
***
80-е: по-военному чёткая, торжественная аллея афганцев. Потом её расширят для «чеченцев».
Ты погоди, браток, не умирай пока...
Будешь ты жить ещё долго и счастливо,
Будем на свадьбе твоей мы отплясывать,
Будешь ты в небо детишек подбрасывать...
Кое у кого уже и мамы, выплакав своё, ушли вслед за сыновьями. Но до сих пор в День десантника непременно придут друзья-сослуживцы. Наведут порядок, подметут плитку быстро и сноровисто, как казарменный пол. Выпьют спирту, душевно пощиплют струны на гитаре…
ВЕЧНАЯ ВАМ ПАМЯТЬ, РЕБЯТА... СПИТЕ СПОКОЙНО.
А вот резко оборвались аккуратные бетонированные дорожки. Закончилась советская эпоха. Вместо дорог пошли ухабы да страшенные ямы.
Ямы наспех завалены кладбищенским мусором: иначе застрянут катафалки и похоронные автобусы.
Это начался перестроечный раздрай, и длится он до наших дней. Разруха и безденежье не обошли стороной и город мёртвых. На встречу с усопшими нужно бы приходить траурно, торжественно принаряженными, но куда там. Посетители бредут в последнем огородном тряпье: иначе по пояс вымажешься в глине, оборвёшься о дико разросшийся кустарник, о поваленное в бурю дерево.
Вот аллея новых русских: двухметровые глыбы. Год смерти - девяностые- двухтысячные. Высеченные в чёрном граните бритоголовые накачанные братки, у кое-кого на заднем плане любимый «мерс». Это как раньше верного коня хоронили вместе с князем.
Иногда в эпитафии присутствует прижизненная кличка ( погоняло). Дескать, под этой кликухой, некогда приводящей в трепет город, люди запомнят своего героя. Не запомнят.
***
Чем свежее захоронения, тем больше молодых. Меньше года назад за дорогой открыли новое кладбище. И вот уже вырос целый подземный город. Раньше для этого требовались долгие десятилетия. Просто «Куликово поле».
Вот тебе и стали лучше жить. Кладбища – самая непогрешимая, неподкупная статистика.
А вот эти молодцеватые мужчины смеются с того света, хозяйски уперев руки в бока, широко расставив ноги в штиблетах: попрали врагов, попрали смерть. Смеётся тот, кто смеётся последним.
- У меня мраморный памятник!
- А у меня гранитный двухметровый!
- А у меня самый высоченный, и оградка самая дорогая, ажурная из нержавейки.
- А у меня гляньте, какая гравировка! Эрмитаж!
Кто-то на последние деньги пыжится и хорохорится, наскребает на надгробие, «чтобы не хуже чем у людей». Нужно ли устраивать из кладбищ почётные аллеи, ярмарки тщеславия и кошельков? Делить людей на «заслуженных» и « не заслуженных»? Бог на том свете разберётся.
***
Какими должны быть погребения и кладбища? В идеале, вот такими.
Без опознавательных знаков принадлежности к той или иной конфессии. Ведь Создатель у нас один, или я не права? Религии выдумали люди, ещё больше разделив и противопоставив себя друг другу.
Ухоженный городскими службами изумрудный газон и одинаковые для всех невысокие памятники-камни, без понтов и сования в нос своей крутизны, особости, избранности и «приближения к Богу».
Тут не надо брести, осклизаясь в мыльной глине. Не надо втыкать бумажные пошлые цветочки, раскидывать поляну и поминать, чокаясь и жуя. Не надо полоть и рыхлить могилки, как огородные грядки.
Здесь надо присесть и помолчать.
Прохожий, ты идёшь,
Но ляжешь, как и я.
Присядь и отдохни
На камне у меня.
Сорви былиночку
И вспомни о судьбе:
Я дома, ты — в гостях,
Подумай о себе.
ЧАСТЬ 2-я.
"Есть кладбище в одном из отдалённых уголков России… Как почти все наши кладбища, оно являет вид печальный». («И. Тургенев, «Отцы и дети»). Заросшие, заброшенные, провалившиеся могилки, накренившиеся памятники и кресты.
Горы мусора, эвересты из сухих веток, травы, бутылок, гнилых цветов, старых венков с торчащей проволокой.
У города есть деньги на развлекуху, на фейерверки по каждому оху, вздоху и пуку, но нет денег на то, чтобы убрать мусор в Пристанище Мёртвых. Между тем сказано: "Сердце глупцов в Доме веселья. Сердце мудрых в Доме плача".
Нет, это не одна и та же куча с разных ракурсов. Каждая имеет свой адрес на кладбище.
Кладбище –непроходимый лес, кладбище-кустарник, кладбище-бурелом.
Неистребимо в русском человеке желание посадить в изножье дорогого усопшего, у ритуального холмика деревце: сиреньку, рябинку, берёзку.
Деревья стремительно разрастаются, семена разносят ветер и птицы.
Кладбища превращаются в непроходимые дебри. Здесь близки грунтовые воды, корни деревьев быстро гниют. В летние ураганы громадные стволы падают и раскалывают памятники, выворачивают земляные холмики, спасибо, хоть не кости.
Полны печали заросшие бурьяном в рост человека, заброшенные, провалившиеся захоронения.
Может, родные уехали в дальние города, забыв заказать уход за могилой. А может, сами упокоились по соседству. Где-то прочитала:
Земля расступается чуть торопливо,
Очередного счастливца приемля.
Вот за такую-то не брезгливость
Я и люблю эту землю.
В мире мёртвых, как и в мире живых, излом да вывих. Разруха и раздрай символично заразили и мир мёртвых. Мёртвые за себя не замолвят словечка.
Забыты и могилы известных людей. Любимый директор школы.
А дороги - рытвины да ямы, в дождь превращающиеся в склизкое месиво. Чтобы не поскользнуться, приходится брести прямо по чужим придорожным могилам.
Люди не наряжаются на встречу с родными покойными. Приходится одевать последнюю рвань и болотные сапоги, как на ферму. Хотя на фермах чище.
...И этот неискоренимый обряд накрывать скатерти-самобранки на могилах, пить и есть, оставлять водочку, пирожки и облупленные яички «покойнику». Еда привлекает ворон и чаек, которые своими кляксами пачкают надгробия и стервозными криками явно не навевают подобающих печальных и светлых мыслей.
***
И — вишенка на торте.
Сортир типа «м» и «ж». Запахи передать не могу. Скажу только, что без противогаза и респиратора можно выдержать не более 15 секунд. Двадцать первый век на дворе. Третье тысячелетие.
Сфотографировала и вид изнутри. Но зрелище это жестокое и травмирует нежную душевную организацию читателя. Убрала совсем.