КАК ПРОИГРАТЬ, ГОВОРЯ ПРАВИЛЬНЫЕ ВЕЩИ

ygashae_zvezdu — 23.02.2020

22 февраля отмечал день рождения Феликс Феодосьевич Кузнецов (1931-2016), - участник столь громких скандалов, что за ними забылись все добрые дела, которые сделал если не для литературы, то для писателей, этот человек. Правило старухи Шапокляк, гласящее: «Кто людям помогает, лишь тратит время зря. Хорошими делами прославиться нельзя!», работает. 

По себе знаю. Можно периодически, из года в год, помогать человеку, подкидывая денежку или давая кров, но одно «Нет!» на непустяковую просьбу дает ему моральное право забыть что было, записывая тебя в отряд сук, конкретно против охоты на него науськанных.

Вот и Кузнецов, будучи главой Московской организации Союза писателей, многим выбил квартиры, кому-то обеспечил загранпоездки, продвигал книги. Всё забылось. 

Только история с альманахом «МетрОполь» еще на слуху, благодаря таким персонажам как Виктор Ерофеев. Ему выгодно с нею носиться, поскольку скандал с «МетрОполем» чуть ли не единственный шансик автора плохо распродающихся бестселлеров обрести пропуск в вечность. 

Есть все же что-то трогательное в воспоминаниях прожженного персонажа о моментах, когда ему приходилось совершать человеческие поступки. Так весь состоящий из компромиссов Евтушенко не мог слезть с темы своего героического поведения в момент травли романа Пастернака «Доктор Живаго». 

Изначально Кузнецова носили либеральные ветра. Первая его громкая статья  называлась «Четвертое поколение». Когда лидеров молодежной прозы Аксенова и Гладилина долбала партийная критика, наивный Кузнецов рассматривал их как «четвертое поколение революционеров». 

Именно с его подачи «Литературная газета» опубликовала «Бабий Яр» Евтушенко, за что Кузнецова существенно понизили в должности. 

Но в 1977 Феликс Феодосьевич взлетел высоко, заняв пост первого секретаря правления Московской организации Союза писателей СССР. Стало не до либерализма.

Одна из претензий к начальнику, - а что он вообще написал, дабы такую должность занимать? Соглашусь, книги Кузнецова читать без желания немедленно прекратить это занятие трудно. Уж насколько интересовала меня тема прихода в литературу разночинцев; некрасовского «Современника»; идейная борьба, жертвой которой стал могучий писатель Лесков… При живейшем моем интересе труд Кузнецова «Публицисты 1860-ых годов», который вышел не в какой-то высоколобой серии, а в попсовом «ЖЗЛ», захлопнулся странице на десятой. 

Да, Кузнецов не был писателем, но ведь должность главного над писателями не подразумевает писателя. Она подразумевает хорошего администратора.

Вернемся к «МетрОполю». Что это такое?

В 1978 году Аксенов и начинающий писатель Виктор Ерофеев придумали сваять альманах из текстов, не прошедших цензуру. Нормальный такой самиздат. Фишка заключалась в том, что участники альманаха передали 12 экземпляров «МетрОполя» для публикации в государственные издательства с требованием не подвергать альманах цензуре, а печатать «как есть». Под такой замысел удалось собрать звонкие имена. Стихи дали Вознесенский, Ахмадулина, Высоцкий. Очень обиделся, что его не пригласили в «МетрОполь» вечно желающий быть на переднем крае общественного внимания Евтушенко. 

Прозу презентовали Искандер и Битов. 

Из не печатающихся поэтов отметились Юрий Кублановский, Евгений Рейн, Семен Липкин, Инна Лиснянская, Юз Алешковский. Из молодых прозаиков, кроме Виктора Ерофеева, Евгений Попов и Петр Кожевников. Зарубежных товарищей представлял отрывок из романа Джона Апдайка. 

Власти, которым поступило предложение, печатать «как есть» такие тексты как рассказы Вик. Ерофеева «Ядрена феня» и «Приспущенный оргазм столетия», опешили, тем паче компания собралась устроить презентацию сборника с участием зарубежной прессы. 

Сомнительную честь разбираться с демаршем свалили на Союз писателей с Кузнецовым во главе. 

Кузнецов собрал правление, на котором ребят распяли. В итоге вышел документ, первый пункт которого гласил: «Считать альманах делом недопустимым, безыдейным, низкохудожественным, противоречащим практике советской литературы по характеру подготовки, ультимативному характеру».

Позвольте, что здесь не так? На мой взгляд, только первый пунктик, про недопустимость. Безыдейность «МетрОполь» просто декларировал. Насчет низкохудожественности, - там была неплохая подборка Высоцкого, способная в то время сделать погоду любому изданию; классическая повесть Искандера «Маленький гигант большого секса» и симпатичная повесть Кожевникова «Два дневника». Я читал «МетрОполь» в середине нулевых чувствуя зубодробительную скуку. Только повесть Кожевникова (Высоцкого и Искандера я знал по другим изданиям) поражала описанием быта птушников конца 1970-ых, с их танцами, поцелуями, портвешком. Все остальное потеряло актуальность с отменой цензуры, на которую ребята гнали волну. Несмотря на несколько переизданий («втюхиваний») «МетрОполь» как художественное творение мало кому интересен. 

О противоречии практике советской литературы по характеру подготовки и ультимативному подходу даже разговора нет, оно на лицо.

Вот спрашивается, — на что ребята рассчитывали? Тут все не так просто. Рейну и, допустим, Кублановскому, в которых не было ничего особо антисоветского, надоела ситуация маринования. Их сборники валялись в издательстве десятилетиями, получая доброжелательные отзывы и не доходя до печатного станка. Примерно такая же ситуация с Высоцким, - пой, пляши, в загранку ездий, издавать тебя ни-ни. Может, кто-то из участников «Метрополя» и хотел пробить альманахом брешь, расширить цензурные рамки литературы. 

Но, в общем, давайте признаем, - «МетрОполь» предназначался для западных славистов, а не для советских читателей. Повторюсь, может кто из участников данной акции заграницу в расчет не брал, но чтобы у всех отшибло способность мыслить аналитически…

Правильно отреагировал Кузнецов на все размышления ребят о чистоте помыслов расширить вселенную советской литературы: «И нечего делать ставку на наивность».

Вот какова хронология событий в воспоминаниях Ерофеева: 

«Позже нас обвиняли в том, что мы задумали «МетрОполь» с тем, чтобы опубликовать его на Западе. Это фактически неверно. Мы отослали — через знакомых, которые с огромным риском для себя взялись вывезти альманах за границу, — два экземпляра во Францию и Америку, но не для того, чтобы печатать, а на сохранение, и в этом оказались предусмотрительны. Когда же случился большой скандал и наши планы напечатать «МетрОполь» в стране рухнули, авторы дали согласие на публикацию альманаха на русском языке в американском издательстве «Ардис», которым тогда руководил Карл Проффер, друг многих из нас, напечатавший много хороших русских книг. Это он поспешил объявить по «Голосу Америки», что альманах находится в его руках. После этого отступать было некуда. Некоторое время спустя альманах вышел на английском и французском».

Особливо с Западом Кузнецов связывал Аксенова, говоря, что тот просто готовит плацдарм, собираясь туда отъехать. 

Что здесь не так? 

Хорошо, послушаем не Кузнецова, Ерофеева:

«Кузнецов был не просто врагом, он строил свою карьеру на нашем уничтожении. Аксенов приехал к нему с Майей обсудить условия своего отъезда. В качестве условий выставил вывоз всей семьи: вместе с Майей должны уехать ее дочка Алена, зять-теннисист и маленький внук Ванька.

Не скрывая радости, Аксенов сказал, что Кузнецов согласился на условия и заверил, что ему разрешат уехать.

— Что же удивительного в том, что он согласился? — вымолвил я. — Ведь он на каждом перекрестке кричал, что ты делаешь «МетрОполь», чтобы свалить.

Аксенов сделал вид, что не очень понимает, о чем это я. Я замолчал. На моих глазах произошло великолепное предательство нашего дела».

Кузнецов был прав фактически, но тактически провалился, настаивая на пункте про «недопустимость» издания. Не стоило давать делу широкий резонанс, исключать фигурантов из Союза писателей, бушевать в газетных статьях. Такая же ошибка была допущена в деле «Доктора Живаго». Что мешало издать «МетрОполь» в количестве тысячи экземпляров, хлопнув западных славистов по мордасам, мол, вот, полюбуйтесь, никакой цензуры? Кузнецов же обеспечил шумовой эффект, которого фигуранты так жаждали. 

Евгений Попов в одном из диалогов с Александром Кабаковым об Аксенове, признавал: 

«…эмиграция сначала, в первые дни развития событий, встретила «МетрОполь» довольно кисло. Максимов высказался в том смысле, что это советские писатели с жиру бесятся, хотят и рыбку съесть, и так далее. При обсуждении альманаха в эмигрантской газете «Русская мысль» звучала примерно та же аргументация, что и в конторе Феликса Феодосьевича, но только с другого боку. Для него альманах был антисоветским, а для «Русской мысли» — советским, приземленным, бездуховным. Старых эмигрантов шокировали грубости, эротика… Все изменилось в одночасье, когда мы благодаря глупому писательскому начальству стали жертвами…».

Из всех преследователей альманаха Виктор Ерофеев особо выделяет Феликса Кузнецова, утверждая, что тот сделал себе неплохую карьеру за счет «МетрОполя». Ну, здесь, чья бы корова мычала. Уж кто на «МетрОполе» воистину приподнялся пальцем в очевидное тыкать не будем. 

В новое время Феликс Феодосьевич опять вляпался в старую историю. В интервью телепрограмме «Как это было» он прокололся, что экземпляр альманаха, присланный ему «метрОполевцами», до сих пор находится в его архиве. Поскольку имела место быть библиографическая редкость, Евгений Попов потребовал экземпляр вернуть. Кузнецов сделал это только после двухгодового судебного процесса. 

Впрочем, всяко скандалить Феликсу Феодосьевичу пришлось и по другим литературным поводам.

И об этом мы еще поговорим.

Оставить комментарий

Популярные посты:

jalynski

Забор.. то есть, коттедж поплыл​*

sozero

Диаспора из МВД избила участников митинга против миграции

ljwanderer

Пробуждение в СССР

vpk-const

Пиратинизм от Энгуса Констама

mr_winker

Дни ихней жизни

luvida

Сувениры сюрпризом

sergevanbrabant

Манипуляции сознанием

pantv

8 апреля ● "День российской анимации" и не только...

• Ранее
• Архив