Как меня в коммунисты принимали

irina_sbor — 11.11.2020

Давным-давно, в прошлом веке, в чужой теперь стране и словно в чужой жизни я работала в кинопрокате г. Жданова.

С дипломом киноинженера я пришла к директору конторы кинопроката и попросилась на работу.  

Директор предложил  место фильмопроверщицы.  

Он объяснил это отсутствием у меня профессионального опыта и необходимостью в деталях изучить  процесс хранения и реставрации киноплёнки, многократно прокрученной и побитой кинопроекторами городских кинотеатров и киноустановками курортного побережья.

Я с радостью согласилась. Это было интересно, это было нужно для моего профессионального роста… 

В то далёкое время молодые специалисты, мечтая о карьере, уповали на знания и опыт. 

Я бодро села за фильмопроверочный стол и стала проверять киноплёнку, выставлять категории и склеивать рваную перфорацию. 

Потом я  поработала в реставрационной лаборатории, где с плёнок смывали фотоэмульсию, извлекая серебро из растворов. 

Потом на складе, где изучила условия хранения и транспортировки кинолент. 

Потом меня опять вернули в  фильмопроверочный цех. 

Шли месяцы. Я, пребывая на рабочих должностях, усердно трудилась на всех вверенных мне участках производства, но понемногу мне это стало надоедать. 

Чего это я, инженерша дипломированная, выполняю такую низко квалифицированную работу? 

При каждом удобном случае я деликатно интересовалась у директора, когда уже  меня из рабочего класса переведут в ИТР. Директор успокаивал, обещая, что скоро-скоро. Я ждала заветного скоро-скоро, а оно всё никак не наступало. И я стала расстраиваться и злиться, но из кинопроката не увольнялась. Мне там очень нравилось!

 Однако ущемлённое честолюбие грызло меня постоянно.

 Прошло два года. Однажды ко мне подошла Нелли Ивановна. Секретарь нашей партийной организации. 

Подошла она ко мне и по-доброму спросила: не хочу ли я стать коммунистом? Вступить в ряды Коммунистической партии? 

Я оторопела, но вежливо ответила, что не хочу. 

 - Почему? -  удивилась Нелли Ивановна.

 - Потому что идейно не доросла и морально не созрела, – соврала я. На всякий случай.  

Нелли Ивановна удивилась ещё раз и стала горячо меня убеждать, что я доросла и созрела, и только таким и нужно вступать в партию, которая очень нуждается в молодых и рьяных.

Я стала упираться. 

Дело в том, что я выросла в простой рабочей семье без всякого пиетета перед КПСС. Все мои родственники были беспартийными, и мне не хотелось нарушать традицию рода. 

Да и вообще. 

С меня хватило участия в ВЛКСМ. Активного участия. Которое раскрыло мне глаза не только на комсомол и партию, но и на саму себя. Я поняла, что совсем не хочу никуда вступать и заниматься идеологической работой. Я хочу приносить пользу родине своим трудом, а не болтовнёй какой-то… Думала я.

А вот Нелли Ивановна думала иначе.

Она взялась за меня крепко. 

Она убеждала, уговаривала и рисовала блестящие перспективы. Партия, говорила мне Нелли Ивановна, способствует карьерному росту, помогая молодому специалисту полней реализовывать свои профессиональные знания.

Вот тут я задумалась. 

Я была амбициозна и честолюбива. Я мечтала о хорошей карьере,  считая, что ума и сообразительности у меня хватает. И прощай фильмопроверочный цех с пожилыми тётеньками, здравствуй отдельный кабинет с телефоном!

Я согласилась. 

Из шкурных интересов, честно призналась я родственникам, удивлённым моим внезапным желанием стать коммунистом. 

Родственники ничего не сказали, оставив это моё решение на моей же совести.

 И стали мы с Нелли Ивановной готовится к вступлению. Она писала документы, протоколы, собирала моё личное дело. 

Я пребывала в смущении. 

 Знала, что мне предстоит стоять на парткомиссии перед старыми коммунистами и клясться им в верности КПСС.

 А верности у меня не было, и врать я не умела. Я когда вру, лицо у меня становится глумливое и противное. И все видят, что я вру.

О своих опасениях я рассказывала Нелли Ивановне. 

Она меня успокаивала и говорила, что у меня безупречная анкета, а работа освобождённым секретарём комитета комсомола так её украшает, что я вообще могу молча стоять перед товарищами и они меня утвердят.

Я ей почему-то поверила, успокоилась и в назначенный день и час бестрепетно предстала перед парткомиссией райкома КПСС.

Человек десять строгих дяденек в чёрных пиджаках и галстуках. Некоторые из них были совсем уже дедами. В гражданскую, наверное, воевали. Вместе с Будённым.

Я встала перед ними, слегка волнуясь, с лицом молодым, ясным и одухотворённым светом марксизма-ленинизма и КПСС.

Комиссия значительно молчала, потом председатель, внимательно читавший моё дело, вдруг оторвался от бумажек и удивлённо спросил:

 - Ирина Николаевна, у вас законченное высшее образование, вы дипломированный инженер, а почему же вы работаете на рабочей должности?

Я растерялась. Нелли Ивановна про этот вопрос мне ничего не говорила, и как на него ответить я не знала. 

Сказать правду? Что это директор, гад такой, держит меня в фильмопроверщицах, а я уже все пороги его кабинета обила, пытаясь добиться перевода на должность ИТР?

 Но как я могу сказать на директора, что он гад, если он заслуженный-перезаслуженный работник культуры, известный  не только в  Жданове, но и за его пределами. Кто же мне поверит? Никто.

И я сделала вдохновенное лицо.  И я стала говорить, что настоящий инженер только тогда состоится как настоящий инженер, когда он весь производственный процесс узнает. Вот  я и решила изучить все этапы хранения и реставрации кинолент, потому что именно от этого зависит качество показа кинофильмов в наших советских кинотеатрах для наших советских людей, потому что из всех искусств для нас важнейшим является кино, как говорил великий Ленин.

 - Странно, – оборвал мою патетическую речь другой дедушка,  соратник Буденного и Щорса. - Странно. А вам не кажется, что вы слишком долго изучаете все этапы хранения кинопленки? Два года!

Конечно, долго! 

Я сколько раз  это директору говорила, хотелось мне заорать в лицо партийным дедам и, может даже, пожаловаться и всплакнуть на их чёрнопиджачных плечах. И высморкаться в чёрные галстуки.

Но я сдержала себя. Я скорбно молчала. Как комсомолка в тылу врага.

 - Ну, что молчите? Не знаете, что ответить? А я знаю, – старый большевик не унимался. – Я знаю. Вы специально не хотите работать по специальности, верно? Я прав? Вы не хотите уходить с рабочей должности!

 Я удивлённо уставилась в его глазки, прищуренные ленинской хитринкой. 

 - Почему не хочу? – глупо спросила я его.

Парткомиссия взбодрилась. Дедушка порозовел нездоровым румянцем.

 - А потому что! Потому что вы прекрасно знали, что вступить в Коммунистическую партию инженерно-техническим работникам трудно, что не все они проходят испытания, не все трудом доказывают свою преданность партии и народу. Вот вы и держитесь за рабочую должность, чтобы, прикрываясь гордым рабочим званием, пробраться в ряды коммунистов! Так? Отвечайте!

Я окаменела. 

В стрессовых ситуациях я всегда каменею, хотя логичней было бы вести себя как настоящая женщина – расплакаться горькими слезами и, громко сморкаясь в подол, выбежать из кабинета. Хоть бы.

Так нет. Я всегда каменею, с ужасом ожидая продолжения.

И продолжение было. Старый большевик со всей своей большевистской прямотой и пролетарской решимостью стал обличать мою коварную сущность. Сущность врага, коварно проникающего  в светлые ряды  коммунистов, чтобы мешать строить светлое будущее. Коммунизм.

Я стояла и слушала этот митинг протеста, пока старый революционер не угомонился и не затих. 

Товарищи  по партии с интересом смотрели то на меня, то на соратника по борьбе.

И тут я очнулась и вышла из кабинета. 

В коридоре на меня накинулась Нелли Ивановна, но я уже была в гневе.

 - Всё! И больше мне о партии ничего не говорите, - прошипела я, устремляясь в гардероб.

 - Что случилось? – взволновалась Нелли Ивановна.

 - А вы у них узнайте что случилось? Они вам расскажут!

 Я лихорадочно надевала пальто, шарф  и, громко топая каблуками, выскочила из районного комитета КПСС.

На следующий день Нелли Ивановна долго говорила мне о том, что произошло недоразумение, что никто не ожидал от старого коммуниста такой бдительности…

 Что она все объяснила и переговорила с кем надо, и кто надо переговорил со  старым коммунистом, и моё дело будет пересмотрено и надо только  прийти на комиссию в райком партии…

 - Я никуда не пойду, - прервала я Нелли Ивановну злобно. - Даже не уговаривайте. Я никогда ещё такого позора не переживала, тем более вы прекрасно знаете, что я тут совершенно не при чём, что я сама сколько раз просила перевести меня...

Нелли Ивановна была неумолима. Она уговаривала меня с таким напором, что я удивилась. 

 - А вам-то что, Нелли Ивановна? – спросила я нагло. – Вам-то какое дело? Ну, не пойду в партию, а вам-то?

И тут с тяжёлым вздохом Нелли Ивановна поведала мне, что кинопрокат вот уже несколько лет не дает райкому ни одного кандидата в члены КПСС, что плохо характеризует работу партийной организации. А где их брать, кандидатов-то? На рабочих должностях одни женщины глубоко семейные работают, которым партия нужна как корове седло. А на ИТР разнарядки нет. 

А тут я. С превосходной анкетой, возрастом и на рабочей должности.

И всё было отлично, если бы не бдительность старого коммуниста. Но больше этого не повторится. Мне надо только через неделю  молча зайти на парткомиссию и выйти. Никто ни о чём меня не спросит.

Я смотрела на Нелли Ивановну и удивлялась.  Бедная женщина чуть не плакала.  Видимо, мой отказ грозил ей  наказанием. А она была человеком исполнительным и боязливым. И добрым. Плохого никогда никому не делала. Наоборот. Вот, переживает за меня. 

И я сдалась.

Я успокоила Нелли Ивановну, обещав явиться через неделю в райком и предстать перед комиссией, но если хоть один из этих старых партийцев скажет хоть одно слово…

 - Не скажет, Ира, не скажет! Там вообще будут другие товарищи! 

Нелли Ивановна облегчённо вздохнула.

Так и случилось. 

Через неделю я  с насупленным видом  вновь стояла старыми коммунистами. Стояла, готовая выскочить из кабинета при первом же вопросе.

Но чёрные пиджаки и галстуки даже не взглянули на меня. Председатель комиссии что-то зачитал, все покивали головами и отпустили меня, не задав ни единого вопроса. 

Так я стала членом Коммунистической Партии Советского Союза.

Но воспользоваться привилегиями коммуниста не успела. Через четыре года КПСС тихо ушла в небытие. 

Она не помогла мне в карьерном росте, зато преподнесла великолепный по жестокости и цинизму урок общественной порки. Когда на собрании нашей партийной организации разбирали моё персональное дело. 

Но это уже совсем другая история…

Сохранено

</>

Как меня в коммунисты принимали

Давным-давно, в прошлом веке, в чужой теперь стране и словно в чужой жизни я работала в кинопрокате г. Жданова. С дипломом киноинженера я пришла к директору конторы кинопроката и попросилась на работу.   ...

Читать полностью

Источник

Оставить комментарий

Популярные посты:

thurinus

Drip Casino - оазис азартных развлечений с богатым выбором игр, турнирами и бонусами

maysuryan

Что общего между 1793-м, 1917-м и 2024 годами?

matsam

Как голосовала наша деревня.

jjnatt

09.04.2024 - ДР в День взятия Кёнигсберга

uncle_ho

Воскресный шизомилитаризм. Выпуск №632

sozero

Обновление Windows 11 ломает компьютеры

salmaksoff

Пропаганда культа холокоста работает?

colonelcassad

Сериал Fallout

korolevvlad

Про мост

• Ранее
• Архив