К чему Путин упомянул об «исторических российских территориях»?

Найдутся, конечно, и такие из российских патриотов, кто возмутится: то, что Путин деликатно называет ошибками, на самом деле – преступления против России. И что «подарки русского народа», это на самом деле подарки с комиссарского плеча, оторванные у русских. Формально они правы. Но если жить не лубочными представлениями о том, что «Русь Святая вовеки та же», а наблюдать крайне болезненное, но всё же восстановление Третьего Рима в условиях чрезвычайно агрессивной среды – русофобии как государственной идеологии всего «цивилизованного мира» и его цепных шавок из числа «утащивших подарки» – то подобный мэсседж (наряду с традиционалистскими и государственническими поправками в конституцию), сам по себе дерзкий вызов правящему этим самым «цивилизованным миром» глобализму и, скажем прямо, сатанизму. Ещё каких-то 20 лет назад, при вступлении в Путина в должность президента его сегодняшние слова казались бы фантастикой. Как фантастическими представлялись теоретические обоснования этим сегодняшним мэсседжам, сделанные ещё в конце 1990-х профессором Высшей школы экономики В.Л. Махначом. Да и сам Владимир Леонидович не верил тогда, что Путин способен даже мыслить в этом направлении. Хотя, кстати, ещё Ельцин, через пару дней после объявления Украиной незалежности, заявил через своего пресс-секретаря Павла Вощанова: «Российская Федерация не ставит под сомнение конституционное право каждого государства и народа на самоопределение. Однако существует проблема границ, неурегулированность которой возможна и допустима только при наличии закрепленных соответствующим договором союзнических отношений. В случае их прекращения РСФСР оставляет за собой право поставить вопрос о пересмотре границ». Но, похоже, «западные друзья» тут же дали по рукам, и вопрос о границах России Борисом Николаевичем более не поднимался.

Но поднимался такими людьми как профессор Махнач, чьи лекции собирали в Москве и на радио «Радонеж» аудиторию, пронесшую лампаду патриотизма сквозь ельцинское безвременье.

«Общеизвестно, как определялись границы союзных республик и автономий, – напоминал слушателям Владимир Леонидович. – Там, где жил самый удаленный от своего этнического центра эстонец, там заканчивалась Эстония, а там, где самый удаленный якут — там проходила граница Якутии. Но совершенно никого не интересовало, где живет на своей земле самый удаленный от этнического центра русский… Вспомним, как Ленин подарил новоявленной Латвии целую Латгалию, часть Витебской губернии, о чем не осмеливались мечтать самые пламенные латышские сепаратисты.

Наша школа на протяжении всего советского периода оставалась настолько западнической, что жители города Юрьева сильно подозревали, что живут в эстонском городе Тарту… И в наше время в соответствии с той же практикой в школьных учебниках, посвященных дореволюционной России, появляются названия, возникшие только в советское время. Например, Казахстан. Города дореволюционной России фигурируют под современными названиями: Юрьев оказывается Тарту, Вильно — Вильнюсом, а Пишпек — Бишкеком. Несомненный долг каждого русского учителя — исправлять эти ошибки в учебном процессе, указывая на них своим ученикам. Это запомнится».

Не в качестве примера для подражания, но ради контраста с «европейскими стандартами» приводил Махнач следующее сопоставление: «Северная Ирландия — территория, отрезанная у Ирландии в силу того, что большинство населения Северной Ирландии составили английские переселенцы во времена порабощения Великобританией всей Ирландии. Сопоставьте: Харьков отрезан у нынешней Российской Федерации на том основании, что с разрешения русского царя на эту территорию переселились украинцы.

Обратите внимание на предлагаемую нам логику. Когда город основан русскими, но в силу сложившихся обстоятельств большинство населения составляют нерусские, этот город уже нерусский: например, город Грозный. Если же город основан нерусскими, но большинство населения в нем русские, то и это город нерусский — например, город Рига. А вот и еще один поразительный пример. Город Ругодив основан русскими, затем стал немецким и получил имя Нарвы, после же вновь вошел в состав России. Сегодня он, хотя и находится на территории Эстонии, имеет не менее 90 процентов русского населения. Однако и этот город тоже “нерусский”, хотя, насколько нам известно, немцы на него не претендуют, а эстонцы никогда не составляли в Нарве сколько-нибудь значительного процента населения».

«Как же вести себя ныне русскому человеку, когда одни политиканы ратуют за воссоздание Советского Союза (то есть за восстановление тех же самых республиканских территорий, отрезанных от исторического тела России), а другие объявляют стремление к воссозданию Советского Союза безумием?», – задаётся профессор Махнач вопросом лет за десять до Путинского «кто не жалеет о распаде СССР, у того нет сердца, а у того, кто хочет его восстановления в прежнем виде, у того нет головы». И сам же отвечает: «Проблема разрешается достаточно просто. В русском языке понятия «страна» и «государство» различны. Так же, кстати, как и в английском, и во многих других языках». Действительно, далеко не каждое государство, это страна. Самый наглядный тому пример – десятки мелких немецких государств вплоть до конца XIX века на территории, которую не только их жители, но и весь мир считал одной страной – Германией. Как сейчас «в дальнем зарубежье» всех славян и угро-финнов бывшего СССР продолжают называть русскими. Страна, это не только единое культурно-историческое пространство (нередко – поверх административных или даже географических границ), но и временнОе – уходящая вглубь веков связь поколений через традиции, нравственные ценности, ощущение причастности к свершениям предков. Далеко не каждое государство имеет единое культурное пространство даже в собственных границах. И уж тем более, искусственно образованные государства не имеют культурных традиций – на спешное создание исторического мифа и внедрение его в общественное сознание требуется период в два-три поколения, который не каждое искусственное образование способно и пережить. Особенно, при мало-мальски ощутимых потрясениях (как внешних, так и внутренних).

Итак, Махнач подводит мысли, что рассматривать вопрос восстановления исторической справедливости следует в парадигме «страны», а не «государства». Ведь, «в дни революции на территории исторической России, на русской земле, образовалось несколько государств». «Также и в наше время, в 1991 году на территории России снова были основаны около дюжины государств», – указывает профессор уже на «последствия деятельности революционеров (то есть незаконной власти)».

Историк ни в коем случае не призывает российское руководство выдвигать соседям ультиматумы. Но их в известность о своей точке зрения на вопрос не мешает: «Мы ведем себя совершенно законопослушно, говоря, что в настоящий момент действительно существует государство Украина. И с ним у государства Российская Федерация могут быть межгосударственные отношения. Но нет такой страны — Украина, ибо само её название означает “окраина России”». И прецеденты такому подходу имеются. Запад не признавал Прибалтику в составе СССР, но имел всесторонние дипломатические отношения с Союзом. Точно также с 2014 г. они не признают Республику Крым, но туда уже ездят западные парламентские делегации. То есть, международному праву такой подход не противоречит.

«Запомните – мы свободны в своих решениях», – подчеркнул Владимир Махнач в работе с говорящим название «Идеологические технологии» за двадцать лет недавнего великолепного заявления пресс-секретаря президента РФ Дмитрия Пескова по поводу изменений в Ельцинско-Госдеповскую конституцию: «Мы с ними (критическими замечаниями «ряда стран», – Д.С.) знакомы, но мы не готовы принимать их во внимание… Россия всегда сохраняла свою приверженность нормам международного права, но при этом, склонна к своему суверенитету».

«Да, у вас все ваши территории существуют де-факто, – заранее успокаивает Махнач незалежных президентов, апеллирующих к международному праву. – Нет, мы не собираемся воевать с вами, но мы не признаем, что они ваши де-юре».

Конечно, когда шеф Пескова говорит о подарках, которые кое-кто прихватил, это предполагает, что у кое-кого есть и своё, исконное. Но и Махнач предлагает различать части Российской империи и части исторической России: «Туркестан, Кавказ (кроме казачьих областей), прибалтийские государства (может быть, без Латгалии) и Тува — это части исторической Российской империи. Но большая часть Казахстана (почти весь, может без Джамбульской области), Украина и Белоруссия, Приднестровье — это части исторической России. И когда мы начинаем размышлять над тем, имеем ли мы право принять осетин и абхазов, которые сами к нам просятся, и как на это посмотрит вашингтонский обком, надо понимать, что они просятся потому, что это имперские территории. А когда речь идет об исторической Руси, это вопрос бесспорный… Русские оказались рассеченной, разделенной нацией. Но в таком положении оказались не только русские, а и лезгины. Часть лезгин оказалась в Российской Федерации, часть в независимом Азербайджане. Но лезгины Азербайджана не хотят жить в независимом Азербайджане, они хотят по-прежнему жить в Большой России, но, так сказать, не съезжая с места. Они хотят со своей землей в Россию. Вообще говоря, это их право. Земля-то их».

Понятно, что такой подход сейчас кажется ещё менее реалистическим, чем в первое десятилетие после распада Союза. Но кто знает, какие потрясения ещё ждут постсоветское пространство, особенно страны, которые держатся в фарватере основательно штормящего ныне Атлантического сообщества. Кто ещё в середине февраля 2014 года мог представить, что уже в марте «Крым уйдёт в родную гавань», а Донецке и Луганске через пять лет приступят к централизованной выдаче российских паспортов.

«Это вообще все реально, – выражал уверенность историк. – Реально, если отстаивать свои национальные интересы. Конрад Вильгельм Аденауэр, которому немцы, с моей точки зрения, задолжали памятник из чистого золота, был в таком положении, в котором ни Горбачев, ни Ельцин не бывали ни одной минуты! Он возглавлял правительство оккупированной страны, официально оккупированной, капитулировавшей. Руки ему выкручивали… Аденауэр не подписал ни одного документа, который умалял территориальные права Германии и немцев. Поэтому когда маятник качнулся в другую сторону, никто не удивился, что Германия объединилась.

И Россия умела себя так вести. Когда мы проиграли Крымскую войну, и шел тягомотный, с выкручиванием рук при помощи всей Европы Парижский конгресс, то русский представитель граф Орлов, подписавший Парижский трактат в 1858 году, вел себя абсолютно великолепно, не хуже Аденауэра… И вальяжно говорил, да, господа, да, мы проиграли войну. И мы уходим с Балкан, но вы не беспокойтесь, мы вернемся. Прошло всего 13 лет. В 1871 году пруссаки отлупили французов. И Россия заявила, что она не соблюдает ограничений Парижского трактата. Она себя к этому готовила. И никто не удивился. Немножко в газетах побрюзжали. И то только в Англии. Французам было тогда не до этого».

Поэтому тем, кто говорил, что «поезд ушел и историю не обратить вспять», Владимир Леонидович во всеуслышание отвечал: «На самом деле, так же легко сказать: “Мы придем в свои земли завтра”. И (затем уже скажем): “Поезд ушел”. И всему миру придется признать, что “историю не обратить вспять”.

Послушать иных: “Ах, как жалко Советского Союза, но что же делать, не воевать же нам с ними”. А русский человек сказал бы иначе: не воевать же им с нами».

«Если бы мы себя так вели, мы устранили бы проблему вступления некоторых территорий в НАТО, – напоминал Махнач о безвольности руководства РФ на заре её «суверенитета» – Устав этого союза запрещает прием государства со спорными границами... Мы даже могли поляков вовремя остановить. Сталин подарил им Холмщину и Белостокское воеводство. По случаю выхода поляков из Варшавского пакта, не открывая военных действий, не разрывая дипломатических отношений, просто предъявить претензии на Холм и Белосток… Не делая никаких недопустимых телодвижений, просто сделать польскую границу спорной».

Конечно, повторимся, Владимир Леонидович осознавал, что при нынешней международной обстановке «ошибки» советских руководителей не исправишь. Но задел на будущее (например, в случае объявления Российской Федерацией преемственности от Российской Империи, и, следовательно, признания большевистских актов в части государственного устройства недействующими) – дело не только президента и МИД РФ: «Есть мнение интеллектуалов, есть мнение экспертного сообщества, есть мнение педагогического сообщества, интеллектуальной молодежи. Если не говорят на официальном уровне, мы имеем право и должны говорить на неофициальном уровне: “Да, у вас есть земли. Вы имеете право на них жить. Но у вас нет территорий. Ибо законные территории могли быть только согласованы, утверждены в Москве с представителями хоть литовской, хоть молдавской, хоть какой общественности, потому что законных правительств у вас не было". Предоставляя независимость Барбадосу, англичане же не вели переговоры с барбадосским правительством из-за отсутствия такового. Они вели переговоры с барбадосской общественностью. У нас аналогичный случай. Нету, нету у вас законных территорий!».

Но как же, упомянутая Владимиром Путиным «мина замедленного действия» в виде «права наций на самоопределение». Ведь она заложена и под многонациональную Российскую федерацию. О том, возможно ли данный заряд обезвредить, мы поговорим в следующей статье.

Фонд стратегической культуры