ЖИТЬ НЕ ПО ЛЖИ, статья первая

К написанию этих заметок меня подтолкнула некая дама (не стану называть ее фамилию), которая выступила в макспарке со статьей, «обличающей» ложь советской власти, побудившей и ее лгать и изворачиваться с самого раннего детства.

Чем дальше, тем больше эта возведенная в ранг государственной политики ложь засасывала ее, заставляла поступать вопреки своей воле и в итоге возненавидевшей эту ложь и самую власть, ее олицетворявшую.

Результат нескончаемой борьбы с ложью закончился драматично: дама лишилась квартиры в Москве, вынуждена была переехать в деревню в Тверской области и жить на грошовую пенсию, так что даже интернет ей оплачивала сердобольная соседка.

В комментарии к этой статье я написал, что дама сама виновата в случившемся, поскольку не власть и не люди, окружавшие ее, опутали ее ложью, а она сама изолгалась в малом и большом до такой степени, что уже не представляла свою жизнь без лжи.

Дама не стала отвечать мне, тем более вступать со мной в полемику, а попросту включила меня в ЧС.

Я бы не стал придавать этому значения, если б только эта дама проявила такую «принципиальность». В МП гужуется огромное число людей, думающих точно так же, как она, и точно так же проклинающих советскую власть за ложь, которая якобы пронизывала все ее существо.

Весь опыт моей жизни подсказывает, что это не так. И чтобы доказать это, расскажу несколько историй, показывающих, что выбор людей, с кем вы становитесь откровенны и дружны, избавляет вас от необходимости лгать им, а этих людей лгать вам.

Первая история касается главного маршала авиации Александра Евгеньевича Голованова. командовавшего в войну дальней бомбардировочной авиацией (его мемуары так и называются «Дальняя бомбардировочная»). Приведу два эпизода, связанные с этим человеком.

19 ноября 1942 г., после мощной артподготовки (этот день до сих пор отмечается как День артиллерии и ракетных войск), началась интенсивная работа по проведению Сталинградской битвы.

В окрестности города на Волге зачастили командующие фронтами, чтобы на месте изучить особенности будущей операции. В одной из таких поездок Голованов оказался вместе с маршалом Жуковым.

Покончив со своей частью работы, Голованов собрался вернуться в Москву, когда узнал, что Сталин вызывает в столицу и Жукова. Голованов предложил ему лететь вместе.

Надо заметить, что когда Александр Евгеньевич оказывался на борту самолета, он всегда садился за штурвал сам. Так случилось и во время возвращения из Сталинграда в Москву.

Истребители сопровождения проводили бомбардировщик Голованова на сотню километров и вернулись на базу, благо погода была нелетной и опасаться за его безопасный перелет в Москву не приходилось.

Но, как на грех, едва наши истребители вернулись домой, из-за облаков вынырнули «месеры» и стали заходить для атаки на самолет Голованова.

Александр Евгеньевич предельно низко снизился над Волгой (замерзшая река служила ориентиром) на случай, если его собьют, не рухнуть с высоты на землю, а совершить планирующую посадку.

Известно, беда не приходит одна: во время выполнения маневров на самолете Голованова отказал один из двигателей. Самолет бросало из стороны в сторону, Александр Евгеньевич с трудом удерживал его на низкой высоте, чтобы не дать «месерам» зайти ему в хвост и атаковать его, Жуков чувствовал себя не лучшим образом.

В конце концов Голованову удалось уйти от «месеров» и с грехом пополам дотянуть на одном двигателе до своего штаба на Ленинградском проспекте (на месте штаба Александра Евгеньевича ныне находится центральный аэровокзал).

Здесь к самолету главного маршала подали его обшарпанную «эмку» с хлюпающими крыльями, чтобы отвезти на место Жукова.

Наутро Александру Евгеньевичу доложили, что в штаб дальней авиации прибыли какие-то гости. Голованов выглянул в окно и увидел новехонький, будто только что с конвейера, голубой «ЗиС».

Послал узнать, кто пожаловал в столь раннее время. Дежурный офицер, вернувшись, доложил:

- Это подарок вам, товарищ главный маршал.

«Какой еще подарок? Да и кому по карману делать такие царские подарки?»

- Подарок от маршала Жукова, - договорил дежурный офицер.

Такая вот неожиданная концовка случилась по возвращении маршалов Голованова и Жукова из-под Сталинграда.

Тем временем подготовка к Сталинградской битве близилась к завершению.

Александр Евгеньевич рассказывал, что в ходе подготовки к этой битве был допущен существенный просчет: разведданные сильно занизили численность фашистов, оказавшихся в окружении в котле.

Если бы командованию была известна подлинная численность врага, операцию пришлось бы приостановить и тщательней подготовиться к битве.

Незнание, однако, сыграло на руку нашему командованию, и операция по ликвидации оказавшейся в котле армии Паулюса была успешно завершена.

Второй эпизод с Головановым связан уже с завершающим этапом войны в Европе.

На одном из совещаний в Кремле Сталин, как обычно, давал личные указания каждому из командующих. Все знали, что Сталин обладает феноменальной памятью и практически никогда не пользуется предварительно составленными записями.

Подражая ему, командующие также ничего не записывали, а выйдя из кабинета Сталина в приемную спешно записывали все указания вождя, чтобы ничего не забыть. 

Так случилось и в тот злополучный день, когда Сталин перечислил Голованову десятки населенных пунктов Венгрии, которые следовало разбомбить. Перечислив эти пункты, Сталин задержался возле Александра Евгеньевича и сказал:

- Запишите, товарищ Голованов, я повторю.

- Не нужно, товарищ Сталин, я запомнил.

Выйдя из кабинета в приемную Голованов с ужасом понял, что ни одно из названий венгерских населенных пунктов, кроме Будапешта, он не запомнил. Но вот как раз Будапешт не следовало бомбить.

К счастью, наступление наших войск в Венгрии развивалось столь стремительно, что надобность в бомбардировках отпала сама собой.

Вот и решайте читатель, были ли у Александра Евгеньевича основания лгать мне, а мне лгать ему? Да и зачем, когда отсутствовал самый предмет для лжи?

В следующий раз я расскажу о том, каким туманом лжи была окутана цензура в СССР, о которой и сегодня рассказывают множество страшилок.