ИСТОРИЯ КСЕНИИ ГОДУНОВОЙ, ПЕЧАЛЬНАЯ И ПОУЧИТЕЛЬНАЯ

nikonova_alina — 02.11.2022

Часть 3.

Нельзя не заметить, что царь Борис умер как нельзя более кстати в самом начале смуты, оставив страну своему шестнадцатилетнему сыну-подростку. Хотя подозрений в том, что он был отравлен, все-таки не высказывали ни современники, ни последующие исследователи. Летописцы писали, что в конце своего правления Борис все чаще устранялся от дел, он почти не показывался на публике, не принимал челобитных и становился все более и более подозрительным. Отчасти это было связано с тем, что он болел. Видимо, до апоплексического удара (геморрагического инсульта по современной терминологии), который стал причиной его смерти, он перенес еще один инсульт, поскольку современники отмечали, что он стал плохо ходить, подволакивая ногу.

К концу жизни деятельный, активный и довольно прогрессивный царь стал суеверен, патологически скуп и патологически сентиментален, говорили, что он по любому поводу мог даже заплакать (он заплакал, напрмер, на аудиенции в честь английского посла, когда в разговоре было упомянуто о смерти королевы Елизаветы).

Но более всего он опасался за жизнь своего сына Федора. Борис постоянно держал его при себе, «при каждом случае хотел иметь его у себя перед глазами и крайне неохотно отказывался от его присутствия».

Надо полагать, что если бы Федор стал царем в более спокойное время, то он с помощью верных бояр и армии вполне смог бы удержать власть. Но мальчик, воспитанный авторитарными родителями, не обладавший до этого опытом самостоятельного принятия решений, не имел никаких шансов выжить и остаться царем. Поэтому всем было ясно, что царствование Федора Борисовича долго не продлится, вопрос был только в том, сколько он продержится на престоле.

В это время Ксения неотлучно находилась рядом со своими близкими. Вообще, если она действительно с первого взгляда полюбила своего датского принца, то по нормальной женской логике могла бы уйти в монастырь сразу после его смерти, не желая больше никаких других мужей и намереваясь хранить верность своему несостоявшемуся жениху. Скорее всего, Ксения смогла бы убедить отца позволить ей поступить именно так, все-таки он любил дочь и, вероятно, смог бы понять и принять ее решение.

Но Ксения в монастырь не ушла, и еще почти два года была чем-то вроде разменной карты в отцовских политических интригах. Кстати, есть версия, что ее самым последним потенциальным женихом, уже после Петра Басманова, был воевода И.Ф.Мстиславский. Борис обещал ему руку Ксении за победу над войском Дмитрия Самозванца. Если бы Мстиславский смог победить, то кроме Ксении получил бы еще Казань и Сибирское царство. Но воевода потерпел поражение, и последний возможный брак царевны так и остался в области мифов. Хотя вполне возможно, что остаться в миру м в катастрофически сложные времена Ксению заставили только верность семье и осознание необходимости быть рядом с близкими. 

Федор Годунов правил Московией всего полтора месяца. Сначала Москва радостно присягнула новому царю, а также его матери, царице Марии Григорьевне, и сестре царевне Ксении Борисовне, а потом также радостно свергла юного царя. 10 июля 1605 года Ксению, ее брата и мать отвезли в их старый боярский дом в Кремле, а затем прямо на глазах у девушки ее близкие были убиты.

По приказу Дмитрия Самозванца после этого Ксению отправили в дом князя Василия Мосальского: «а царевну же Ксению повеле от смерти соблюсти, и в дому князя Василия Мосальсково веле ей пребывати… Дщерь повелел в живых оставити, дабы ему лепоты ея насладитися». В это время девушка была без сознания. Возможно, она лишилась чувств, будучи в шоке от происходящего, но есть и другая версия. Вроде бы Ксения во время расправы над семьёй Годуновых была отравлена или сама попыталась отравиться, но верные люди дали ей противоядие, которое спасло ей жизнь.

В доме князя Масальского Ксения жила почти три месяца, по август 1605 года: «…А бдительно охраняемую девицу, он [Самозванец], после своего вступления в город, как рабу, без всякого царского чина, с ласковым принуждением вывел из царского дворца и в частном доме угождавшего ему и приближенного к нему нового вельможи, без её согласия, срезал, как недозрелый колос, — одел в монашеские одежды. И было бы удивительно, если не было ей чего-либо тайно-оскорбительного от отступника…»

Предполагается, что именно в это время, еще до венчания на царство, Лжедмитрий изнасиловал свою несчастную пленницу: «…царевну же Ксению, дщерь царя борисову, девицу сущу, срам чиниша над нею и девство её блудом оскверниша…» То есть он не просто ее изнасиловал, но еще и лишил невинности самым жестоким образом. Самозванец вообще отличался изрядным сластолюбием, но в данном случае у него был смешанный интерес: вероятно, Ксения, была нужна ему не только как объект преступной страсти, но и как заложница, или же как разменная пешка в политической игре. Впрочем, разве не также или почти также использовал Ксению и ее родной отец?

Ксения оставалась при Самозванце целых пять месяцев. Вероятно, он опасался, что если представит народу католичку Марину Мнишек в качестве невесты, его просто не поймут, а вот представить невестой дочь покойного царя Бориса в случае необходимости будет очень хорошим вариантом.

А может, Лжедмитрий и правда испытывал к Ксении некие романтические (или физиологические) чувства. В конце концов, его будущему тесть Юрию Мнишеку эта любовь втроем (ведь Самозванец не отказывался и от отношений с Мариной Мнишек) надоела, и он потребовал какой-то конкретики в действиях будущего зятя.

Вообще, меня в этой части истории удивляет, почему Ксения не попыталась отомстить Лжедмитрию за убийство всей ее семьи. Она часто оставалсь с ним наедине в интимной обстановке, она не находилась в темнице и была вполне способна достать и острый нож и яд. Что это было? Стокгольмский синдром? Или она неожиданно для себя начала испытывать по отношению к своему насильнику некие романтические чувства? Или ей банально хотелось секса?

Самозванец, помня о своих обязательствах перед поляками, тяжело вздохнул и прямо перед обручением с Мариной Мнишек, в ноябре 1605 года, отослал Ксению в монастырь. Это была настоящая ссылка: «через пять месяцев постригли в монахини, назвавши её Ольгою монахинею, и сослали в ссылку в Белоозерский женский монастырь» (вероятно речь идет о Горицком монастыре). По слухам, в монастырь Ксения приехала будучи беременной, и уже после пострига родила сына, отцом которого был Дмитрий Самозванец.

Сцены, связанные с отношениями Дмитрия и Ксении очень любили изображать русские художники второй половины 19 века, работавшие в историческом жанре. Драматизм момента, отношения Ксении с убийцей ее близких действительно кажутся весьма эффектными для художественного воплощения. Также как и эпизод с убийством матери и брата на глазах у девушки.

В заточении Ксения, или, теперь уже Ольга, провела 1605 и 1606 годы. После свержения Лжедмитрия и воцарения Василия Шуйского ситуация для нее несколько изменилась к лучшему. Сначала ее перевели в Успенский Княгинин монастырь. Новый царь Василий распорядился перезахоронить прах Бориса Годунова, его жены и сына в Троице-Сергиевой Лавре.

Ксения-Ольга следовала за процессией в закрытых санях, хотя есть и другие свидетельства о том, что она шла за траурным шествием пешком и при этом был слышен ее скорбный плач по ее близким:

«О горе мне, бедной покинутой сироте! Самозванец, который называл себя Димитрием, а на самом деле был только обманщиком, погубт любезного моего батюшку, мою любезную матушку и любезного единственного братца и весь наш род, теперь его самого тоже погубили, и как при жизни, так и в смерти своей он принес много горя всей нашей земле. Осуди его, Господи, прокляни его, Господи!»

Затем Ольга поселилась в Подсосенском монастыре (ктитором которого в свое время был её отец Борис).  Там же в то же время находилась и бывшая ливонская королева Мария Владимировна, дочь старицкого князя Владимира Андреевича, вдова ливонского короля Магнуса, до пострига бывшая следующей в линии престолонаследия после царевича Дмитрия. В свое время Борис Годунов обманом выманил ее в Москву, разлучил с дочерью, которая очень быстро умерла, и насильно постриг в монахини.

Можно увидеть странную иронии судьбы в том, что женщины оказались в одном монастыре, и даже, похоже подружились, поскольку в сентябре 1608 года обе они сбежали от поляков в Троице-Сергиеву Лавру. Там они пережили 16-месячную осаду лавры поляками. Сама Ксения писала об этом времени в письме к своей тетке княжне Домне Богдановне Ноготковой:

«…я у Живоначальные Троицы, в осаде… В своих бедах чуть жива, конечно больна со всеми старицами: и впредь, государыня, никако не чаем себе живота, с часу на час ожидаем смерти, потому что у нас в осаде шатость и измена великая. Да у нас же за грех за наш моровоя поветрея, всяких людей изняли скорби великия смертныя, на всякой день хоронят мертвых человек по двадцати, и по тридцати, и больши. А которые люди по ся место ходят – и те собою не владеют, все обезножели. Да пожалуй отпиши ко мне про московское житье, про все доподлинно, а яз тебе, государыне своей, много челом бью…»

В 1610 году Ксения и Мария вернулись в Москву и обосновались в Новодевичьем монастыре Через некоторое время монастырь был взят и разграблен казаками Первого ополчения под предводительством Ивана Заруцкого: «они черниц – королеву княж Владимирову дочь Андреевича и царя Борисову дочь Ольгу, на которых преж сего и зрети не смели – ограбили донага». Есть версия, что казаки не только ограбили, но и изнасиловали нескольких инокинь, в том числе и Ксению-Ольгу.

После этого в 1610 году, после воцарения Михаила Федоровича Романова, Ксению и Марию отправили во владимирский Успенский Княгинин монастырь: «…старицы же послаша в монастырь в Володимер». Позднее Ксению-Ольгу, видимо перевели для более строгого послушания в Суздаль, в Покровский монастырь.

После этого Ксения прожила ещё шесть лет относительно спокойно. Она умерла 30 августа 1622 года, ей было 40. Незадолго до смерти он обратилась с просьбой к царю Михаилу Романову с просьбой похоронить ее в фамильном склепе Годуновых. Ее просьба была исполнена.

P.S. При разборе бумаг английского посольства в Московии 1619 года была найдена записная книжка переводчика этого посольства, священника Ричарда Джеймса, куда кто-то из его русских знакомых вписал шесть исторических и лирических песен того времени. Две из них предположительно написаны самой Ксенией Годуновой. В тексте одной упоминается «батюшково прегрешение».

«…Ино, боже, Спас милосердой!

За что наше царьство загибло:

за батюшково ли согрешенье,

за матушкино ли немоленье?..»

Конечно, царь Борис Годунов, как и любой политик, не был образцом морали и добродетели. Но в таких выражениях могли в то время сказать только об одном – об убийстве царевича Димитрия. Судя по всему, в семье Годуновых точно знали о том, что на самом деле случилось в Угличе, так что Ксения могла быть абсолютно уверена, что Самозванец не является погибшим царевичем.

А что если, вся ее дальнейшая жизнь была сознательной попыткой искупления греха ее отца, и подобно первым христианским святым она полагала, что ее прижизненные мучения помогут обрести спасение ее батюшке, матушке и любезному братцу.

Оставить комментарий

Популярные посты:

dorama_club_ru

Пятничная вакханалия

nota_x

Мартовский Чипс

irina_co

Поездка в Китай в начале марта, Пекин ч. 2

tytgrom

Белки и калина. 03-11-2023

zavodfoto

Оренбургская область - это про нефть и газ, а также про тех, кто им помогает

m_skazitelnitsa

Новость хорошая , а прогнозы на дальнейшее развитие событий не очень...

aeruphobia

Танцевальный киноквиз №17 - итоги, ответы

e_kaspersky

Теория большого ледового взрыва или наледи, сэр!

• Ранее
• Архив