ИСТОКИ ДРЕВНЕРУССКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ.

nikpolmir — 20.04.2023

ОГЛАВЛЕНИЕ.

1. Преамбула: «родимые пятна» русской государственности.

2. Импорт варяжской династии и ее адаптация в «ткани» древнерусской государственности.

3. Синтез («симбиоз») дикой (родоплеменной) и варварской (разбойно-милитаристической) социальности. Зачатие эмбриона государственности: «протогосударственность» в Восточной Европе.

4. Реформа (огосударствление) общественного сознания: трансформация духовности.

4.1. Реформа язычества: смена «свободы воли» языческих духов монополией демонов государственности. Идейный кастинг и импорт святынь. Загадки «русской души».

4.1.1. Язычество.

4.1.2. Идеологическое обеспечение государственности. Реформа язычества: смена «свободы воли» духов монополией демонов государственности. Христианский монотеизм.

4.2. Векторы и смыслы трансформаций ментальности древнерусского общества.

4.2.1. Естественные тормоза проникновения христианства в мировоззрение древних руссов.

4.2.2. Цели, значение и последствия христианизации.

4.2.3. Диалектика «русской души»: языческое христианство или христианское язычество?

4.2.4. Вирусная природа государственной религии.

4.2.5. Христианство и язычество: социокультурный раскол.

4.2.6. Ментальная гибридизация общественного сознания: идея «благодати» и идея «закона».

4.2.7. Неоднородность и противоречия психической природы ментальных феноменов первобытного и огосударствленного сознания.

4.3. Властители и подданные: в поисках консенсуса.

4.3.1. Расширение общезначимых функций власти.

4.3.2. Закон Силы: Сила Веры + Сила Закона + Сила Принуждения.

4.4. Ритуальное (пропагандистское) оформление и сопровождение изъятия у населения трудового дохода.

4.5. Транзит власти: от выборности – к наследованию

5. Князь и Вече: векторы политической и экономической эволюции государственности – «разбойный милитаризм» или «трудовой коммерциализм», монархия или республика.

6. Полис – первичная форма древнерусской государственности. Политическая жизнь русских полисов: конкуренция княжеской (дружина) и вечевой (магистраты) администрации.

6.1. Захватнические и междоусобные войны древнерусских полисов.

6.2. Новый тип ментальности: «государственное мышление» и его носитель – «аристократия».

6.3. Государственнический потенциал психологии и идеологии милитаризма.

6.4. От внешних войн к внутренним междоусобицам. Кризис ранней древнерусской государственности.

7. Древняя Русь и Западная Европа: два вектора и две модели развития.

7.1. Модели сеньориально-вассальных отношений и монархическая вертикаль власти.

7.2. Партнеры или холопы?

7.3. Русский город.

8. Резюме: исторические результаты первого периода истории русской государственности.

9.1. Цивилизационный выбор.

9.2. Исторические результаты первого периода истории русской государственности.

1. ПРЕАМБУЛА: РОДИМЫЕ ПЯТНА РУССКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ.

С самого начала становления древнерусской государственности и по сей день современные носители моделей русской государственности, объединенные

- языком,

- тождеством социальных рефлексов и исторически обусловленных особенностей ментальности,

- сходством типов взаимоотношений подданных друг с другом,

- особенностями работы институтов власти,

- принципиальным отсутствием устоявшихся моделей гражданского поведения,

- доминированием барско-холопьих стереотипов поведения в отношениях населения и власти друг с другом,

- воровским (паразитическим) характером экономики …

несут в себе вековечные «родовые пятна», напоминающие о генетической и исторической общности «родственничков», которые друг другу то «братья», то злейшие враги. В России, в Украине и в Белоруссии их универсальная устойчивость и неустранимость делает такие «родимчики» символическими знаками некоего культурного алгоритма, чей носитель, видимо, прописан в где-то глубоко в «крови» обитателей Восточноевропейской равнины чуть ли не молекулами генетического кода.

В какую эпоху прошлого ни глянь, всюду обнаружишь в той или иной форме одно и то же:

1) неспособность государства исполнить свою основную сущностную цивилизационную миссию – конструктивно согласовать, солидарно примирить и гармонизировать частные, корпоративные и межгосударственные интересы основных социально-политических субъектов ради выигрыша интереса общего – интегрального, культурно-цивилизационного, обозначенного термином: «русский мир».

2) В поведении власти абсолютно доминируют паразитические мотивы, когда государство функционирует исключительно, как инструмент своекорыстного насилия и грабежа подданных, число которых с помощью завоеваний стремятся умножить до бесконечности.

3) Власть дилетантски неэффективна и безответственна даже там, где решаются ее собственные судьбы, отчего периодически и достаточно часто рушится вдребезги, нередко, без сопротивления подданных, а исключительно под грузом собственного идиотизма.

4) Власть и Общество находятся в отношениях глубокого антагонизма, недоверия и неприятия друг друга, порой доходящего до ненависти и до сумасшествия взаимной тотальной резни.

5) Народ (население) не считает власть легитимной и поэтому

6) в политике и администрировании исторически доминируют исключительно ложь и террор, а ведущим инструментом управления привычно является тайная полиция (жандармерия) и армия, нацеленная на защиту власти не столько от внешних врагов, сколько от собственного населения.

А начиналось все это безобразие примерно так.

2. Импорт варяжской династии и ее адаптация в «ткани» формирующейся древнерусской государственности.

«Повесть временных лет» и Новгородская первая летописи так рассказывают о призвании на княжение в Новгороде в 862 г. варяжских князей Рюрика, Синеуса и Трувора:

- сперва варяги брали дань с новгородцев, но были изгнаны,

- затем между местными племенами (градами) начались междоусобицы:

«и воевати почаша сами на ся»

- и тогда словени, кривичи, чудь и меря (угро-финны), из которых было сформировано полиэтническое население Новгородской земли, обратились к варягам:

«Земля наша велика и обильна, а наряда (порядка) в ней нет. Да поидете княжить и володети нами»,

- варяги откликнулись на призыв: «и изъбрашася 3 братья с роды своими»: Рюрик сел в Новгороде, Синеус – на Белоозере и Трувор - в Изборске.

В кровопролитной междоусобной борьбе («Въста род на род») один из путей прекращения взаимного истребления - приглашение третьей, «нейтральной» по отношению к враждующим сторонам, силы. Видимо такую возможность не упустили наши далекие предки, окончательно запутавшись в междоусобных межэтнических и династических разборках.

Вместе с тем, не исключена возможность всамделишного насильственного захвата власти варягами — известными международными бандюганами, прославившимися подобными «призваниями» в Западной Европе и в Средиземноморье. И тогда перед нами пропагандистская сказка, где завоевание и покорение иноплеменников драчливыми скандинавами представлено мифом про их «добровольное» призвание. Весьма вероятно, что у правителей Руси задолго до того, как они уселись на царствие в Кремле, уже тогда были свои соловьевы, киселевы, симоньяны и скабеевы.

Восточнославянское общество IX в. находилось в стадии формирования зачатков государственности – «протогосударственности». В его недрах происходило социальное расслоение на привилегированную полноправную и зажиточную «знать» и непривилегированное небогатое «простонародье», «чернь» - плебеев. Которое постепенно углублялось вместе с ростом неполноправия и разнообразных зависимостей – экономических и политических – рядовых соплеменников от знатных и все более могущественных земляков. Наиболее архаичными формами древней государственности на Руси были т.н. «племенные княжения» - протогосударственные образования, существовавшие у полян (первый князь - легендарный основатель Киева Кий), древлян, дреговичей, полочан.

Варяги и славяне находились примерно на одной стадии социального развития — перехода от военной демократии к раннеклассовому обществу и формирования протогосударственности. Помимо «узоров» этнической самобытности, к которым относятся: языки, сюжеты и образы мифологии, крои и узорочье одежды и обуви, технические особенности производственных процессов, гастрономические и кулинарные технологии…, этносы всегда различались способами, типами и темпами хозяйственно-экономических процессов. Среди последних наиболее выпуклым отличием было доминирование у скандинавов «разбойного способа производства», построенного на милитаристических методах добычи средств к существованию и обеспечению жизни. Что вполне объяснимо после сопоставления плодородия земель, климата, как основных условий ведения хозяйства, которые, у живших значительно южнее славян, были многажды благоприятнее, нежели у северян-скандинавов, что делало южан куда менее агрессивными и куда более миролюбивыми. Принципиальное тождество

– темпов и векторов развития моделей ранней государственности и

- степени ее зрелости

облегчили объединение неродственных этносов в одном государстве под общей властью династии Рюриковичей.

С разложением родового строя и возникновением социального и имущественного неравенства прежние средства разрешения и регулирования, умножившихся и обострившихся внутренних общественных конфликтов средствами обычного права, среди которых была и кровная месть, оказались недостаточны. Возникающее государство с его письменной законностью, гарантированной княжеским судом, стоявшим над спорщиками и скандалистами, восполняло этот пробел, упорядочивая противоречия и, тем самым, делая общество устойчивее и монолитнее.

Призвание варяжского князя в новгородское Приильменье было связано со сложной этнической ситуацией в регионе, где жили славяне, угро-финны, балты. Инородному этносу легче

подняться над родовыми отношениями и выполнить задачу беспристрастного универсального регулятора: местные племена охотнее мирились с верховенством чужеземцев, чем с властью, представителей знакомых и привычных соседей.

В отличие от «варварских» государств Западной Европы, унаследовавших многие государственные и правовые традиции античной политии, Восточная Европа оказалась за пределами непосредственной досягаемости средиземноморской политической культуры. Отсюда – замедленные темпы вызревания государственных институтов, их архаичность и кривобокое своеобразие.

Наиболее ранними и актуальными социальными конфликтами, нуждавшимися в упорядочении и регулировке, были:

1) углублявшиеся противоречия: богатеющей и набирающей в одностороннем порядке властные полномочия родоплеменной знати – и плебса, черни, простолюдинов – работяг, небогатых, незнатных, но многочисленных и сплоченных институтами первобытной «вечевой» демократии;

2) междоусобная внутренняя борьба родоплеменной знати за высшие общественные должности и привилегии, среди которых наиболее соблазнительным был княжеский престол.

Обычное право, основанное на устной юридической традиции, опиралось в решении таких проблем на «лествичный» порядок престолонаследия, согласно которому верховная власть рассматривалась, как коллективная родовая собственность князей, транзит которой определялся исключительно силами самого княжеского рода, не выходя за его пределы.

«Лествичное право», «лествица», «лествичная система» (родовой принцип наследования) — древнейший известный обычай престолонаследия на Руси, предполагавший передачу наследных прав сперва по горизонтали — между братьями, от старших к младшим до конца поколения, а лишь затем по вертикали — между поколениями, вновь к старшему из братьев младшего поколения. Все князья Рюриковичи древнерусских княжеств считались братьями (родичами) и совладельцами государства и всей страны. Старший брат, как глава рода, сидел в Киеве, считавшемся главным княжеским престолом (столом). Следующие по генеалогическому старшинству представители рода занимали в соответствующем их положению иерархическом порядке менее престижные княжеские столы — в менее значимых городах земель Древнерусского государства.

Княжили в порядке движения по «лестнице», где ступенями выступали степени родства:

старший брат;

младшие братья по порядку;

сыновья старшего брата (по старшинству);

сыновья следующих братьев (по старшинству);

внуки, правнуки в той же последовательности и так далее.

По мере смены главного князя все прочие переезжали по старшинству из города в город. Такой же лествичный порядок сохранялся и внутри отдельных княжеств, на которые распадалось Древнерусское государство в соответствии с решением Любечского съезда 1097 года («Каждый да держит отчину свою»). Порядок этот помогал сохранять единство государства, поскольку сохранение надежды на главный стол притормаживало сепаратизм периферийных князей.

Однако, те из потомков, чьи отцы не успели побывать на великом княжении, лишались права на очередь, становились изгоями и получали от старших князей уделы в кормление, становясь их наместниками, либо оседали в уделе, который занимал их отец на момент своей смерти, если им удавалось его отвоевать. В последнем случае это приводило к фактическому обособлению удела, и его отношения с центром начинали регулироваться договорами. Желание оградить потомков от изгойства в ситуациях, когда старшие племянники могли даже превосходить возрастом своих младших дядьёв, подталкивало старших племянников захватывать власть, нарушая права последних. Этому способствовало то, что именно сын, а не брат, находился в столице в момент смерти князя и был знаком дружине, выполняя в молодости вместе с ней отцовские поручения. В то же время разделы между сыновьями продолжали практиковаться уравнительными, поэтому сын умершего князя, как правило, не обладал решительным перевесом в силах над родственниками, чтобы удержать власть без их согласия.

Первым известным из летописей князем древней Руси был Кий – выходец, по всей видимости, из местной знати полянского союза племен. Известий о нем осталось очень мало. Не исключено, что такая призрачная зыбкость исторической памяти – результат специальной редакции летописных сводов холопствующими перед Рюриковичами переписчиками в рясах, умышленно стиравшими со страниц манускриптов информацию о политических конкурентах и предшественниках незваных варяжских «гостей». Особенно, если на ее фоне заказчики выглядели неприглядно.

После варяга Рюрика, овладевшего – по приглашению или самозахватом – престолом Новгорода, наследовать его полагалось малолетнему сыну Рюрика – Игорю. До возмужания малыша временно княжить в качестве регента стал родственник Рюрика – князь Олег. Это он приступил к подчинению восточнославянских племен за пределами Новгородской земли. Летопись сообщает, что в 80-е годы IХ в. Олег отправился в поход в земли южнее Новгорода. Им был захвачен Смоленск и ряд других городов. В 882 году он подошёл к Киеву и узнал, что здесь правят Аскольд и Дир – бояре, отправленные Рюриком в 866 году вместе со своими дружинами пограбить Царьград и о которых, с тех пор, вот уже 16 лет не было ни слуху, ни духу:

«В год 6374 (866). Пошли Аскольд и Дир войной на греков … Царь же был в это время в походе на агарян, дошёл уже до Чёрной реки, когда епарх прислал ему весть, что Русь идёт походом на Царьград, и возвратился царь. Эти же вошли внутрь Суда, множество христиан убили и осадили Царьград двумястами кораблей. Царь же с трудом вошёл в город и всю ночь молился с патриархом Фотием в церкви святой Богородицы во Влахерне, и вынесли они с песнями Божественную ризу святой Богородицы, и смочили в море её полу. Была в это время тишина и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и снова встали огромные волны, разметало корабли безбожных русских, и прибило их к берегу, и переломало, так что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой».

Поход на Византию оказался неудачным: погибли флотилия и значительная часть войска. На обратном пути остатки дружин Аскольда и Дира захватили Киев, освободили его от уплаты дани хазарам и … остались здесь в качестве князей, рассчитывая, очевидно, основать здесь свою династию. Возвращаться в Новгород с печальными вестями о неудачной экспедиции с потерей части армии и флота они не захотели, опасаясь княжьего гнева. И они остались править землями полян в качестве князей…, пока в 882 году сюда не пришли из Новгорода князь Олег с наследником Игорем и с дружиной.

Разузнав, кто правит Киевом, Олег предположил, что знатным боярам Рюрика, уже свыкшимся с соблазнами княжеских полномочий, вряд ли захочется перемещаться с княжеского уровня на нижние ступени административной иерархии. Тогда он предпочел избавиться от них. Спрятав воинов в ладьях, он послал за Аскольдом и Диром, назвавшись купцом, плывущим в греческие земли «от Олега и Игоря княжича». Когда же Аскольд и Дир доверчиво пришли на берег, воины вышли из ладей и Олег сказал Аскольду и Диру, что они не князья, не княжеского рода, а он, Олег, княжеского, а вместе с ним малолетний сын Рюрика Игорь. После этого Аскольд и Дир были убиты, а Олег стал киевским князем.

К концу IX в. у формирующейся русской протогосударственности образовались два центра – Новгород и Киев – оба на пути «из варяг в греки». При этом произошло смещение центра политической жизни с севера на юг – в Киев, откуда было ближе и удобнее организовывать грабительские походы в сытные южные земли Византии и ее соседей.

Обосновавшись в Киеве, Олег подчинил – обложил данями – древлян, северян и радимичей. Княжение Олега продолжалось 33 года и с тех пор стало монополией династии Рюриковичей.

Наследник Олега Игорь воевал с древлянами и погиб от собственной жадности в 945 г., взяв дани больше против установленного обычая.

Княгиня Ольга жестоко отомстила древлянам за смерть мужа. Она пошла войной на Древлянскую землю, сожгла столицу Искоростень, вырезала знать, часть древлян обратила в рабство, на остальных наложила дань. Но извлекла уроки: беспредел недопустим и нормировала размер дани.

Сын Игоря и Ольги Святослав воевал в Поволжье, в Дунайской Болгарии и редко бывал в Киеве. Его вклад во «внутреннее» устройство государственности – завоевание и подчинение, обложение данями самой далекой северо-восточной окраины Руси — племенного союза вятичей.

Для улучшения управляемости страной Святослав, пока сам был занят внешними войнами, разослал в ее земли в качестве наместников своих сыновей: в Киев – старшего сына Ярополка, в Древлянскую землю – второго сына – Олега, третьего – Владимира пригласили к себе новгородцы.

После гибели Святослава братья по-родственному укромно устроили междоусобную резню за киевский престол. В которой в 980 г. победил самый подлый и коварный – младшенький Володенька, опиравшийся на варяжскую дружину из Новгорода.

Воспользовавшись драчкой родственничков за Киевское княжение и, решив, что центральная власть ослабла, и ей нет пока дела до периферии, попытались вернуть себе независимость от Киева вятичи и радимичи. Но молодой Киевский князь быстро и решительно развеял сепаратистские иллюзии. Хотя для этого ему пришлось дважды сходить с войсками «в гости» к вятичам и радимичам, чтобы напомнить: кто в доме хозяин и окончательно убедить их в преимуществах жизни под верховенством Киева.

Смерть Владимира возродила братскую бойню за престол, ставшую на «святой Руси» устойчивой и доброй христианской традицией. Незадолго до смерти Владимир Святославич, по примеру папеньки, разделил подвластные земли между своими сыновьями. Которые немедленно сцепились в священной схватке за Киевский «стол», не дожидаясь смерти отца. Начал свару с братьями и с отцом (!) опять младшенький – Ярослав, княживший в Новгороде. Он отказался повиноваться отцу и платить ему дань, собираемую с Новгорода. Владимир собрался на сына в воспитательный поход, но в 1015 г заболел и умер. Началась кровопролитная братская борьба за киевский престол, продолжавшаяся несколько лет. Соперники опирались на иноземную помощь: Ярослав привлекал варяжских наемников, Святополк – войска польского короля. Борьба завершилась победой Ярослава, севшего княжить в Киеве в 1019 г.

Святополк бежал в Польшу, попутно зарезав своих младших братьев: Бориса и Глеба, ставших за свое мученичество первыми русскими святыми.

Ярослав попытался подчинить себе владения брата Мстислава – Тмутараканского князя – и пошел на него войной. Но в 1024 г. в битве у Лиственя потерпел поражение и вынужден был искать спасения даже не в Киеве, а в Новгороде. Но Мстислав великодушно предложил брату мир, по которому оставил за собой Левобережье Днепра и Тмутаракань. Лишь после его смерти в 1036 г. Ярослав окончательно утверждается единовластным правителем всей Древней Руси.

РЕЗЮМЕ.

Перед нами описание процесса стихийного формирования типичного (не только Древней Руси) сценария разбойных политических игрищ, оформлявших становление института ранней государственности. Его трагедийная острота и экзотика в участии внешних – импортных – игроков в формировании и развитии сюжета, по ходу которого иноземцам всегда суждено исполнять самые гнусные и кровавые роли. К ним «варяги», чье имя на Руси с тех пор стало нарицательным, предрасположены, как никто из местных «кадров», связанных родством и этническим культурным сходством с теми представителями местной общественности, которых следовало загнать «в стойло» новых социальных порядков и привести к покорности новым хозяевам жизни.

Лучший полицейский – иноземец, не связанный с потенциальными врагами порядка и власти личными и родственными связями. Поэтому и сегодня кремлевским владыкам в Москве нужны полицейские-чеченцы, а в Казани – полицейские из центральных губерний России или из Якутии и Тувы, сирийскому владыке – русские наемники, а римскому папе – швейцарские гвардейцы…

По этому же стереотипу, наследуя политический опыт VIII - IХ веков, чуть позже действовали:

- русские князья, не способные сами справиться с политической оппозицией городского самоуправления и потому призвавшие в ХIII в. на помощь степняков, прозванных литературными холопами — академиками и летописцами — «монголо-татарами»,

- московские бояре в «смутные времена» начала ХVII в., приглашавшие поуправлять и навести порядок на Руси польских королевичей с их собственными ЧВК и прочим подобным литовско-шведско-украинско-казачьим наемным сбродом,

- советские коммунисты, сдававшие в 90-е годы ХХ века отечественную государственность на откуп буржуям США и Западной Европы, ради принятия руководства советских варваров в вороватую семейку цивилизованных джентльменов и обучения вчерашних секретарей и председателей эзотерическим таинствам современного буржуинства,

- украинские майданные путчисты, продавшие в 2014 году свою страну в управление буржуям США и Западной Европы и ставшие презренными марионетками чужеземцев…

Модель марионеточного статуса русской государственности начала формироваться тысячу лет назад и по сей день остается устойчивой и возвратной (резервной) для случаев, когда безумие очередного правителя заведет Русь – будь то Московскую, или Киевскую, или Минскую – в очередной исторический тупик и возникнет вопрос о том: быть ли ей вообще или не быть?

Тогда всякий раз неминуемо будет возникать запрос изолгавшейся и перегрызшейся между собой за власть и ее ништяки политической «элитки» типа печально известного:

«Земля наша велика и обильна, а наряда (порядка) в ней нет. Да поидете княжить и володети нами» …

Нужно ясно понимать и не питать иллюзий: прочность государственности всегда и везде зависит от надежного солидарного взаимодействия отечественной знати (аристократии) и плебса (простонародья). Никаким чужеземцам не внедриться в плоть государственности без предательства и союза с местной знатью, не способной самостоятельно справиться с собственным народом. Тому убедительные примеры мы находим в новейшей истории Афганистана, Китая, Ирана, да и самой Руси в некоторые исторические периоды ее прошлого (сословно-представительная или «земско-соборная» монархия Романовых 1-й половины ХVII в.).

Но только лишь одного академического понимания «закона социально-политической солидарности» или, как его еще именуют кремлевские брехунцы – «народного единства», недостаточно для возведения крепости современного могущественного государства. Нужно еще и знать:

- как сформировать элиту, способную к некоммерческому бескорыстному взаимодействию с плебсом не ради его обуздания, а ради совместного строительства государственного могущества, используемого не для примитивного шкурного обогащения новой «знати», а для создания животворящей универсальной политической среды развития всего населения страны (?);

- как воспитать или различить в протестной стихии бунтующих толп таких редких лидеров отечественного плебса, способных, став авторитетами и вождями «черни», заключить и поддерживать плодотворный политический союз с традиционно ненавистной «демосу» элитой и управлять народной стихией, направляя ее бешеную энергию не на разрушение общества и государства, а на их созидание (?)

Такое знание сегодня у нас отсутствует даже в намеках. Даже в интуициях. Похоже, сегодня вообще мало кто подозревает о его необходимости и способах получения.

Может быть, крупицы такого знания выкристаллизуются из текстов и дискуссий этого сообщества мыслителей?

Очень бы этого хотелось.

Сохранено