Интервью герцогини Корнуольской британскому Vogue

euro_royals — 24.06.2022

В преддверии празднования своего 75-летия, Ее Королевское Высочество герцогиня Корнуольская откровенно рассказывает Джайлзу Хаттерсли о том, чему ее научила жизнь.

День непривычно начинается с извинений. «Извините, что сегодня утром вам приходится фотографировать старую пеерчницу», — говорит Ее Королевское Высочество герцогиня Корнуольская, пожимая руку фотографу Джейми Хоксворту, и ее голубые глаза устремлены на него с теплым, хотя и слегка настороженным очарованием. Мы находимся в Кларенс-хаусе — лондонском доме, в котором герцогиня живет со своим мужем, Его Королевским Высочеством принцем Уэльским, — и наша небольшая команда Vogue расположилась в Садовой комнате, ее гобеленовая стена и умопомрачительные артефакты залиты мягким светом серого апрельского утра. Книги сложены стопкой на столе, золотая арфа мерцает в углу рядом с маленьким роялем, на котором расставлены семейные фотографии (улыбающиеся принцы Уильям и Гарри, которым чуть за двадцать, на черно-белых фотографиях, принц Уэльский в алой парадной форме валлийской гвардии и, на главном месте впереди, герцог и герцогиня Сассекские в день их свадьбы).

Пока мы готовимся сделать первую фотографию, Камилла, герцогиня Корнуольская, оценивает нас — стайку творческих людей в костюмах — и на ее лице появляется интерес, а также короткая вспышка нервозности. Она говорит нам, что на ней вечернее платье от Брюса Олдфилда, которое, как и вся одежда, которую она надевает для нашей съемки, взято из ее собственного гардероба. Герцогиня любит моду — до определенного момента — знает, что ей идет, тесно сотрудничает со своим костюмером Джеки Микин (которая также одевала королеву-мать) и обычно предпочитает уместность фантазиям. У нее аллергия на суету. «У меня были накладные ногти, но вчера, работая в саду, я их лишилась», — вздыхает она, сокрушенно глядя на свои руки. Однако она не чужда желанию хорошо выглядеть. Во время осмотра сада двумя неделями ранее команда Vogue наткнулась на глицинию и спросила сотрудников герцогини, есть ли у Ее Королевского Высочества в гардеробе что-нибудь такого же цвета. Ответом было категорическое нет. У герцогини есть специальная фраза для ненавистного цвета: «климактерический лиловый».

По правде говоря, она была «тронута» нашим приглашением на съемки. После всей жизни, проведённой в центре британского высшего класса, а последние 17 лет в качестве жены будущего короля, идея позировать для своих первых портретов Vogue на восьмом десятке пришлась ей по душе.

17 июля ей исполнится 75 лет, поэтому она подумала: «Почему бы и нет?» Не то чтобы она любила дни рождения; тем более сейчас. «На самом деле, кто хочет быть 75-летним, но мы ничего не можем с этим поделать», — говорит она мне позже. Ее аристократическая интонация — которая достигается только благодаря рождению в определенный момент времени и в определенном классе — имеет бонус в том, что это звучит восхитительно бесстрастно. «Такова жизнь».

К тому времени, когда герцогине исполнится три четверти века, это уже будет примечательным годом. 13 июня она стала дамой благороднейшего Ордена Подвязки, высшего рыцарского ордена в Великобритании, после церемонии формального введения в члены Ордена, в которой также участвовали Валери Амос и Тони Блэр. «Я думаю, что это, наверное, моя любимая церемония, — говорит Ее Королевское Высочество, — потому что в ней присутствуют антураж Виндзорского замка, а также яркость и пышность». Но самая впечатляющая новость года пришла в феврале, когда Ее Величество Королева в обращении, посвященном ее 70-летнему правлению, написала: «Я искренне желаю, чтобы, когда это время придет, Камилла стала известна как королева-консорт».

После почти 20 лет спекуляций оно пришло: окончательное добро от «босса». Как и большую часть своей жизни, герцогиня была в неизведанных водах: первая разведенная женщина, вышедшая замуж за наследника британского престола и не нарушившая этим очередь престолонаследия; выжившая в болоте бульварной прессы Британии конца 20-го века; потенциальная будущая королева с детьми, внуками и собственной жизнью вне «фирмы». Стоит отметить, что герцогиня состоит в официальных отношениях со своим нынешним мужем почти 25 лет, а также является работающим членом королевской семьи большую часть двух десятилетий. Для некоторых, однако, сохранялось представление о новобранце. Спустя столько времени постоянное положение, наконец-то, за ней?

Если коротко, да. Приоритетные инструменты в ее миссии? Олдскульная классика, такая как общественное служение и не высовываться. Тем не менее, несмотря на ее отвращение к манящим лучам софитов и, по-видимому, некоторые серьезные опасения в отношении прессы в целом, она глазом не моргнула, услышав нашу просьбу об этом интервью, ее первом серьезном портрете в печати за несколько лет. Для съемок она смело предлагает несколько смен одежды из своего гардероба, одновременно вовлекая команду в восхитительную светскую беседу. «Этот Моне, — с восторгом говорит она, указывая на его нетипично грубую картину «Этюд скал, река Крёз» в Утренней комнате, — был куплен [королевой-матерью в 1945 году] за 2000 фунтов стерлингов». Сейчас он стоит миллионы. В общем, она принимает вторжение Vogue в хорошем настроении, скорее терпит, чем любит объектив, и тепло посмеивается, когда Хоксворт следует по комнатам со своей камерой, выкрикивая: «Прекрасно, мэм!»

На следующий день я возвращаюсь в Кларенс-Хаус для своей сольной аудиенции. Наши фотографические проделки, должно быть, удались, так как герцогиня сказала, что примет меня в своем личном кабинете, заставленном книгами, с видом на обнесенный стеной сад, за которым находятся Мэлл и Букингемский дворец. Наступает тишина, когда ее личный секретарь стучит в дверь и впускает меня внутрь. Ее Королевское Высочество в синем повседневном платье снимает очки и поднимается со стула. «Мы выпьем чашку чая с печеньем, чтобы поддержать ваши силы», — весело говорит она, ее сапфировые глаза сияют. Затем следует: «Положите его куда-нибудь туда», когда она освобождает место для моего диктофона на боковом столике, передвигая в сторону свой iPad: «Я каждый день играю в Wordle со своей внучкой. Она пишет мне, чтобы сообщить: «Я прошла за три попытки», а я пишу: «Извини, сегодня я прошла за две». Это очень приятно, когда тебе говорят, какой ты гениальный», — смеется она.

Пожалуй, типичной бабушки и не существует, но если бы она существовала, то Герцогиня ею не была бы. Не позволяйте печенью обмануть вас. С тех пор, как я видел ее в последний раз, она побывала в Национальном театре в Саут-банке, где в своей новой роли патрона (она сменила герцогиню Сассекскую ранее в этом году) встретилась с руководством и наблюдала, как актеры готовят новую пьесу, оттуда она отправилась посмотреть выставку картин Альфреда Маннингса в Белгравии в качестве патрона фонда British Sporting Art Trust, а сегодня утром она провела несколько часов в BBC World Service, беседуя с группами, собирающими новости, и военными корреспондентами. Это были довольно типичные 24 часа.

На следующей неделе я еду в Центральную библиотеку Манчестера, чтобы увидеть, как она открывает «Я есть» — выставку портретов жертв домашнего насилия, сделанных известным фотографом Элли Кру. Выставка организована при поддержке SafeLives, благотворительной организации, основанной Дианой Барран в 2004 году, патроном которой также является герцогиня. Вопросы домашнего насилия, сексуальных домогательств и изнасилований занимают центральное место в ее благотворительной деятельности уже несколько лет, наряду с грамотностью, искусством, здоровьем и животными. В целом, Ее Королевское Высочество является президентом или патроном около сотни организаций и ведет рабочий график, который заставил бы вздрогнуть генерального директора в два раза моложе ее.

«Я думаю, мы все знаем кого-то, с кем это случилось, — говорит герцогиня о своей работе с жертвами домашнего насилия. - Я слишком часто слышала об этом от друзей, которые знали кого-то еще, и я подумала, может быть, мне следует заняться этой проблемой, чтобы понять, могу ли я где-то помочь». В 2016 году она посетила встречу в офисе SafeLives в Лондоне, где услышала историю Джоанны Браун, зверски убитой в 2010 году ее мужем, пилотом BA. «Ее мать [Диана Паркс] сидела напротив меня. Я помню, как смотрела на нее, потому что, знаете, вы сочувствуете людям из своего поколения. Она забрала детей себе и воспитала их на острове Мэн одна. Я видела, как слезы лились по ее лицу. Боюсь, мы все заливались слезами».

Следующей, кто рассказал свою историю в тот день, была Рэйчел Уильямс. «У нее была парикмахерская, и ее партнер прострелил ей ноги на глазах у ее 15-летнего сына. Шесть недель спустя сын покончил с собой, потому что не мог этого вынести». Герцогиня сереет. «Я помню, как сказала Диане [Паркс]: «Я просто хотела бы сделать что-нибудь, чтобы помочь». Я думаю, с этого все началось».

Помимо своих официальных мероприятий, герцогиня Корнуольская также регулярно посещает в частном порядке приюты на юге Лондона, чтобы поговорить с женщинами и мужчинами. «Кроме того, всякий раз, когда мы отправляемся в тур, мы пытаемся найти приют, где бы он ни находился, и идем к людям. Интересно посмотреть, что происходит в других странах». Она стремится поделиться своим опытом и недавно стала патроном Центра Мирабель в Лагосе, первого в Нигерии центра помощи жертвам сексуального насилия. Она отмечает, что универсального подхода не существует, но она гордится активной позицией Великобритании. «Очевидно, что в странах Ближнего Востока все намного сложнее. Но есть места, которые прекрасно справляются со своей задачей».

Она тронута чувством общности, объединяющим всех, кого она встречает, кто работает в этой области. «Вы обнаруживаете, что люди, которые сами подверглись насилию, всегда возвращаются в эту структуру, чтобы помочь другим. Я думаю, они чувствуют, что им помогли пережить критическую ситуацию, и они хотят что-то отдать взамен».

Она понимает сложность проблемы - в ней пересекаются семья, социальные службы и полиция, а также то, как они по-разному действуют в конкретных сообществах. «Это была такая запретная тема, — продолжает она. - Люди все еще могут продолжать любить тех, кто жестоко обращается с ними, и чувствовать такую ​​вину и такой стыд, что думают, что это их вина, поэтому они скрывают все. Это становится своего рода ужасной сокрытой тайной». Вы продолжите эту работу, став королевой-консортом, спрашиваю я? «О, я буду продолжать, сколько смогу, — не задумываясь отвечает она. - Нельзя бросать то, чем вы занимаетесь. Есть еще много вещей, которые нужно сделать».

В возрасте, когда большинство людей, если они еще не вышли на пенсию, то подумывают об этом, должно быть странно готовиться к самому важному периоду ее рабочей деятельности. Она говорит, что больше не думает о днях рождения. «Я позволяю им приходить и уходить. Я имею в виду, что я была бы очень рада повернуть время вспять, — добавляет она, смеясь. (Ее смех — это восхитительное клокотание, которое очень выигрышно оживляет ее глаза.) - Когда вы добираетесь до любого большого числа, будь то 30, 50, 70, вы думаете: «Боже, я так стар».

Она делает паузу, а затем говорит: «Вы знаете, моя мать умерла, когда ей было 72 года, так что я живу уже дольше, чем моя мать, что довольно странно». Есть ли что-то хорошее в восьмом десятке? «Ну, я думаю, вы не можете сделать из себя большее, — вздыхает она стоически. - Вы сделали все, что могли. Я думаю, вы просто принимаете то, кто вы есть. Вам удалось дожить до 75 лет».

Зарубежные туры могут быть изнурительными, но в целом она обожает свою работу. Заядлый читатель, во время одного из локдаунов она запустила свой онлайн-книжный клуб «Читальный зал герцогини Корнуольской», где делится рекомендациями — от блокбастеров, таких как «Там, где раки поют», до более эзотерических поэтических подборок — и привлекает участников от Кадзуо Исигуро и Джуди Денч до Бена Окри, а также ее сына, кулинарного обозревателя Тома Паркер-Боулза, чтобы они читали вслух и предлагали книги к прочтению. В настоящее время у него 136 000 подписчиков в Instagram. «Я почти не знала, что такое Instagram», — говорит она. У вас не было секретного аккаунта, чтобы подглядывать за людьми? Она смеется. «Я даже не знала, где его найти и как в него попасть. Мы много работали, чтобы запустить проект. К моему полному изумлению, он пошел в гору. Что замечательно, так это то, что он распространился по всему миру, и теперь я получаю письма из самых разных мест - от Папуа-Новой Гвинеи до края Чили. Это настоящее сообщество».

Герцогиня находит нелепым мой вопрос о том, феминистка ли она: конечно, феминистка! Она начинает оживленно рассказывать о клубе Ebony Horse Club в Брикстоне, центре верховой езды на юге Лондона, где местные подростки могут сменить привычную обстановку, который она посетила. «Я встречаю так много женщин, которых я нахожу очень вдохновляющими». Возьмем, к примеру, «прекрасную» Хадиджу Мелла, «которая никогда в жизни не ездила верхом до того, как вступила в клуб Ebony Horse Club. Она обратилась к тренеру, чтобы привести себя в форму, и с самого начала ничего не получалось. Она часто падала и хотела сдаться. Затем она прошла медосмотр, завершила обучение, приняла участие в гонке [Кубок Magnolia Cup только для женщин-любителей в Гудвуде] и выиграла. Это истории, которые я люблю слушать. Люди, которые начали без уверенности в себе, а после оставляют свой след в мире и выступают в поддержку женщин».

Когда она спокойно рассказывает о своих рабочих днях — поездках с мероприятия на мероприятие, попытках увидеться с как можно большим количеством людей, перехватывая суп с рисовыми хлебцами в перерыве между мероприятиями — трудно совместить реальную сущность этой чрезвычайно приятной, альтруистически настроенной пожилой женщины с ее статусом одной из самых известных фигур современности.

Камилла Розмари Шенд родилась в Лондоне в 1947 году в семье армейского офицера, ставшего бизнесменом, майора Брюса Шенда и его жены Розалинд. Она выросла в буколическом великолепии сельских просторов Сассекса, а после училась в пансионе Mon Fertile в Швейцарии и изучала французскую литературу в Париже. В 1965 году она была дебютанткой в орбите молодых членов королевской семьи, и, как известно любому, кто включал телевизор или читал газеты в последние 50 лет, у нее были романтические отношения с принцем Уэльским до того, как они оба вступили в браки с другими людьми.

У герцогини, разумеется, есть двое детей, Том и Лора, от брака с Эндрю Паркер-Боулзом, офицером британской армии, с которым она развелась в 1995 году. В 1990-е годы - время, когда их с принцем Уэльским браки получили формальное завершение - внимание средств массовой информации ко всем участникам было беспрецедентным и остается таким по сей день. Люди выбирали чью-то сторону среди яростных дискуссий. Спустя десятилетия герцогине удалось переменить большУю часть общественного мнения. Но эти годы нанесли свой урон.

«Это непросто, — задумчиво говорит она. - Меня так долго критически рассматривали, что нужно просто найти способ жить с этим. Никто не любит, когда на него все время смотрят и, знаете, критикуют и… — она на мгновение замолкает. - Но я думаю, что в конце концов я как бы поднялась над этим и привыкла к этому. Вам нужно жить дальше», — говорит она и спокойно пожимает плечами.

На площади перед открытием выставки «Я есть» - толпы, ограждения, полицейские, удивленные прохожие и случайный критикан ждут герцогиню, когда она выходит из машины. На приеме внутри здания, в сопровождении съемочной группы ITV, она проводит час, встречаясь с жертвами и волонтерами, внимательно слушая их истории. Доун Манро, которая руководит программой по работе с общественностью в Ноттингеме и сама пережила домашнее насилие, произносит замечательную речь о важности открытых выступлений и о силе обмена опытом. Затем говорит герцогиня, горячо благодарит Доун и остальных и восхищается инклюзивностью выставки. Ее присутствие означает, что событие освещает местная и национальная пресса, а затем она возвращается в машину для следующего мероприятия, юбилейной вечеринки.

Что касается дня рождения герцогини в июле, «особого праздника не будет, — говорит она. - Я проведу его со своей семьей и несколькими друзьями». Она гораздо больше занята своими пятью внуками в возрасте от 12 до 14 лет и любит переписываться с ними. «Очень приятно получить сообщение, — говорит она. - Мы учимся у очень молодых людей, и они тоже учатся у нас. Так было всегда».

«Знаете, быть бабушкой хорошо тем, что вы можете иногда баловать их, давать им больше тех вещей, которые им запрещают иметь родители, — говорит она, и ее лицо светится. - Одна моя внучка учится в школе недалеко от меня, поэтому, когда я в Уилтшире, а ее родителей нет дома, я могу приехать, забрать ее и отвезти домой. Девочки начинают интересоваться одеждой и краситься, и знаете, это довольно пугающе, когда вы видите их, выходящих с проколотыми ушами, с большим количеством нового макияжа, с волосами, выкрашенными в странные цвета и прочим», — говорит она, улыбаясь. Известно, что уши герцогини не проколоты. «И не будут! — объявляет она притворно повелительно. - Нет, я не собираюсь дарить это себе на 75-летие. [Внуки] будут меня уговаривать, но ничто не заставит меня проколоть уши».

И как она среди всего этого находит время для своего мужа, рискую спросить я? «Иногда это нелегко, но мы всегда пытаемся найти время в течение дня, когда пересекаемся, — говорит она о своем распорядке с принцем Уэльским. - Иногда это мимолетные встречи, но мы всегда садимся вдвоем, выпиваем чашку чая и обсуждаем прошедший день. Мы находим минуту поговорить, — объясняет она. - Приятно обменяться новостями, когда у нас есть немного времени. Знаете, когда мы едем в отпуск, самое приятное, что мы садимся и читаем наши книги в разных углах одной комнаты. Это очень расслабляет, потому что вы знаете, что вам не нужно разговаривать. А просто сидеть и быть вместе».

Один взгляд на Ее Королевское Высочество, сидящую среди своих книг в тишине Кларенс-Хауса, и становится очевидным, что их любовь с принцем Уэльским рождена десятилетиями. Что касается фундамента, то он прочный и, несомненно, должен обнадеживать ее в грядущие годы. А что, интересуюсь я, любит делать герцогиня, когда остается одна? Когда долг, семья и принц заняты другими делами. «Я немного копаюсь в саду, иду погулять, а потом сажусь и читаю книгу, — отвечает она. - Это мое представление о рае, в тишине сельской местности, где можно расслабиться и как следует подумать». Одна только мысль об этом вызывает последнюю улыбку. «Полагаю, что моей мыслью было бы: «Мне очень повезло, что я все еще здесь».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив