и вашим и нашим

mmekourdukova — 02.04.2017 В каменты к новеньким иконам св. Марии Египетской нанесли ещё новых-современных икон ея.
Скажем так, пристойных. Найденных среди огромного сетевого числа вполне-очевидно-непристойных.
Две из них меня взволновали, явив одну и ту же особенность.

и вашим и нашим

Не то в них любопытно, что оне отступили от «канонического» («византийского», «иконного») стиля. Академический стиль в восточнохристианской иконописи, как всем известно, никуда не делся, как писали, так и пишут, и по большей части лучше, чем в «каноническом». А то в них любопытно, что авторы, желая, видимо, кинуть косточку «богословам иконы», повводили в свой пошиб некие отдельные, отдельно взятые, черты «канонической» стилистики. У меня не поворачивается язык назвать ее византийской или средневековой, почему – тому следуют пункты.

Первая икона. Фон совершенно гладкий, имитирующий золото, имитирующий его нейтральность, иноприродность – глядится крайне грубо в сочетании с академическим письмом, предполагающим погруженность всякого предмета в световоздушную среду. Полуфигура святой выглядит вырезанной из фотографии и наклеенной на гладкий фон. Простецки-красный нимб, тупой казенный шрифт в псевдославянской стилистике заката Российской империи дополняют впечатление коллажа.

Теперь что касается самой живописи-композиции. Если драпировки вышли неплохо, без гламура, то с личиком получилось печально, и именно из стремления к «каноничности». Оно строго фронтально и, увы, строго симметрично (правда, глазки один выше другого, не срослось, бывает). Нос поставлен точно по центральной оси, волос слева ровно столько же, сколько справа. Это вне всякого сомнения сделано для придания образу иератичности, потому что даже самый зелёный ДХШтик знает, что хуже нет как рисовать голову строго анфас. Оно и трудно очень, и результат на порядок жалиснее, чем ежели голову повернуть на одну хотя бы йоту. Самое смешное, что и средневековые классики тоже никогда не рисовали головы во фронтальной позиции полностью симметричными!! Вот эту средневековую премудрость, про то, что голову ВСЕГДА следует чуть поворачивать и никогда не сажать ось строго посреди кружочка, мои двоечники узнают, как только берутся за самые первые свои головы. Как только, так сразу. Иначе ведь вообще невозможно добиться убедительного объёма, а сталбыть и выразительности черт. Да и равновесия тоже добиться невозможно – если нос строго посередине, то там начинаются такие непонятки с удельным весом теней по обе его стороны, а затем и с тенями на левой и правой скулах, что мало не покажется, наглядный пример вот он перед нами.

Этот, иной раз едва заметный, а иной раз весьма сильно выраженный поворот «лица анфас» в средневековой живописи – гениальный, классический условный приём передачи объёма. Вот как условные приёмы в показе горок или там палат, так и это.
Собственно, симметричными личиками отличались во всей истории христианского искусства одни только ушибленные Леонидом Успенским парижане, это один из главных секретов особенной, прежде невиданной, кадаверичности их, гм, икон.
Автора этой академических писем иконы никто не научил настоящим секретам средневековой стилистики, а научили только про иератичность и православную мистическую фронтальность, про золото и надписи. И вот нам результат.

№2
и вашим и нашим

Вторая ещё хужее, увы. Сил нет смотреть на это мучительное перетягивание каната между академическим и средневековым подходом. Понятно, что всё хорошее в этой картинке – академического происхождения, а «канонические» примочки автору только мешают, за что ни возьмись.
Мешают в живописи карнации – автор пытается заставить сиять члены тела святой, как сияют выверенно-гладкие члены тел святых высокого Средневековья, а получаются нелепые волдыри. Анатомия поломана, смята, вывернута, принесена в жертву идее. Но увы! никакой отважной конструктивной логики, которой славится средневековая стилистика, не возникло на руинах анатомии.
Мешают в трактовке, тксказать, повторяющихся элементов: кудри, пальцы, морщины на лбу, ребра обретают ритмичность, да – но это ритмичность чисто метрическая, примитивная, тупая, она не облагораживает форму, а опошляет ее.
В драпировке этот карго-культ византийской стилистики ещё заметнее и диче. В личике-то автор всё же преследовал хорошую и понятную цель, а драпировка – она же тряпка, фальбала, да? ее можно как попало, лишь бы каноничненько. Результат вышел вульгарным до скрипа зубовного.

Ну и, наконец, общее-целое. Леонид Успенский объяснил автору, что золотой фон, ковчег, объединение в одной композиции разномасштабных и разновременных фигур, а также наличие надписей – это хорошо, и это делает икону иконой!

Но, вот пичалька, ни слова не сказал, что все эти примочки – вторичны, а вот художественность – обязательна. В результате, чуть только лишь иконописцу приходится самостоятельно, ниоткуда не слизывая, родить композицию одной полуфигуры с двумя малыми предстоящими, он ведет себя как голый дикарь. Природных композиторских данных у него нет, нету и мускулов, развитых специальным и нарочитым упражнением в средневековых принципах композиции. Продукт получается жалисный до ниже плинтуса, вообще никакой, криво спэтчворканный из разностильного и разномасштабного, детальки расползаются по досочке как тараканы, упираются в лузгу ковчега, сталкиваются и теснятся. Зосима в своем красном фартучке в горошек тычет ложечкой в никуда, лев мыкается ~~у ног его~~ в нигде. Шрифтовые вкрапления упихиваюццо между ними с изяществом, достойным школьной стенгазеты или армейского красного уголка. Золото, в контексте этого безвкусного и пошлого винегрета, выглядит вовсе не иератически. А ~~по-богатому~~ махрово и дешево. Ещё и рамочка исделана на полях ковчега. В смысле поля ковчега, обработанные в модной древлеафонской технике полировки под разным углом, зрительно превратились в блескучую багетную раму самого пролетарского рисунка.

Жалко досочки, жалко трудов, жалко золота. Тем более что автор вобчем и небездарен, и старался. Серьезную строгую женщину накрасил, не манекен какой.
Если бы не чума «богословия иконы», заставившая его лишиться зрения, утратить здравый смысл, отказаться от многовековых наработок христианской культуры, от способности к различению эстетического добра и зла – то вполне приличный образ мог бы получиться.

Сохранено