Хороша была Танюша...

anairos — 07.08.2022 Я не люблю Есенина. Не открывал его со школы и не испытываю желания.

Однако, поскольку Есенин – всё-таки Есенин, то его стихотворения (и песни на них) время от времени попадаются мне на глаза.

А поскольку я – всё-таки я, моя профдеформация заставляет меня воспринимать их нестандартно.

Вот например:





Умом я отлично понимаю, что Есенин, скорее всего, живописал здесь обычную бытовую трагедию. Парень собирался бросить девушку, с которой гулял, а внезапно сам как бы оказался брошенным. У него взыграло самолюбие, и он решил отомстить.

«Так не доставайся же ты никому!» – мерзкая фраза, но время от времени она всё-таки торкает в голову даже нашим современникам. И мужчинам, и женщинам – хотя срабатывает она у них в разных ситуациях и выливается, как правило, в разные действия.

Смущает разве только орудие убийства. Деревенский ревнивец схватился бы за то, что под рукой – нож, топор, дубину... Но кистень? Это оружие, причём оружие разбойника. Скрытное, подлое, не для самообороны, а для убийства. Что же это за парень, что у него в хозяйстве такие вещи водятся? Не с тем ты связалась, Танюша, ой не с тем...

В общем, ничего необычного, ничего сверхъестественного. Только очень-очень грустное.

Но всё равно, вспоминая это стихотворение, я непроизвольно вижу совсем другую картину – что несчастная девушка пришла на своё последнее свидание уже мёртвой.

Посмотрите на смену времени в первой строфе. «Хороша была Танюша» – время прошедшее. «Ходит Таня ввечеру» – время настоящее. Её уже нет, но она всё ещё здесь. И ведь где ещё! Ночью, у оврага, за пределами человеческого жилья – неприкаянная душа жаждет вернуться в жизнь, но уже не может.

Парень, разумеется, не знает ещё, что его прежняя возлюбленная мертва. Лишь по ходу разговора он замечает, что она какая-то неживая – бледная, холодная, с расплетённой косой – словом, такая, какой её оставил на месте преступления безвестный душегуб.

Как можно не заметить рану на виске и лицо, забрызганное кровью? А это как раз вполне в логике рассказов о покойниках. Живой, разговаривающий с мёртвым, практически всегда поначалу не понимает, кто перед ним. Только потом с его глаз словно бы падает пелена – и он ужасается. А иногда истинный облик потустороннего гостя видит ребёнок, на которого не действует морок.


Даже «за другого выхожу» – тоже частый образ в славянском фольклоре. Тот, кто умер, не успев вступить в брак, обручается со смертью.

К парням смерть приходит невестой – красавица, вся в белом – и дарит им последний поцелуй. К девушкам, соответственно, женихом – тем, кто примет тебя в объятия и умчит далеко-далеко на лихом коне.

Потому и любят в народной поэзии называть похороны свадьбой. Это наш такой специфический кеннинг.


Даже по моим собственным меркам это не хорошая фанатская теория. Кто скажет, что Есенин «на самом деле» задумывал именно это, в того я первый брошу томиком Белинского. Это всего лишь моё личное восприятие, сформированное годами изучения магии и религии.

Но чем больше я раздумываю над этой версией, тем более убедительной она мне кажется.

А вы как думаете?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив