Холодные гражданские войны (3). Экономика гражданской войны

el_murid — 08.01.2018 Продолжение. Начало:

https://el-murid.livejournal.com/3601567.html
https://el-murid.livejournal.com/3601702.html

Окружающий нас мир всегда неизмеримо сложнее любой описывающей его модели. Это, в общем-то, банально, но такое утверждение автоматически означает, что не существует и не может существовать «единственно верного учения», которое дает ответы на всё. Любая модель дает лишь приблизительные сценарии и объяснения происходящего, а потому все свирепые споры приверженцев разных теорий и подходов зачастую похожи на спор слепых с глухими. Причем на разных языках. При этом всегда возникает вероятность того, что такое разделение на непримиримые точки зрения может быть использовано кем-то против интересов всех спорщиков.

Примерно так и произошло в конце 80-начале 90 годов прошлого века, когда ловкие и умелые столкнули единый советский народ в бездну противоречий и вначале разогнали его по разным улусам, а затем ограбили под вывеской отказа от наследия обанкротившейся коммунистической идеи. Что в итоге получилось — мы видим сейчас. Счастье немногих на несчастье всех остальных.

В России (равно как и в большинстве других бывших республиках Союза) была создана криминально-олигархическая система управления, ориентированная на перераспределение национального богатства в пользу микроскопически малой части всего общества. Пирамиду поставили основанием вверх, система перестала быть устойчивой, и все свои ресурсы она вынуждена тратить только на балансирование в таком неестественном состоянии. Естественно, что баланс между устойчивостью и развитием в таком случае необратимо сместился в сторону устойчивости, система вошла в системный кризис, выход из которого очевиден — такая пирамида рано или поздно рухнет.

В чем основная проблема общества, в котором разрушено само понятие социальной справедливости? В том, что в таком обществе в принципе невозможно построить сколь-либо устойчивую и развивающуюся экономическую модель. Ни на каких принципах — ни на либеральных, ни на распределительных. Такая экономика обречена на постоянное сжатие и деградацию. Объяснение этому довольно несложное.

В чем разница между натуральным традиционным хозяйствованием и мануфактурным способом производства? В возникновении разделения труда. Именно на нем основано резкое увеличение производительности и, соответственно, экономической эффективности субъектов экономической деятельности по сравнению с теми, кто работает в прежнем укладе. Однако проблема в том, что эффективность производства неразрывно связана с возможностью реализации его продукции. Зачем хуторскому кузнецу создавать металлургическую мануфактуру, если круг его потребителей — два-три окружающих села, заезжий путник и десяток-два покупателей на уездной ярмарке? Он прекрасно справится и сам-один, возможно, с подмастерьем. У него нет рынка сбыта, проще говоря. Емкость того рынка, на котором он работает, вполне удовлетворяется технологиями производства его кузни, а потому никаких экономических предпосылок для технологической революции в отдельно взятой кузне нет и быть не может.

Демидовские заводы возникают только при количественном увеличении рынка сбыта продукции. Когда требуется отлить не десять и даже не сто пушек, а тысячи, а кроме них — и огромный перечень сопутствующей номенклатуры изделий.

Следующий технологический рывок и переход к новому укладу тоже требует кратного (а то и на порядок большего) увеличение рынка сбыта, когда число потребителей на рынке исчисляется уже миллионами. Только тогда появляется экономические предпосылки для перехода в новый, четвертый технологический уклад с его конвейером, тяжелым машиностроением и металлургией, химической промышленностью и так далее.

Есть условные расчеты, которые говорят о том, что для устойчивого функционирования экономики четвертого технологического уклада требуется рынок с сотней миллионов потребителей, для перехода к пятому технологическому укладу нужен рынок с числом потребителей в 400-500 миллионов человек.

Естественно, что не только число потребителей является ключевым параметром рынка. Еще один критический параметр — платежеспособность этих потребителей. В этом смысле индийский рынок с миллиардом потребителей выглядит менее привлекательным, чем европейский с его полумиллиардом жителей Европы. Просто потому, что их доходы выше. Почему — отдельный разговор, понятно, что Европа, ограбившая полмира (и ту же Индию в том числе) имеет более выгодные позиции, но сейчас не об этом.

Говоря иначе, для непрерывного развития экономики и повышения ее технологического уровня требуется условие — наличие ёмкого по количеству и платежному спросу рынка сбыта произведенной этой экономикой продукции. И это верно как для капиталистического, так и некапиталистического хозяйствования. Советский Союз, опираясь на свой внутренний рынок, сумел совершить рывок в четвертый технологический уклад, а затем, после войны, как победитель в этой войне, он сумел создать почти полумиллиардный рынок Совета Экономической Взаимопомощи, на основе которого и перешел (точнее, почти перешел) в пятый технологический уклад.

Естественно, что экстенсивное расширение рынков ограничено конечностью земной поверхности и конечным числом жителей земли. Борьбы на периферии разных рынков это не отменяет, но после того, как общая картина раздела Земли уже состоялась, экстенсивный путь переходит к интенсивному сценарию — повышению платежеспособности «своих» потребителей. Запад сформулировал этот сценарий как строительство «золотого миллиарда», в советской зоне этот сценарий тоже реализовывался, но принципиально иначе: через преимущественное строительство и наполнение общественных фондов. То самое бесплатное образование, здравоохранение, низкие цены ЖКХ — в общем, всё то, что сегодня у нас отобрали и поделили между собой воры и бандиты Ельцина и Путина. Не самые высокие зарплаты в СССР компенсировались микроскопическими расходами людей на десятки программ — жилье, здоровье, образование, качественную еду (не нынешние изделия химпрома), массовый спорт, да много и много чего, чего сегодня лишены десятки миллионов наших граждан.

Такой подход обеспечивал не только повышение уровня жизни, но и решал важную социальную задачу — выравнивал социальное неравенство, которое, безусловно, существовало и в СССР. Однако ключевая задача — повышение платежеспособного потребительского рынка — решалась, и решалась успешно.

Сейчас большая часть населения — это люди, которые помнят советское время в период кризиса, начавшегося в 70 годы. Кризис был связан с тем, что партия не сумела разрешить возникшее в 60 годы противоречие между общинным характером коммунистической идеологии, сформулированной для традиционного общественного уклада, и прошедшей в 50-60 годы урбанизации, создавшей новый тип советской цивилизации — городской. Замшелые партийные идеологи не сумели переформулировать цели и задачи, приемлемые в 30-40 годы, но уже устаревшие в 60-70 годы. Возникло противоречие, в котором расцвели и пустили корни моральные установки, которые и привели к цивилизационной катастрофе. Жадные и алчные номенклатурные работники и подпиравшая их голодная и морально деградировавшая челядь стали могильщиками системы, попавшей в структурный кризис. Когда Путин иезуитски называет крушение СССР «геополитической катастрофой», он умалчивает, что именно он и такие же как он стали выгодополучателями этой катастрофы, а потому его крокодиловы слезы мало убеждают.

Тем не менее, у советской системы существовал и потенциал, и главное — она жила по собственным правилам, кардинально отличным от западных капиталистических. А потому советская система могла на равных конкурировать с западной, так как они существовали в разных системах измерения, и технологические разрывы между ними не могли фатально отражаться на внутреннем развитии обеих систем. Более того — они создавали на точках соприкосновения между собой достаточные конкурентные противоречия, позволявшие и той, и другой системе находиться «в тонусе».

Собственно, на этом историческую часть можно завершать, главное — это выводы.

Выводы заключаются в том, что современная бандитско-олигархическая Россия, встроенная в капитализм в качестве кормовой его базы, обречена на постоянную деградацию. Путинский режим, продуцирующий дичайшее средневековое имущественное неравенство, обрекает российскую экономику на стремительное падение даже не в капитализм — а в мануфактурную фазу с очень редкими островками более высокого уровня развития, встроенными в мировое разделение труда в качестве сырьевой базы. Путинская номенклатура рассчитывает на то, что контроль ею над этими считанными точками поступления валютной выручки позволит ей бесконечно держать страну в своем полном подчинении (что, стоит отметить, вполне разумно с точки зрения логики управления — даже точечные секторы экономики четвертого уклада будут всегда доминировать над третьим мануфактурным и тем более вторым натуральным хозяйством и его субъектами. Проще говоря — в путинской России тот, кто владеет Газпромом и Роснефтью, тот всегда будет контролировать всю экономику). Для путинских это вполне приемлемо — они не в состоянии управлять развивающейся экономикой, у них просто нет для этого интеллекта, а вот схлопывающимся хозяйством, да еще контролируя наиболее доходные его части — тут они вполне справляются.

Выйти из замкнутого круга путинской катастрофы можно. Непросто, но можно. В конце концов, еще в 2000 году ВВП России был на несколько процентов, но больше китайского ВВП. Всего лишь через полтора десятилетия ВВП Китая выше российского уже на 500, а то и на 600%. За 30 последних лет Китай увеличил свой ВВП в 30 раз — примерно с 300 млрд до 10 триллионов долларов. Начав как экспортно-ориентированная экономика с важнейшим конкурентным преимуществом в виде предельно дешевой рабочей силы, Китай начиная с 2008 года взял курс на строительство общества «среднего достатка», в чем во многом преуспел, и что дало ему новый источник роста, позволивший добиться столь впечатляющих результатов.

Вышвырнув на свалку истории путинскую мафиозно-корпоративную модель убийства России, мы тоже вполне в состоянии добиться китайских темпов и выйти из той цивилизационной катастрофы, в которую нас последовательно загнали Горбачев, Ельцин, Путин (ну, и промелькнувший между ними Медведев). Рецепт тот же — мы можем остановить деградацию нашей экономики, сделав упор на внутренний рынок, повышая платежеспособный спрос внутри него. Как по советским рецептам — вернув общественные фонды, так и по новым, свободным от зашоренной идеологии застойного социализма 60-70 годов. Это, кстати, совершенно не означает отказа от социальной модели, наоборот, только она способна вырвать нас из западного капитализма, в котором мы обречены на вечное угасание. Новая социальная модель городского общества (и ее еще предстоит только нащупать, сформулировать и внедрить) — это, видимо, единственный для наших условий выход из существующего катастрофического и несбалансированного противоречия.

Источник роста новой российской экономики — все тот же. Повышение доходов населения, снижение социального неравенства, расширение рынков сбыта для нашей промышленности.

У нас есть свое конкурентное преимущество — оставшаяся еще не добитой окончательно наука, образование, квалифицированная рабочая сила. Оно тает, но пока еще есть. Лет через 10 его, по всей видимости, уже не будет, а потому 6 новых путинских лет — это будет уже окончательная катастрофа, в этом нужно отдавать себе отчет. У нас есть и еще одно конкурентное преимущество — русский язык, который понимают жители окружающих нас стран, русская культура, обычные человеческие связи. «Мягкая сила», как сейчас модно говорить. У нас есть и технологические конкурентные преимущества — все еще сохранившаяся советская инфраструктура и основанные на ней технологические стандарты — в России и в «ближнем зарубежье». У нас много что еще есть, правда, со временем становится все хуже. Вот его скоро может уже не остаться.

Гражданская война путинской номенклатуры, которую она ведет против народа России, может завершиться как и любая гражданская, только полной победой одной из сторон. У гражданских войн компромиссов не бывает. По сути, перед нами простой выбор — или мы, или они.

Это всё никак не отменяет борьбу за расширение рынков — только на этом пути мы сможем поставить нашу экономику на устойчивый путь развития. В этом смысле преступление Путина, отдавшего 40-миллионный рынок Украины, является именно преступлением — не знаю, как насчет уголовного, но политическим точно. Прошло уже 1400 дней с момента государственного переворота на Украине. Столько, сколько длилась вся Великая Отечественная война. За это время СССР потерпел два катастрофических поражения летом 41 и 42 года, но сумел преодолеть их последствия и разгромить сильнейшую военную державу мира. Безо всяких многоходовок и хитрых планов. И никто даже в мыслях не имел произнести фразу: «Сами, всё сами», «Зачем нам кормить Украину» и тому подобную ахинею. Путин, сдав Украину, выстрелил российской экономике даже не в ногу, а в живот, добровольно отказавшись от рынка с 40 миллионами потребителей и отдав его Западу. Люди, которые воют вслед за нашей пропагандой про «ленивых хохлов», которых «нечего кормить», эти люди — просто идиоты. В клиническом, медицинском, смысле этого термина. Добровольный отказ от своего собственного, удобренного и унавоженного рынка — это признак банальной идиотии (или откровенно преступного умысла — выбирайте, что нравится).

Другой вопрос, что с той стороны границы сидят не более умные деятели и такие же клинические идиоты, которые не в состоянии понять, что вся мощь украинской экономики (не добитой окончательно туземными ворами и олигархами) — она на Западе никому не нужна. Достаточно вспомнить, что самой мощной военной промышленностью Европы была чехословацкая. И где она теперь? От нее остались только жалкие ошметки, ставшие региональным департаментом концерна «Фольксваген». Украина, имевшая еще в начале 90 экономику, сравнимую со всей западногерманской, сегодня рухнула в 19 век и точно так же выстрелила себе в голову, купившись на европейские посулы. Кружевные трусики (причем не украинского производства, а опять же европейского) — это, конечно, тема, но слабое утешение для будущих поколений, которых теперь сдали в банальное рабство нынешние безголовые кретины.

В общем, когда Путин и его клика станут историей (хотелось бы не слишком долго ждать и не иметь при этом катастрофических последствий), примерное направление для развития на самом деле вполне очевидно. Тот, кто сумеет его сформулировать «ан масс» - тот и станет тем Данко, который поведет нас опять к свету. Естественно, что ничего не предопределено, и мы вполне можем пойти по гораздо более плохому сценарию. В конце концов, было достаточно цивилизаций, тихо или не очень тихо угасших просто потому, что не нашли в себе силы разрешить возникшие противоречия. Если мы хотим и дальше жить, как мы сами решили — то возможности для этого еще есть.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив