Гренландская роскошь

krummi_svaf — 24.11.2021

Большинство теорий, объясняющих коллапс гренландского общества в XIV-XV веках выводят в качестве основной причины климатические перемены Малого ледникового периода, подкосившего островную экономику. Кажется очевидным, что климатическая нестабильность не лучшим образом отражается на скотоводстве, но были и другие аспекты, один из которых и будет рассмотрен подробно.

Сравнивая хозяйство средневековых Исландии и Гренландии нельзя не отметить принципиальное различие – в Исландии экономика натурального хозяйства преобладала над экспортной экономикой, в основном опирающейся на экспорт сукна и сушеной рыбы, в то время как экономика Гренландии, за исключением первоначального краткого периода, ориентировалась, в первую очередь, на экспорт малообъемной, но дорогостоящей арктической экзотики – в первую очередь моржовой кости.

В Исландии моржи были окончательно истреблены в XI-XII веках, по-видимому, после эпохи Заселения они уже стали редкими – среди изученных образцов исландское происхождение подтверждено только для одного бивня XI века, обнаруженного в Швеции [Keighley, 2019], но моржовая кость в Европе 850 – 1000 годов, скорее всего имела исландское происхождение. Для гораздо менее населенной Гренландии, полной природных богатств, этот путь развития казался более перспективным, что и привело потомков островитян в «институциональную ловушку».

После того, как Исландия стала частью Норвежского королевства, каждый исландский фермер платил в качестве годового налога 20 локтей сукна – половину королю, половину – местным чиновникам. Записи 1311 года показывали, что 3800 ферм Исландии заплатили в качестве налога сумму, соответствующую стоимости 635 коров (половина из которой пошла на содержание «колониальной администрации»). В 1327 году в Бергене для финансирования крестового похода против схизматиков-новгородцев была продана шестилетняя десятина Гренландии, предположительно (оценки разнятся) составившая около 520 моржовых бивней, эквивалентных 780 коровам. При этом цены этого периода в Норвегии были стабильны [Keller, 2008]. Средневековый манускрипт «Grönlandiae vetus chorographia» сообщает, что Восточное поселение включало 190 ферм, а Западное – всего 90. Даже без учета того, что исландский платеж был ежегодным, а гренландский – дополнительным налогом «на крестоносцев», получается, что в «коровьем» эквиваленте средняя гренландская ферма, при своей кажущейся бедности, приносила королю дохода больше, чем пять исландских.

Дорогие экспортные товары, на которых специализировались гренландцы, такие как меха, соколы и белые медведи не оставили следа в археологии. Но его (наравне с бивнями нарвалов) оставил преобладающий товар – моржовая кость, что позволяет хотя бы приблизительно воссоздать картину гренландской «морженомики».

Морж – это не только мясо и бивни. Из шкуры моржа в средневековье изготавливались доспехи и щиты. Канаты и ремни из шкуры моржа использовались для такелажа в Северной Европе до XVI века. Из моржового сала варили ворвань, которой смолили корпуса судов, мачты и такелаж. Кость из моржового пениса (бакулюм) использовалась в безлесных краях для топорищ и багров.

Но считать охоту в Нордсете средством добывать пропитание, пожалуй, не стоит. В «шестивесельную» лодку гренландских охотников могло поместиться 1-2 моржовых туши или, например, 160 необработанных челюстей с бивнями. Выбор был очевиден.

В обзоре [Frei et all, 2015] показано, что при раскопках на «церковной» ферме Санднес Западного поселения в 1984 было извлечено при просеивании 6 033 идентифицируемых фрагмента костей животных, из которых моржовых было 1473 (почти 30 процентов). Но если в ранних слоях находились самые разные кости, что означало, что эти моржи были убиты неподалеку и использовалась вся туша, то в более поздних слоях из посткраниального скелета находили только фрагменты бакулюмов, а почти все найденные кусочки были частями верхней челюсти и бивней. Обитатели фермы становились все более искусными – доля отколовшихся кусочков бивней неуклонно снижалась от ранних к поздним слоям. При раскопках в Восточном поселении также от самых нижних слоев до самых последних присутствовали кости моржа, и преобладали фрагменты верхней челюсти и бакулюмы.

Фрагменты моржовой кости встречаются на большинстве ферм Западного и Восточного побережья, включая поместье епископа в Гардаре, таким образом добытые верхние челюсти распределялись по всему сообществу для окончательной обработки и извлечения бивней. Согласно «Grönlandiae vetus chorographia» требовалось грести 15 дней, чтобы добраться до Нордсеты от Западного поселения и 27 дней – от восточного. Если охотники отправлялись в путь в июне (после основной охоты на тюленей) и возвращались в конце августа (к сенокосу), у охотников Западного поселения оставалось одиннадцать недель, а у охотников Восточного поселения – всего семь недель для своих ферм (но, вероятно они охотились и на восточном побережье Гренландии). Скорее всего эти экспедиции не были крепостной повинностью, а уделом профессионалов, которые, скорее всего, играли роль «дружины» у «церковных лордов» Гренландии, в то время как прочим «членам прихода» приходилось содержать их.

Название «Нордсета» дословно означает «северное пастбище», и справедливо предположить, что к его эксплуатации гренландцы относились также, как и к использованию общинных горных пастбищ в Скандинавии – охота была разрешена всем, но с благословления епископа. Экспедиции были ежегодными, в них участвовали сплоченные команды профессиональных охотников, их организаторами были богатые землевладельцы – хозяева «шестивесельных» лодок. На берегах Баффинова залива до самого дальнего севера обнаружены руины хижин, скеммуров и башен, по-видимому выполнявших роль навигационных знаков (хотя их скандинавское происхождение остается дискуссионным) [Madsen, 2019].

Первоначально целью поселенцев было фермерство, а вовсе не охота на моржей, и они активно искали все доступные ресурсы, обследовав земли на побережье Америки, названные ими Хеллюланд, Маркланд и Винланд, откуда они могли бы получать все необходимое для жизни, если бы смогли закрепиться там.

На корабле первооткрывателя Винланда Лейфа Счастливого в Гренландию прибыл и первый священник. Первая церковь, построенная женой Эйрика рыжего в Браттахлиде, была очень маленькая – 2 на 3,5 м, [Анохин, 1989]. Но с годами влияние церкви росло, и росли церковные здания. После христианизации Гренландии отмечена только одна попытка плавания в Винланд – в 1121 году епископом Эриком Гнупсоном. Гренландцы явно отказались от освоения юга ради освоения севера.

Но для чего им понадобилось отказаться от теплого Винланда и закрепляться в холодных краях Нордсеты? Только ради одного – налаживания торговых и политических связей в Европе, для чего им требовались товары, пользующиеся спросом на европейских рынках. Соседняя Исландия мало что могла им предоставить как торговый партнер, в то время как гренландцам было, что предложить европейским владыкам. Как говориться в «Пряди о гренландцах» об учреждении епископства: «Эйнар взял с собой в эту поездку много моржовой кости и шкур, с тем чтобы заручиться поддержкой хевдингов… Эйнар захватил с собой из Гренландии медведя и преподнес его Сигурду конунгу. В ответ он удостоился почета и уважения конунга.»

О дальнейших событиях было рассказано ранее. Епископ был единственным, кто имел постоянную связь с Европой и с влиятельнейшим из европейских владык – папой римским. В Гардаре вознесся кафедральный собор св. Николая, покровителя мореплавателей, имевший размеры 27 на 16 м, с колокольней по разным оценкам достигавшей от 18 до 40 м, дворец длиной 54 м с залом для приемов 132 кв. м и коровник на 100 стойл. На гренландские подати епископат содержал также священников, дьяконов и учеников «церковного интерната», монахов и монахинь, звонарей, мальчиков из хора (куда же без них), многочисленную прислугу и работников, всего ко времени расцвета в 1300 г. – от 100 до 200 человек. Даже после того как гренландцы, испытывая нужду в европейских товарах признали себя подданными Норвегии, фактически Гренландия управлялась католической церковью. Даже, когда епископы вовсе перестали приезжать в Гренландию, управляя паствой из Скандинавии, налоги взимались в той же мере [Анохин, 1989].

Чтобы оценить долю Гренландии на рынке моржовой кости в работах [Star et all, 2018] и [Barrett et all, 2020] было проведено сравнительное исследование ДНК популяций моржей, сохранившихся в Северной Атлантике, и образцов моржовых рострумов – средневековых украшений дворцов и соборов Европы (отпиленная для извлечения бивней и обработанная передняя часть моржового черепа). Большая их часть, привезенная на фермы для извлечения бивней, просто выбрасывалась. Меньшая же шла на украшение гренландских церквей, создав в итоге своеобразную моду сначала в Норвегии, а затем и в других европейских странах. В Гардаре было найдено 10 таких рострумов, а в Санднесе – семь, их состояние позволяет сделать выводы, что финальная отделка выполнялась уже в Европе [Barrett et all, 2020].

Установлено, что генетически моржи делятся на две клады – восточную, распространенную почти по всей северной Атлантике и западную – характерную почти исключительно для гренландских и канадских берегов Баффинова залива – района Нордсеты.

Периодом до основания епископства в Гренландии в 1120-х были датированы 7 рострумов – 1 западного происхождения и 6 восточного, а между 1120-м и концом XIV века из 12 рострумов – 10 «западные» и 2 «восточные». В XV веке подобный декор уже не использовался, два позднейших рострума из дворца архиепископа в Трондхейме датируются: «западный» – 1500-1532 и «восточный» – позже 1600 [Star et all, 2018]. При этом если ранние рострумы принадлежали крупным самцам, то поздние – в основном самкам, что указывает на значительный прессинг на популяцию моржей со стороны охотников [Barrett et all, 2020]. Трудно сказать, с истреблением ли моржей Нордсеты церковники перестали использовать рострумы или же они просто вышли из моды, становясь все более редким и труднодоступным товаром.

С учетом того, что моржи «восточной» клады также обитают в Гренландии, можно утверждать, что на протяжении 1120 – 1300 годов Гренландия была практически монопольным источником моржовой кости в Европе. При этом признаков косторезного промысла не обнаружено, экспортировалось только сырье. В самой Гренландии найдено единственное изделие из кости – знаменитый наконечник епископского посоха из Гардара.

Была ли моржовая кость вытеснена слоновой костью, вернувшейся на европейский рынок? Несомненно, что на Пиренейском полуострове она не была редкостью и в XII веке, поступая из мусульманских стран. Моржовая кость оставалась более дешевой заменой слоновой и продолжала применяться, причем для небольших изделий (например – шахматных фигурок) ей отдавалось предпочтение. Торговля моржовыми бивнями отмечалась и за пределами Европы, начиная с X века она (под собирательным названием khutū) появляется на рынках мусульманских стран, пользуется спросом и по Великому шелковому пути доходит до Китая. Аль-Бируни указывает, что булгары привозят ее с северных морей, а Аль-Гаффари – что она поступает с западных пределов исламского мира (возможно – из Кастилии). Таким образом северная торговля моржовой костью благополучно пережила возвращение слоновой кости на рынки Западной Европы со второй половины XIII века. Но уже в XV – начале XVI веков моржовая кость поступает в Европу и Ближний Восток уже с побережья Белого Моря, через Новгород и Казань [Dectot, 2018] [Gillman, 2017].

Как указывает исследование [Frei et all, 2015] гренландская кость начинает замещаться беломорской и слоновой после 1250 – 1300 годов, и это дает нам правдоподобный сценарий растущей рыночной изоляции, ведущей колонию к гибели.

В раннем периоде Католическая церковь была основным потребителем моржовой кости в Европе, и ее запросы не были обременением для островитян. В обмен на предметы роскоши гренландцы получали все необходимое для жизни в бедных ресурсами условиях. На хуторах гренландских «могучих бондов» – вассалов Бога росли церкви, своими масштабами и убранством сравнимые с церквями европейских городов. Со временем моржи, обитающие поблизости от Западного и Восточного поселений были истреблены, как это ранее произошло в Исландии. Пути в Винланд оказались забыты – в Гренландии не обнаружилось никаких следов записанных саг, вероятно по причине борьбы церкви с остатками язычества. Для продолжения охоты требовалось совершать все более далекие и трудозатратные экспедиции в Нордсету. Вся внешняя торговля Гренландии осуществлялась через епископа и заморских торговцев, владеющих кораблями и устанавливающих свои цены на привезенный товар. А своих кораблей, кроме охотничьих лодок, у гренландцев не было за неимением леса и железа.

Начиная с середины XIII века цены на моржовую кость в Европе начинают снижаться, а с ними – и количество поступающих в Гренландию товаров. Происходит утрата независимости – в 1261 году к «гренландской роскоши» приобщается король Норвегии, в обмен на подати обязавшийся присылать по кораблю в год с необходимыми товарами. По мере истребления моржей охота становилась все более затратным мероприятием, вся прибыль от которого оседала уже не в Гардаре, а в Норвегии и Ватикане – поэтому епископы начинают управлять своими владениями дистанционно, пока это вообще не становится ватиканской синекурой. Королевские корабли приходили все реже, по-видимому, из-за того, что для полной загрузки корабля бивнями их требовалось собирать уже годами, и у гренландцев копились долги.

Естественно, продолжающееся падение доходов не могло не беспокоить «партнеров» и в Гренландию был направлен «ревизор» – священник Ивар Бардсен, прибывший между 7 и 24 августа 1341 года из Бергена на королевском судне. Его экспедиция, отправившаяся в Западное поселение, не нашла там ни одного человека, но обнаружила много одичавшего скота (несмотря на климат, мешающий скотоводству) и забрала столько, сколько было возможно забрать. По сей день остается загадкой, куда делись жители поселения – перебрались вслед за исчезающими моржами или бежали от «недоимок», была ли экспедиция спасательной или фискальной, но, судя по выжившему скоту, это исчезновение произошло незадолго до визита Бардсена.

В дальнейшем Ивар Бардсен временно замещал умершего гардарского епископа Арне, скончавшегося в 1349 году и не позднее 1363/64 года вернулся в Норвегию. Когда Норвегия вошла в унию с Данией в 1380 году, торговля с Гренландией была провозглашена датской королевской монополией. В 1389 году королем стал Эрик Померанский, который просто запретил купцам датско-норвежского государства плавать в Гренландию, по-видимому, обвиняя в падении налоговых поступлений контрабанду. При этом королевский корабль не отправлялся много лет, его рейсы уже не окупались. Но, судя по сохранившимся в могилах Восточного поселения европейским одеждам, норвежские, английские, голландские или ганзейские суда продолжали торговлю нелегально, пока местным жителям было что им предложить. Гренландская «морженомика» исчезла вместе с моржами и островитянами, ставшими заложниками своих заморских «партнеров», а затем — правителей, с падением прибыли потерявших всякий интерес к их существованию.

Свидетельство о, возможно, последнем гренландце, записал в 1625 году исландец Бьорн Йоунссон со слов глубокого старика Йона [Хеннинг, 1962]:

Разумеется, теперь нельзя установить, заслуживает ли полного доверия свидетельство Йона Гренландца, но его сообщение носит печать достоверности. Оно рисует нам весьма трагическую картину вероятного конца колонии. Последний норманн, одетый в такое же платье, какое мы нашли в Херьюльфснесе, лежал мертвым и непогребенным возле своего пустого, покинутого дома и держал в руке символ культурного превосходства европейца – железный нож, сточенный до последнего предела. Когда европеец перешел через этот предел, он погиб.

Литература:

1. Анохин, Г. И. К этнической истории гренландских норманнов // Романия и Барбария. – М.: Наука, 1989. – с. 165-194;
2. Прядь о гренландцах / Исландские пряди. – М.: Наука, 2016. – С. 521-522;
3. Хенниг Р. Неведомые земли. Том 3: Пер. с нем. – М.: Издательство иностранной литературы, 1962. – с. 429;
4. Barrett, J. H. Ecological globalisation, serial depletion and the medieval trade of walrus rostra / J. H. Barrett et all // Quaternary Science Reviews. – 2019. – 229. https://www.researchgate.net/publication/338403354;
5. Dectot, X. 2018. When ivory came from the seas. On some traits of the trade of raw and carved sea-mammal ivories in the Middle Ages // Anthropozoologica. – 2018. – №53(14). – pp. 159-174;
6. Gillman, M. E. A tale of two ivories: elephant and walrus // Espacio, Tiempo y Forma. Serie VII. Historia del arte (nueva época). – 2017. – №5. – pp. 81-105;
7. Frei K. M. Was it for walrus? Viking Age settlement and medieval walrus ivory trade in Iceland and Greenland / K. M. Frei et all // World Archaeology. – 2015. – 47(3). – pp. 439–466;
8. Keighley, X. Disappearance of Icelandic walruses coincided with Norse settlement / X. Keighley et all // Molecular Biology and Evolution. – 2019. – 36(12). – pp. 2656–2667;
9. Keller, C. Furs, fish and ivory – medieval norsemen at the arctic fringe / C. Keller // Version November 27. 2008 https://www.nabohome.org/meetings/glthec/materials/keller/KellerFursFishIvory.pdf;
10. Madsen C. K. Marine Shielings in Medieval Norse Greenland / C. K. Madsen // Arctic anthropology. – 2019. – Vol. 56. – №. 1. – pp. 119-159;
11. Star, B. 2018 Ancient DNA reveals the chronology of walrus ivory trade from Norse Greenland // B. Star et all // Proceedings of the Royal Society B. – 285:20180978. http://dx.doi.org/10.1098/rspb.2018.0978.

Оставить комментарий

Популярные посты:

kauflen

Какие бывают подшипники: обзор шариковых, роликовых и игольчатых моделей

budetlyanin108

ОТЗЫВ ОБ ИВЕ И ФЕNБЕНДАЗОЛЕ. Т-кл. анапластическая лимфома миндалин. Из писем

jjnatt

Осталось всего ничего

pailish

Рига двадцать лет назад... Часть 3. ЗОО.

colonelcassad

"Дорогой Вилли"

montagnola

Лондон на три дня. Часть 1. Приезд

prohodimcy

Буква П в Хихоне

mich-punk

Colin Thomas

tyomitch

Без названия

• Архив