Говорит и показывает Лондон

alekstarn — 12.03.2011 Эпицентром современного антисемитизма, который с некоторых пор плавно трансформировался в антиисраэлизм, является в последнее время Лондон. Эпицентром злобной клеветы, клокочущим гейзером ненависти, платформой диких проарабских хеппенингов и демонстраций; городом, куда даже главная надежда наших леваков – госпожа Ливни носа не может сунуть без опасности быть немедленно арестованной по самым фантастическим обвинениям. И это, заметьте, Ливни, которая в бытность свою у власти предложила арабам все, кроме, разве что, лично себя! Впрочем, не думаю, что даже этот довесок побудил бы Махмуда Аббаса согласиться на меньшее, чем Фаластын от британских морей до китайской тайги.


Стоит ли удивляться в этой связи, что наш доморощенный Лондон старается ни в чем не отставать от своего английского тезки? Я имею в виду Ярона Лондона – ведущего ежедневной новостной программы «Лондон @ Киршенбаум». Из всех говорящих голов израильского телевидения эта считается наиболее интеллигентной. Лондон любит щегольнуть знанием литературы, истории и даже не отказывает себе в удовольствии ввернуть тут и там цитатку из источников. Известно, что лучше всего получаются те экспромты, которые тщательно подготовлены заранее – так и извержения лондоновского интеллекта, скорее всего, являются следствием предварительной подготовки, и наушного онлайнового шепотка суфлера-редактора.

Большую часть передачи ведущий напоминает глиняного индокитайского божка: та же неподвижная поза, те же сцепленные на животике ручки, та же бесстрастная маска лица и те же непроницаемые щелочки глаз. Поневоле подумаешь: «Какой же это Ярон Лондон? Ярон Пекин – было бы куда точнее...». Но едва лишь речь заходит о поселениях и о территориях, которые оба Лондона именуют «оккупированными», как в скучающем глиняном сосуде немедленно пробуждается душа неистового тезки с берегов Темзы.

Тут-то и убеждаешься, что ненависть - самое живучее из человеческих чувств. Глаза (улицы) старика-Лондона наливаются кровью, благообразный дикторский голос (викторианский облик) срывается в безобразный фальцет (погромный вопль), и он принимается визжать, наплевав на всех суфлеров (полицейских) и неистово стуча пухлой ладошкой (фаластынским флагом) по нестойкому студийному столу (Трафальгарской площади). Чего только не наслушаешься в такие моменты! Уже и редактор (премьер) схватился за голову, уже и сосед по столу (городской мэр) смущенно чешет вспотевший нос, уже и покраснели столь много видавшие стены телестудии (Вестминстера), а обезумевший Лондон все вопит, все несет свою злобную антисемитскую околесицу.

Не далее как в четверг на ушедшей неделе «Л @ К» интервьюировали г-на Амжеда абу-Арфа, журналиста фаластынского агентства «Маан». Заявленной темой было влияние «площадных переворотов» в Тунисе, Египте и Ливии на арабов местной Арафатии. Уже с самого первого момента стало ясно, что Лондон пребывает в крайнем возбуждении. Глаза его блестели, плечи подергивались, уши стояли торчком, а уж насчет того, что происходило с Бигбеном, не мог бы поручиться даже хранитель королевской печати. Нетерпеливо скомкав начальное приветствие, Лондон сразу перешел к делу:

«Сообщают, что социальная сеть фейсбука призывает палестинцев к восстанию, и есть уже 40 тысяч людей, которые подписались на эту страницу. Речь идет именно о том, чего так боятся израильские власти: распространения тунисского, египетского, марокканского сценария на Иудею и Самарию. Насколько, по-вашему, это серьезно?»

Увы, молодому журналисту было нечем порадовать разгорячившегося ведущего. Парень не стал врать: мол, фейсбук фейсбуком, но реальные перевороты совершаются все-таки не в интернете. «Одно дело борьба на внутреннем фронте, - рассудительно заметил он, - и совсем иное, когда речь идет о конфликте народа с другой страной.»

Лондон разочарованно крякнул, но не отступил. Если Магомет не идет к нашему горю, отчего бы своими руками не привести наше горе к Магомету?
«Это так, - сердито выпалил он, - но чего-то ведь палестинский народ все же может добиться? Не примите это за совет палестинцам... но высокие чины израильской системы безопасности опасаются сценария, когда даже не весь народ, а хотя бы несколько тысяч палестинцев двинутся маршем к забору какого-нибудь маленького поселения. Это ведь может случиться?..»

Все в студии замерло, кроме Киршенбаума, который, неловко ерзая в кресле, смущенно чесал нос и косился за пределы кадра. Как ни крути, а на сей раз официальный Лондон превзошел самого себя. Это был прямой призыв к погрому, призыв к убийствам, призыв к смерти - в живом телевизионном эфире! И неопытный по молодости лет арабский журналист не стал делать вида, будто подразумевается нечто другое, более вегетерианское. Он-то знал, что на практике означает «двинуться маршем к забору маленького поселения»...

«Нет-нет! - воскликнул араб почти испуганно. – Мы категорически против насилия! Что вы, что вы...»
«Большое спасибо, Амжед! – поспешно вмешался Киршенбаум (думаю, вышедший из ступора редактор давно уже надрывался в наушнике, требуя немедленно перейти на другой сюжет). – К сожалению, наше время истекло...»

Что ж, истекло оно и для пятерых членов семьи в «маленьком поселении» Итамар. Призыв (из) Лондона прозвучал в четверг, а уже в пятницу, без труда преодолев упомянутый Лондоном забор, арабские убийцы проникли в спящий дом, где бодрствовали лишь шабатние свечи. Сначала они убили родителей – в постели, а затем взялись за детей, зарезав мальчика одиннадцати лет, трехгодовалого ребенка и младенца возрастом в один месяц. Лондон забыл посоветовать им тщательно проверить все комнаты, а сами они не догадались. В результате двое маленьких детей, спавших в дальней спальне, выжили – незадача, что и говорить, но «чего-то», пользуясь словами Лондона, «палестинский народ все же смог добиться».

Пускай же невинная эта кровь падет на голову Лондона – здешнюю, говорящую и тамошнюю, каменную; пусть умоются ею его старые улицы и стариковские морщины, пусть он каждое утро впустую будет пытаться стереть ее с ладоней своих рук и своих площадей. Пусть каждую ночь, в каждом сне навещают его зарезанные дети – ведь старший мальчик уже достаточно силен, чтобы нести на руках младшую сестренку, которой не суждено было научиться ходить. И пусть живет так до ста двадцати лет или веков, а если получится, то и дольше. Ведь Каину нет смерти.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив