Глава I. Поехали. Заметки российского бродяги

lifemimo — 23.11.2011 Всякое моё путешествие начинается, как правило, одинаково, а именно: основная суета закипает за несколько часов до отъезда и достигает критического пика минут за пять до запланированного выхода из дому.

— Блядь, где документы, где лопатник, где деньги, которые давно должны лежать в нём? А где футболка, правая перчатка, левый ботинок, зубная щётка? К ебеней матери, я никуда не еду! Плохо ли мне было лежать на диване в углу и считать падающие снежинки за окном?! Пусть ездят те, кто скрывается от мусоров и злобной тёщи! — примерно такой монолог сопровождает каждый очередной старт моих экспедиций.

Пермский вокзал — один из самых, если не самый, замызганный вокзал всея Руси, отвратителен в любое время года. Казалось бы, врата города должны быть самым представительным участком, создающим у проезжающих ложное представление об одной из бесчисленного их множества и неотличимой от других дыр - российской дыре. Вокзал, в моём понимании — это лицо любого поселения, ан нет, не в нашем случае. Пермь стоит-таки ко всем путешествующим не лицом, а именно жопой, лишний раз выказывая своё презрение проезжающим. По облупленному, холодному, обоссанному завшивевшими привокзальным скитальцами тоннелю, памятному мне именно таким видом ещё с детства, я добираюсь до своей платформы и тащу свой скарб на колёсиках по уложенным на ступени возле стены доскам. Ширина колеи произвольна и не совпадает с расстоянием между колёсами моего чемодана. Так что, после первых двух ступеней приходится тащить поклажу на весу.

Порядковый номер моего вагона третий. При этом располагается он в самом хвосте состава и за ним ничего. Судьба первого и второго вагонов заставляет нешуточно беспокоиться, ибо от Н-Уренгоя до Перми состав проделывает немалый путь и по логике вещей вагон номер три следующий кандидат на то, чтобы затеряться на бескрайних российских просторах, отцепившись от основного состава на пути к Нерезиновой. Иных причин объяснить порядок нумерации вагонов на РЖД я не усматриваю.

У входа в вагонный "Рай" стоит необъятных размеров проводница, занимая собой тамбур во всю его ширину. Даже моего извращённого воображения не хватает на то, чтобы представить как она умудряется при таких габаритах пользоваться вагонным нужником.

Нутро вагона привычно бьёт в нос затхлой вонью пропотевшего грязного пассажирского шмотья, немытых тел, и угрюмые рожи попутчиков не сулят ничего хорошего. Застревать на вагонном убранстве не буду, т.к. делал это многократно во время предыдущих бродяжничеств. Поехали…

Меж тем, приметы нового времени постепенно начинают проклёвываться то там, то тут. Загораются экраны дисплеев и публика, в основной массе своей с рожами ночных татей, начинает смотреть кино и шариться в интернете при помощи мобильных модемов. Сочетание этого хайтека с убожеством плацкартного вагона, несущего на себе печать ещё довоенных времён выглядит совершенно по-Кафкиански.

Сменяя одного другим, по вагону беспрестанно шастают коробейники. Ассортимент втюхиваемого доверчивой публики говна разнообразней, чем на арабском рынке. Разъездной, как он представился, окулист проводит бесплатную "диагностику", предлагая ослабившим бдительность пассажирам читать какие-то шрифты различного формата на клочке мятого листа. И тут же на глаз "определив" остроту зрения открывает свой волшебный сундучок, наполненный очками в разнообразных оправах. Его коммивояжёрский напор настолько психологически выверен, что многие ведутся и покупают одноразовую хуйню по какой-то совсем уж неоправданной цене. И даже я потянулся было чего-то там у него почитать, да вовремя ткнул себя в ребро и потряс головой, дабы сбросить окутавшие меня гипнотические чары.

Незаметно за окном всё погружается во тьму и затхлость вагонного воздуха подходит к той грани, за которой человеческая жизнедеятельность невозможна. Периодически приходится выскакивать в тамбур, чтобы глотнуть относительно свежего воздуха, но помогает это ненадолго. В вагоне выключается свет, и он наполняется перешёптываниями, сопением, попёрдыванием и призрачным мерцанием телефонных и ноутбуковских дисплеев по углам. Впереди тяжёлая удушливая ночь.

Вагонная духота вчерашнего дня сменяется утренним холодом, да таким, что он вынуждает зубы отбивать чечётку. Хвостовой вагон номер три мотает из стороны в сторону так, что моё вчерашнее предположение об изрядном укорочении состава к концу пути только укрепиляется. Такими темпами на подъезде к Нерезиновску в лучшем случае хвостовым бы мог оказаться пятый вагон.

Меж тем нужно решать основной драматический вопрос, который возникает испокон веку у пассажира совецко-российской железной дороги. Сортир!

— Иконочки: Николай Чудотворец, Иисус — и сразу же — дракончики, магнитики на холодильник.
Нескончаемым потоком снуют туда-сюда коробейники с самого раннего утра. Вагон вновь заполняется подсвеченными ангелочками, позвякиванием хрусталя и неисчислимым множеством иного хлама.

Ну, вот и финал. Локомотив рвёт своим животом финишную ленту и Нерезиновая раскрывает кому-то свои объятия, а кому-то даёт пинка на ход ноги и несчастный летит на следующий вокзал, дабы побыстрее унести ноги из этой мясорубки теперь уже в западном направлении. На столе моего спального отсека остаётся впопыхах забытый кем-то пластик жваки Wrigley, что во времена оные было бы неслыханным легкомыслием и расточительностью.



Слава РЖД!


Продолжение следует

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив