Глава 24, О КИТАЙСКИХ ЕВРЕЯХ И ЕВРЕЙСКИХ КИТАЙЦАХ

elinka — 07.01.2010 Автор: Владимир Чижик
Год выпуска: 2008
Кол-во страниц: 392
ISBN: 966-542-369-Х
Издательство: Альтерпрес




Глава 24, О КИТАЙСКИХ ЕВРЕЯХ И ЕВРЕЙСКИХ КИТАЙЦАХ


Синагога в Кайфыне.
Рисунок иезуита Жана Деменже. 1722 год.

О КИТАЙСКИХ ЕВРЕЯХ И ЕВРЕЙСКИХ КИТАЙЦАХ

Давным-давно, когда не только блондинки, но даже и чукчи с Чапаевым не были ещё героями анекдотов, тогдашний завсегдатай всех анекдотов – старый еврей кручинился: «Почему все анекдоты о евреях? Почему нет анекдота о китайцах? Прямо-таки сейчас придумаю сам: «Идут два китайца по Великой Китайской стене…, и один говорит другому…: «Знаешь, Хаим…»». В этом месте слушателям положено было начинать веселиться: как же так – китаец и вдруг Хаим?! А смеяться-то как раз и нечего: бывало и так.

В начале XVII века итальянский миссионер Матео Риччи, основатель иезуитской миссии в Пекине, встретился с евреем по имени Ай Цинь (!) который, увидав картину с Богоматерью и младенцем Иисусом, решил, что это Рахиль с Исавом либо Иаковом на руках. (Видимо, его ввёл в заблуждение семитский облик счастливой матери). Узнав о своей ошибке, Ай рассказал миссионеру, что он тоже исповедует Единого Бога. Ещё рассказал, что жил в Кай-Фын-Фу, где были еще 12 семейств его единоверцев. Патер Риччи чувствовал себя немощным для длительного путешествия, поэтому не отправился сам в Кай-Фын-Фу, а послал туда священника, а вослед ещё и несколько монахов. Возвратившись, посланцы рассказали патрону, что видели в городе синагогу, в которой было много письменных принадлежностей и книг, написанных на древнееврейском языке. Больше всего иезуитов заинтересовали списки Торы. Дело в том, что некоторые христианские теологи обвиняли европейских раввинов в фальсификации Торы, в том, что она была написана гораздо позже, чем объявляли раввины. Монахи закупили несколько старинных еврейских священных книг и нашли, что они идентичны европейским.


От католических миссионеров Европа в XVII веке впервые узнала о такой экзотике, как китайские евреи.

* *
*

Мусульманские путешественники, побывавшие в Поднебесной империи в середине IX века, писали, что евреи живут в этой стране «с незапамятных времен». У ряда современных сторонников этой гипотезы есть замечательно построенная система доказательств. Следите за ней: Ханука это праздник, который празднуют все евреи – В Китае евреи Хануку не празднуют – Значит китайские евреи о ней не знают – Значит предки китайских евреев покинули Святую землю ещё до чуда со светильником, то есть до 25 числа месяца Кислев 164 года до н. э. (Герман Вук в «Это Б-г мой» и некоторые другие источники приводят дату освобождения иерусалимского храма Маккавеями: 165 год до н.э.).

Несмотря на изящество этих доводов, более достоверно можно говорить о появлении евреев в Китае не ранее VIII–IX веков. Этнограф и путешественник Дмитрий Никитин в работе «Звезда Давида над Поднебесной» сообщает об исследованиях индийского профессора Шаванна, согласно которым первые евреи прибыли в Китай из Индии между 860 и 1126 (в годы правления династии Сун) с тканями в подарок китайскому двору. Выдвигая сходную гипотезу, J. Preuss в своей работе «The Chinese Jews of Kaifeng-Fu», обращается к Ветхому Завету и указывает на содержащееся там упоминание о том, что царь Соломон (около 1000 г. до н.э.) несколько раз посылал свой флот к устью Инда и проложил караванный путь в Индию. Известно также, что уже в VIII веке до н.э. еврейские поселенцы находились на территории Персии. Почему-то китайцы, которых римляне называли «люди шёлка», сами своим шёлком не торговали, передоверив это занятие сирийцам и персам. Среди персидских купцов было много евреев, которые тогда пришли в Китай по Великому шелковому пути.

Арабские и персидские источники на грани тысячелетий свидетельствуют, что евреи (торговцы, ремесленники) жили в Пекине, Ханчжоу и других городах; причем это были не отдельные поселенцы, а полноценные общины, со своей жизнью и своим особым обликом. В китайских источниках XIV века евреи упоминаются по случаю восстановления налога с иноверцев, а чуть позже в связи с приглашением для приёма в армию.

После этого времени какие-либо сообщения о данных общинах прекращаются. Исключением стали лишь община в Кайфыне (провинция Хэнань) и небольшая еврейская группа в Нинбо, портовом городе южнее Шанхая.

Стоящий на Хуанхэ (Жёлтой реке) в 400 километрах от Пекина Кайфын (Кай-Фын-Фу) был одним из конечных пунктов Великого шёлкового пути и центром торговли шёлком, а во времена правления династии Сун (Х-ХII вв.) стал столицей китайской империи. Со своими полутора миллионами населения Кайфын был, вероятно, самым крупным на Земле городом того времени.

Возле места, где когда-то в городе стояла синагога, археологи раскопали три мраморные стелы, на которых на китайском языке высечены тексты, содержащие ценные сведения о жизни еврейской общины. Эти стелы можно увидеть в городском музее.

Надпись на стеле, датированная 1489 годом, рассказывает: «70 семейств прибыли с Запада, поднеся императору дары, состоявшие из хлопчатобумажных тканей; император позволил им селиться в Кай-Фын-Фу. В 1163 году здесь была воздвигнута синагога…». В этом месте мы оторвёмся от текста на стеле. Для нашего рассказа он слишком лаконичен. Даже если учесть, что китайцы исключительно трудолюбивы, мрамор достаточно мягкий камень, а иероглифическое письмо позволяет излагать мысли, расходуя знаки более экономно, чем фонетическое (как у нас – буквами), понятно, что каменотёс «пишет» более скупо, чем это делает писец или, тем более, компьютер, на котором набирается настоящая история.

Китайские власти тепло встретили еврейских поселенцев, позволив им, как и китайцам, соблюдать традиции и сохранять веру. Евреи имели те же права, что и местное население, без всяких ограничений. Они могли строить дома, свободно перемещаться, работать, учиться, возделывать землю, исповедовать свою веру и заключать браки. В 1286 году знаменитый путешественник Марко Поло, обратил внимание не только на роль еврейских общин в торговле, но и на их политическое влияние.

В 1163 году община воздвигла синагогу в центре Кай-Фын-Фу. По описаниям иезуитов XVII века она имела около 100 метров в длину и 50 в ширину. В качестве архитектурного образца был взят китайский храм. Те же закрученные вверх свесы карнизов на углах здания, те же затейливые украшения. Разница состояла в том, что в храмы входят с юга, а вход в синагогу был с Востока. Таким образом, молящиеся стояли, оборотясь лицом к Иерусалиму, как то и должно быть. В 1279 году её перестроили, увеличив в размерах. После чего она стала именоваться уже не «ли байсы» (храм), а «Циньчженьсы» (Храм истины и чистоты). В новом названии уже ощущается китайское влияние. Через 100 лет, при династии Мин, правители даровали евреям землю и даже некоторые привилегии. Кайфынская община состояла из нескольких сотен семей, ее численность достигала четырех-пяти тысяч человек. На стеле 1512 года (как Вы помните, их было найдено три) китайская надпись так говорит о евреях: «Они занимаются с успехом земледелием, торговлей, государственной службой, военным делом и пользуются большим почетом за верность и строгое исполнение предписаний своей религии… повсюду они, без исключения, почитают Священное Писание и уважают Вечный разум, так же, как китайцы, избегая предрассудков и служения идолам. Отличаясь немного от наших (китайских) законов, они сходятся с ними в служении Небу (Богу), почитании родителей и уважении предков».

Как видим, китайские соседи заинтересованно наблюдали за жизнью еврейской общины. И если вначале они путали евреев с мусульманами: и те, и другие не ели почитаемую китайцами свинину, то со временем поняли различия в этих религиях.

На местное население, для которого понятие «пища» подразумевает всё, что ползает, бегает, плавает или летает, особенное впечатление производило соблюдение евреями законов кашрута. При кайфэнской синагоге «имелось особое отделение для осмотра мяса и удаления недозволенных в пищу жил... Китайцы были так поражены обычаем, что назвали евреев «выдергивателями жил» (тяоцзиньцзяо)» («Еврейская энциклопедия»). Кайфэнским евреям оказалось достаточно изменить начальную букву, чтобы это прозвище зазвучало более уважительно: «цзяоцзинцзяо» или «верующие, которые обучают святому писанию».

На стеле 1663 года каменотёсы высекли: «В 1461 г. синагога была разрушена наводнением, но ее восстановил какой-то знатный еврей. Были сделаны новые свитки Торы, а знатнейшие члены общины пожертвовали стол для приношения, бронзовую вазу, вазы для цветов, подсвечники, ковчег, триумфальную арку, балюстрады и прочую утварь».



В конце XVII века Кайфын осадили повстанцы, выступавшие против династии Мин. «Командиром защитников города был еврей Ли Гуаньтянь, получивший немало наград за свои заслуги. Чтобы спасти город от нападения, он разрушил дамбы Желтой реки — Хуанхе, и мятежникам пришлось отступить» (Р. Русаков «Дыхание драконов»). При этой акции пострадала и синагога. Для её восстановления много сделали тогда еврей-офицер Чжао Чен-чин и его двоюродные братья мандарины Чжао Ин-чен (автор книги «Сообщения о неясных местах Священного писания») и Чжао Ин-ту (автор «Предисловия к Светлому пути»). (Оба сочинения по иудаизму были написаны по-китайски в форме рифмованных текстов). Пусть Вас не удивляют имена этих благородных людей: после 1420 года за заслуги перед правящим императором кайфынским евреям было даровано право принимать китайские фамилии.

В 1860 году волны очередного наводнения окончательно разрушили синагогу. Символично, что примерно тогда же время довершило разрушение затерявшейся среди огромного народа еврейской общины.

«В течение многих веков религиозные взгляды и конфессиональная практика кайфынских евреев соответствовали, в общем, основным положениям иудаизма. Они отмечали еврейские праздники, соблюдали посты в Йом-Киппур (Судный день) и 9-го Ава (день разрушения Иерусалимского Храма); почитали субботу как особый, с духовным содержанием день недели (как минимум до середины XIX в.); молились, обращаясь лицом в сторону Иерусалима, – и дома, и в синагоге, где они собирались, по-видимому, раз в неделю (одно из ее названий – Дом еженедельных собраний).

Обряд обрезания крайней плоти у мальчиков сохранялся еще в начале XX в. Детям давали одновременно и китайские, и еврейские имена. В XVII–XVIII вв. среди членов еврейской общины еще было немало знавших иврит – язык Священного Писания, но после смерти (в 1810 г.) последнего кайфынского раввина ивритская грамотность постепенно была утрачена, равно как «затухало» соблюдение иудейских традиций. Но ритуальный убой животных, некоторые заповеди, связанные с приготовлением и употреблением пищи, соблюдались как минимум до середины XIX века» (Кандидат исторических наук Семён Козлов «Конфуций Торе не помеха»).

Китайский еврей.
Начало XIX века

«В Китае об одежде евреев можно сказать что-то определенное лишь начиная со средних веков. В это время евреи нередко переселялись в Китай из Персии и Средней Азии и их одежда сильно напоминала одежду среднеазиатских евреев. Китайские евреи не носили таллиты, но на Симхат Тора надевали красный шелковый шарф, который завязывали под правой рукой. Мужчины в синагоге носили синие шапочки, а женщины должны были снимать головные уборы. У входа в синагогу снимали обувь - все, кроме раввинов, которые носили синие туфли. Уже в XVIII в. путешественники и миссионеры-иезуиты, посещавшие Китай, не видели разницы между одеждой китайских евреев и китайской» (Елена Носенко. «Традиционная одежда евреев»).

Время, оторванность от еврейских общин в других странах, постоянное, в течение многих веков, влияние конфуцианской культуры делали свое дело. Китайское культурное воздействие неуклонно нарастало…

Евреи все чаще стали жениться на китаянках (причем, как и китайцы, некоторые имели нескольких жен), одевались и говорили по-китайски, бинтовали ноги девочкам, носили косички, усваивали традиции и нормы конфуцианской культуры (в частности, большое значение придавалось культу предков); иудейские праздники стали отмечать не по еврейскому, а по китайскому календарю.

Кончилось дело тем, что, когда британский консул-миссионер Джеймс Фин направил в кайфэньскую общину письмо на иврите, тамошние евреи сообщили в ответ на китайском языке, что их синагога в плачевном состоянии, а денег на ремонт нет, что свитки Торы и другие религиозные тексты сохранились, но читать на иврите может лишь одна старая женщина, что религию свою они знают и понимают отрывочно, поверхностно.

В конце XIX века попытки оказать помощь китайским евреям и воссоздать эту общину были сделаны английскими и американскими еврейскими организациями. (В частности, посылали своих эмиссаров Ротшильд и Монтефиоре). Все попытки окончились неудачей из-за того, что по времени совпали с крестьянскими восстаниями и междоусобными войнами. Когда в 1857 году они охватили север страны, еврейская община Кай-Фын-Фу эвакуировалась вместе с остальными жителями, и члены ее рассеялись по разным местам, дойдя до приморских городов. Под покровительством англичан некоторые евреи переселились в Шанхай и Гонконг.

…В середине XIX века после окончания первой Опиумной войны Шанхай с ещё четырьмя портами восточного побережья открылся для иностранных торговцев. Архивы сообщают, что первым евреем в Шанхае был солдат британской армии. Первыми еврейскими поселенцами стали багдадские и бомбейские сефарды, составившие первую волну эмиграции в Шанхай и прибывшие в город в 1848 году. Наиболее успешные стали крупными бизнесменами. Среди них были семьи Сассун и Хардун, которые построили не только свои бизнес-империи, но и много зданий, ставших историческими и архитектурными памятниками.

Багдадский еврей Яков Элияху Сассун в 1920 году построил синагогу Ohel Rachel (Шатёр Рашели) посвящённую его покойной жене Рашели. Поскольку Якоб скончался за пару месяцев до освящения синагоги, община решила, что она будет посвящена не только Рашели, но и самому филантропу. Известно, что за 20 лет до этого Яков Элияху Сассун построил в Гонконге синагогу, которую посвятил своей покойной матери.



Ohel Rachel стала первой из семи шанхайских синагог. Построенное по архитектурным образцам лондонских сефардских синагог Bevis Marks и Lauderdale Road здание могло вместить 700 молящихся, другими словами, всю багдадскую общину. Две ионические колонны поддерживали мощный карниз с балюстрадой наверху. Две пары спаренных колонн стояли по бокам Ковчега Завета, напоминающего скорее небольшую комнату, чем привычный шкаф для хранения свитков Торы. Одно время в нём хранились 30 святых свитков. В комплекс синагоги также входили школа, площадка для игр, библиотека и миква.

В 1920 году, когда численность сефардской общины достигла 1700 человек, начался почти двадцатилетний период, который может быть охарактеризован, как вторая волна еврейской эмиграции. Эта волна была представлена евреями-ашкенази, вышвырнутыми бурей российской революции из местечек черты оседлости. Долгие годы они тащились с запада на восток через бескрайнюю бывшую Российскую империю, раздираемую распрями Гражданской войны и разоряемую разрухой, а затем брели с севера на юг почти через весь непонятный и чужой Китай. (Представьте себе местечкового сапожника, соседа Тевье-молочника, беседующего с китайским кули). На фоне своих комфортно устроившихся в жизни соплеменников-сефардов измученные лишениями ашкенази выглядели очень неказисто. Но нужно отметить стремление сих сирых помогать ещё более обездоленным. Было создано общество помощи учащимся, у которых не было денег на оплату образования. Было основано кладбище (оно много значило в еврейской жизни), где хоронили бесплатно. Вновь прибывшие стали мелкими торговцами, владельцами кофеен и оставившими глубокий протяжённый во времени след музыкантами. Когда гребень второй волны достиг цифры 4500 человек, началась Вторая мировая война, а с ней пришла и третья, самая мощная волна эмиграции.

Китай спас от гитлеровцев больше евреев, чем английские доминионы Австралия, Канада, Новая Зеландия и Индия вместе взятые. Шанхай оказался единственным местом в мире, куда можно было попасть без визы. После 1938 года в нём оказалось 25 тысяч евреев (для сравнения: по переписи 2001 года в Одессе их было в два раза меньше – 13 тысяч).

У всех добравшихся до Шанхая своя доля, иногда драматическая, иногда фантастическая. Но судьба ешивы из белорусского городка, носящего чудное имя Мир, где тяжёлые красные кирпичные стены замка отражаются в тихой воде, иначе как чудом раввины не называют. И всю её одиссею они рассматривают, как проявления Божьего промысла.

Случилось так, что по поразительному стечению обстоятельств единственным местом в Восточной Европе, откуда можно было вырваться на свободу, оказалась Литва, недавно ставшая Советской республикой. «Тот факт, что русские дали нам разрешение на выезд из России, – говорил один из руководителей ешивы «Мир» раби Йехезкель Левинштейн, – абсолютно иррационален, он противоречит всей идеологии и практике советских властей. Вместо того, чтобы выслать всех нас в Сибирь, русские предоставили нам статус туристов и выпустили в свободный мир. Нет сомнений – они сами не ведали, почему так поступили. Именно об этом говорит Танах: «Сердце царя в руках Господа, как потоки вод: куда захочет, Он направляет его» (Мишлей /Книга Притчей Соломоновых/, 21:1)». Но согласие советских властей на выезд – это только половина проблемы: нужно было решить ещё вопрос въезда в согласную принять страну.

Ицхак Шамир на приёме в честь
Семпо Сугихара. 1985.

Перед самым началом Второй Мировой Войной в Каунасе открылось японское консульство, которого там никогда раньше не было. Да и чем ему там было заниматься? Когда к японскому консулу Семпо Сугихара пришли замордованные отказами в других консульствах евреи с просьбой дать им возможность ехать транзитом через Японию, тот обратился с запросом к своему руководству. Последовал ответ: «Ни в коем случае». Понимая, какая участь грозит несчастным, консул послал второй запрос. Второй ответ гласил: «Дадите разрешение – отдадим под суд». Честный консул стал перед вечной дилеммой: следовать велению совести или исполнять долг. Нечастую победу в этой борьбе одержала совесть. Даже после категорического приказа советских властей закрыть японское консульство в Каунасе Сугихара продолжал выдавать евреям визы еще в течение трех недель. Его отозвали, судили, лишили чинов и привилегий. Не согрешивший перед Б-гом и совестью японский Валленберг прожил более восьмидесяти лет и никогда за всю свою долгую жизнь не пожалел о содеянном. (Нелишне здесь вспомнить и «китайского Валленберга» Фэн Шань Хо, Генерального консула Китайской Республики в Австрии, спасавшего австрийских евреев таким же образом).



В поездах, тянувшихся через всю Сибирь, было столько евреев, что раввин Вейвл Соловейчик позже шутил: «Я думаю, что Транссибирская железная дорога была построена специально ради того, чтобы спасти изучающих Тору».

Дряхлый пароходик, переправлявший беженцев-«туристов» на Японские острова, попал в жестокий шторм и еле добрался до берега. Сразу же после того, как на берег сошёл последний пассажир, он затонул. Из Японии ешива в полном составе направилась в не требовавший виз Шанхай.

Передислокация целого учебного заведения требовала решения целого ряда вопросов: нужно было найти место для занятий, нужно было найти место для расселения сотен учеников и членов их семей в переполненном китайском городе, нужно было обеспечить студентов книгами, столами и стульями. Здесь подоспело второе чудо.

Его творцом стал добрый знакомый основателя Китайской республики Сунь Ят-сена, богатый бизнесмен-меценат Сайлас Хардун. Предание гласит, что ему во сне было сказано, что он должен построить синагогу. Конечно, мы – материалисты и не очень-то верим в сны живущего за тридевять земель китайского еврея. Но факты свидетельствуют, что синагогу на улице Museum Road он действительно построил и назвал в честь своего отца Beth Aharon. Факт тем более интересный, что был он человеком неверующим и женат был на нееврейке. В здании синагоги, которая своей архитектурой напоминала (в 1985 году её разобрали) скорее самаркандские мечети, помимо главного зала находились большая столовая и кухня со всем необходимым оборудованием. Поскольку Хардун был человеком совершенно несведущим в религиозных делах, при синагоге он построил общежитие, что необычно для синагог, но оказалось как нельзя более кстати для прибывшей в Шанхай ешивы. К перечню чудес добавьте, что синагога была построена в 1927 году, когда в этом районе города никакой еврейской общины не было, и все годы до появления ешивы практически пустовала, словно ожидая учёных постояльцев. В довершение всего вместимость синагоги 250 человек в точности соответствовала количеству студентов. Мы можем не верить в чудеса, но мы не можем отрицать, что у раввинов, называющих чудом историю ешивы «Мир», имеется достаточно резонов для такого утверждения.

Назвать безоблачным существование евреев в оккупированном японцами Шанхае нельзя никак. В июле 1942 года, через восемь месяцев после начала войны в Тихом океане, в Шанхай прибыл немецкий полковник Йосеф Мейзингер, шеф гестапо Японии. Он предложил японским властям «окончательно решить еврейский вопрос в Шанхае». «План Мейзингера» не был осуществлен из-за различий в отношении к евреям между японским и германским правительствами, но японские власти объявили о создании «Территории для беженцев без гражданства», предписывая беженцам, прибывшим в Шанхай после 1937 года, переехать туда в течение месяца. Этой зоной стал район Хонгку. В трудном, непредсказуемом положении почти четыре года провели шанхайские евреи в гетто. Тем не менее, почти все они (не только беженцы из центральной Европы, но и сефардская и «российская» общины), пережили Холокост и войну благодаря взаимопомощи и огромной поддержке американских евреев и китайского народа. Тему чудес завершим рассказом о том, что во время жёстких бомбёжек Шанхая американской авиацией ни одна бомба в ешиву не попала. Заметив эту особенность, при сигнале воздушной тревоги под защиту синагоги бежали и евреи, и китайцы с японцами. После войны ешива «Мир» оказалась в Иерусалиме, сегодня в ней учатся тысячу человек.

…В 1950-ых годах словарный запас советских людей пополнился словом «харбинец» – так называли первых «настоящих иностранцев» («прибалты» были всё же «иностранцами наполовину»), с которыми познакомились советские люди. Кто-то узнал о них от своих живших на Урале друзей. Кто-то побывал на концертах джаз-оркестра Олега Лундстрема. Кто-то читал роман Натальи Ильиной «Возвращение» о непростом пути этих людей из китайского Харбина в Советский Союз. Объездивший весь мир Фёдор Иванович Шаляпин говорил: «Харбин – единственный русский город за пределами России». История его рождения сходна с историей Братска или Новой Каховки. Все эти города появились на свет при больших стройках.

Для того, чтобы установить сплошное рельсовое сообщение между европейскими и сибирскими территориями Российской империи с русскими землями на побережье Тихого океана было решено строить железную дорогу. Частично она должна была пролегать по территории Маньчжурии, что позволяло не только сократить её протяжённость, но и избежать многих технических сложностей при прохождении труднодоступных российских территорий, сэкономить время и средства. В 1897 году между Россией и Китаем был заключён договор о строительстве Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). Уже в следующем году начал строиться город Харбин. В июне 1898 года в Харбин прибыл первый русский пароход «Св. Иннокентий», а следом на «Благовещенске» прибыло Строительное управление КВЖД, и город начал свое официальное существование, став впоследствии крупным экономическим и культурным центром.

КВЖД формально являлась негосударственным предприятием, и это освобождало ее руководство от необходимости следовать антисемитской политике практиковавшейся в Государстве Российском. Приамурский генерал-губернатор Гродеков отдавал себе отчёт в том, что дорога может быть построена только в том случае, если к работе будут привлечены квалифицированные и предприимчивые люди вне зависимости от их вероисповедания. В июне 1901 года он направил в Петербург телеграмму на имя начальника Главного штаба и министра внутренних дел с предложением допускать евреев в Маньчжурию в исключительных случаях, когда их пребывание "будет признано желательным интересам постройки дороги по удостоверению администрации последней". Таким образом, решение вопроса о пребывании евреев в Маньчжурии предлагалось отдать на усмотрение администрации КВЖД, что переводило его из политического разряда в экономический. И если на территории всего российского Дальнего Востока проживание евреев жестко регламентировалось и контролировалось, то относительно пребывания евреев в полосе отчуждения КВЖД никаких четких правил не существовало. Управляющий дорогой (с 1903 года) генерал Хорват был прекрасным администратором и интеллигентным человеком. Во многом благодаря его личной позиции евреи пользовались такими же правами российских подданных, как и представители других национальностей.

Город представлял собой совершенно уникальную социально-культурную общность. Известный исследователь истории дальневосточной эмиграции, профессор Г. В. Мелихов отмечает, что ее характеризовал «не только более высокий, чем среднерусский уровень образования и культуры всех слоев населения города, но и обусловленная им широта взглядов и воззрений, веротерпимость, отсутствие национальных предрассудков, наконец, более широкий размах культурной, торговой и предпринимательской деятельности». В этой части Харбин уже напоминал скорее Новосибирский Академгородок или Арзамас 16.

Атмосфера национальной и религиозной терпимости, созданная администрацией дороги, равно как и благоприятные экономические условия привлекали на работу всё больше и больше толковых работников. Так на КВЖД появились евреи вначале из городов Дальнего Востока – Владивостока, Благовещенска, Хабаровска, а в дальнейшем среди них уже можно было найти представителей всех районов России. Евреи были подрядчиками, занимались поставкой строительных материалов, товаров и продуктов для рабочих и служащих. С началом эксплуатации КВЖД евреев стали принимать на работу в качестве инженеров-путейцев и механиков.

Много евреев было среди учителей, юристов, музыкантов и, особенно, врачей. Высокий процент евреев среди последних можно объяснить тем, что во времена правления Александра II были устранены ограничения для евреев при поступлении на медицинские факультеты, а врачи и другие категории медицинских работников пользовались правом свободного выбора места жительства.

Отдельного внимания заслуживает тот факт, что евреи Харбина не ассимилировались ни среди китайского, ни среди русского населения, а существовали компактной, отдельной общиной. В 1903 году, когда её численность достигла трёхсот человек, она была официально зарегистрирована и стала именоваться "Харбинская еврейская духовная община" (ХЕДО). Было избрано духовное правление, утвержденное Управляющим КВЖД, которому оно и подчинялось административно. Вскоре духовное правление приобрело участок под строительство синагоги и пригласило из России на службу раввина.



Центральная синагога Харбина.



Во время начавшейся в 1904 году русско-японской войны в русской армии сражалось по некоторым данным (Фридман М. «Харбинская духовная община под руководством д-ра А. И. Кауфмана») до 25 тысяч евреев-военнослужащих. Молодых людей призванных из местечек "черты оседлости", часто отправляли служить именно в Сибирь, а сибирские корпуса первыми вступили в бой. Этим и объясняется высокий процент евреев в действующей армии. Наиболее известен из них Иосеф Трумпельдор. Его отец был николаевским солдатом, из тех, что служили 25 лет. После окончания еврейской религиозной школы в 1902 году двадцати двух лет отроду Иосеф был призван в армию. С началом русско-японской войны он добровольцем вступил в сражавшийся в Порт-Артуре 27-ой восточносибирский полк, из состава которого неоднократно напрашивался в особо опасные операции. В одной из таких операций он лишился левой руки, но отказался от демобилизации и добился возвращения на фронт. После войны Трумпельдору несмотря на еврейское происхождение был присвоен офицерский чин, он получил за воинскую доблесть несколько высоких наград, в том числе, Георгиевский крест. Затем последовали учёба на юридическом факультете Петербургского университета и поездка с группой единомышленников в Эрец-Исраэль для работы в кибуце. С началом Первой мировой войны он покинул находящуюся под властью Турции землю и организовал в Египте влившееся в состав английской армии еврейское подразделение численностью 650 человек. В 1917 году Трумпельдор опять в России, он занят организацией еврейского полка, который на Кавказе должен воевать против турок. После подписания Брестского мира еврейский полк был расформирован. Посвятив некоторое время организации еврейских молодёжных групп для отправки в Эрец-Исраэль, Иосеф опять в Палестине, где ему поручили организовать защиту поселений. 1 марта 1920 года он погиб в одной из стычек с арабами. На могиле Иосефа Трумпельдора установлен памятник – рыкающий лев.

Поклонившись памяти героя, вернёмся в Харбин. После окончания войны его еврейское население выросло за счёт того, что многие солдаты, демобилизовавшись, не только остались в этих краях, но и вызвали сюда подальше от кровавых погромов свои семьи.

Роль евреев в экономической жизни Харбина всё время возрастала. Они были пионерами почти во всех отраслях местной промышленности. Вот что говорят цифры об их участии в общественной жизни города: «… в городской думе из 40 гласных 12 были евреями» (Кауфман А. И. «Поселок Харбин»).

В 1912 году в город приехал выпускник Базельского университета доктор Абрам Иосифович Кауфман с супругой, тоже врачом. Потомок основателя движения любавических хасидов Шнеура Залмана Шнеерсона, он рано увлекся идеями сионизма и стал их активным последователем. Эрудит в области еврейской истории и литературы, журналист, обладающий пылким и лёгким пером, он к тому же обладал несомненным организаторским талантом. Всё это позволило доктору Кауфману по праву стать лидером еврейской общины Харбина.

Несколько десятилетий лидерства превратили Харбин в самый крупный центр российского еврейства на Дальнем Востоке. «Условия жизни в Харбине со временем сформировали своеобразный культурно-психологический тип местного еврея. Будучи корнями связан с Россией и русской культурой, он обрел возможность свободно изучать культуру, язык и историю собственного народа. Харбинские евреи в массе своей были зажиточны и отличались достаточно высоким образовательным и культурным уровнем. Несмотря на свойственную им культурную и религиозную толерантность, они, как правило, не ассимилировались и проявляли приверженность национальным ценностям и традициям, в числе которых филантропия и солидарность были в ряду важнейших. Условия жизни, воспитание и образование сформировали у харбинского еврея развитое чувство национального достоинства и готовность его отстаивать. В целом, местные евреи по своей ментальности очень отличались от тех местечковых евреев царской России, которые являлись жертвами погромов. И после создания в 1931 году Родзаевским Русской фашистской партии, члены молодежной полувоенной организации "Бетар" не раз вступали в кулачные бои с чернорубашечниками, которые пытались терроризировать еврейское население города». (В.В. Романова « Российские евреи в Харбине»).

Девизом общины было: «Пусть каждый из вас, садясь за пасхальную трапезу, сможет со спокойной совестью сказать, что он исполнил свой долг перед обездоленным братом». Долг этот понимался в очень широком спектре. От опеки над пятьюстами сиротами харьковского детского дома до пересылки денег голодающим раввинам Бессарабии.

Фашистская угроза, нависшая над миром, не миновала и находившихся, казалось бы, далеко от нацистской Германии харбинских евреев. Но их спасло желание Японии проводить самостоятельную политику и человеческая порядочность отдельных представителей японских властей. «Когда Германия через свое посольство в Токио заявила протест МИДу Японии по поводу практики приема еврейских беженцев в Маньчжурии, для объяснений в министерство был приглашен глава японской миссии Харбина генерал Х. Киичиро. Его ответ был достаточно резким: «Пока политика Германии проводится в её собственных границах, я не стану ее критиковать. Был бы весьма благодарен за взаимность…»». (В.В. Романова. Там же).

Но вот наступил славный миг победы. Войска маршала Малиновского вступили в Маньчжурию. Через четыре дня доктор Кауфман получил приглашение на приём, организованный советским комендантом Харбина генералом Белобородовым. Домой Абрам Иосифович вернулся через 16 лет (три года камеры-одиночки, 8 лет лагерей, пять лет ссылки). Он тут же эмигрировал в Израиль, замкнув исход своей общины: из более чем двадцати тысяч харбинских евреев в конце 1930-ых, к началу 1960-ых осталось 48 человек. В Израиле доктор Кауфман написал книгу «Лагерный врач».

* *
*

…В наше время полторы сотни похожих на китайцев и лицом, и одеждой жителей Кайфыня настаивают на том, что они евреи и ходатайствуют о получении статуса малого народа (Игорь Шафаревич с удовольствием эту просьбу удовлетворил бы).

…В шанхайской синагоге Ohel Rachel в двадцатом веке размещалась организация с неблагозвучной русской аббревиатурой ГУНО – городское управление народного образования. В феврале 1998 года во время визита президентов США Уильяма Джефферсона Клинтона и Китая Цзян Цземиня в Шанхай мэр этого города обещал выделить деньги для реконструкции синагоги. В июне того же года Шанхай посетили Хилари Клинтон с дочерью и госсекретарь Маделин Олбрайт, которых сопровождал раввин Шнеер, преподнёсший синагоге бесценный дар – свиток Торы. В праздник Рош Га Шана 1999 года в перешедшей в ведение еврейской общины синагоге Ohel Rachel состоялась первая с 1952 года служба. Теперь отцы города хотят реставрировать и открыть для туристов бывший район еврейского гетто Хонгку.

…Переехавшие в Израиль харбинские евреи в 1951 году создали ассоциацию, которая ныне называется Игуд Иоцей Син. Руководит ею Теодор (Тедди) Кауфман – сын Абрама Иосифовича Кауфмана. Ассоциация ведёт большую благотворительную работу. Её тщанием обеспечивается уход за еврейским кладбищем в Харбине, русское кладбище там находится в запустении. В 2005 году Харбине открылась самая большая на Дальнем Востоке синагога, способная вместить 800 человек. Её заполняют паломники.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив