Гарри Маккалион – Зона поражения. Часть VIII.

    В Претории были чрезвычайно обеспокоены тем, что боевики Роберта Мугабе в итоге захватят власть и на северных границах ЮАР появится чёрное марксистское государство, враждебное Южной Африке. Тем самым, у Африканского Национального Конгресса – который в то время считался инструментом Москвы – появится плацдарм, где он сможет готовить своих боевиков и засылать их в ЮАР.
    Возможностей у Претории было немного. Прямое военное вторжение даже не рассматривалось: в этом случае ЮАР лишилась бы тех немногих друзей, которые у нее оставались – главным из которых была Великобритания (Лондон постоянно противился международным призывам ввести санкции против Претории). Южноафриканский спецназ участвовал в тайной войне в Родезии – и довольно успешно – но этого было явно недостаточно.
    Вообще, ситуация в Родезии выглядела неутешительной. У страны была великолепная армия – но длительная война привела к тому, что армия начала выдыхаться. К тому же элементарно не хватало людей, чтобы хоть как-то сдержать поток боевиков ЗАНУ, затоплявший Родезию. Белые из страны уезжали – не массово, но безостановочно. А это в свою очередь приводило к тому, что ресурсы и боевой дух таяли, как снег под солнцем. В этих условиях было решено провести операцию «Молоковоз» – нанести удар в самое сердце чёрной оппозиции. Операция должна была пройти в три этапа. Во-первых, убийство Роберта Мугабе, на тот момент находившегося в изгнании в мозамбикской столице Мапуту. Во-вторых, убийство его главного конкурента, Джошуа Нкомо, который возглавлял группировку ЗИПРА, состоявшую из родезийских матабелов. Нкомо в Родезии ненавидели – именно его террористы сбили ракетой родезийский гражданский авиалайнер и хладнокровно добили выживших в катастрофе. Третьим этапом операции планировалось уничтожение нефтеналивного терминала в порту Бейра – тем самым по экономике Мозамбика, государства бедного и разорённого войной, наносился серьёзнейший удар. Если бы все прошло по плану, то в Родезии после этого проходили всеобщие выборы и власть переходила к умеренному чёрному правительству.
    От размаха и дерзости операции захватывало дух. На первом этапе операции 4-й РДО высаживал в гавани Мапуту штурмовую группу из 8 родезийских САСовцев. Это была самая глубокая инфильтрация, предпринятая спецназом за все время войны в Родезии. Мы обеспечивали доставку на место и вывод группы после завершения операции. Физическое уничтожение Мугабе осуществляли родезийцы. Рисковали мы сильно: моряки нас предупредили, что в случае чего, они ждать нас не станут – встреча с кораблями мозамбикских ВМС в планы флотских никак не входила. Опять же, если что, то Претория всю операцию отрицала. На тот случай если нас возьмут в плен, мы должны были придерживаться легенды – мы наемники, которым за уничтожение Мугабе пообещали 250 тысяч долларов, переведённых в один южноафриканский банк. Легенда была шита белыми нитками, и мы особо на нее не надеялись – попадись мы в плен, то в самом лучшем случае нас ожидал пожизненный срок в тюрьме Мозамбика. Но, скорее всего, нас бы попросту расстреляли. Так что мы решили, что в любом случае в плен сдаваться не будем.
    Несмотря на то, что операция «официально» не проводилась, нам сказали, что санкционирована высшим руководством страны. В нашем распоряжении находились абсолютно любые ресурсы – стоило только попросить. На подготовку отводилось шесть недель.
    Путь до Мапуту сложностей не представлял – мы могли рассчитывать на любой корабль из состава ВМС ЮАР. Изначально мы намеревались задействовать подлодку – высадиться с нее в нейтральных водах и добраться до мозамбикского берега. Но потом от этой мысли отказались – на тот момент у нас были только французские «Зодиаки Марк II», способные нести максимум пять человек. На тот случай если мы нарвёмся на береговую охрану, нам требовалось прикрытие. Через несколько дней нам выдали «Марк IV» – в них влезало 12 человек. На лодки мы поставили сдвоенные двигатели «Си Хорс», мощностью 50 л.с. каждый, установив их таким образом, чтобы рулевой мог контролировать скорость с помощью всего лишь двух рычагов и небольшого штурвала. Рядом с ним располагался штурман и командир группы, вооружённый РПГ. На баке установили турель с РПД – чтобы моментально открыть огонь, в случае критической ситуации. Основная группа располагалась на двойном ряде сидений, шедшем вдоль лодки, спиной к спине.
    В конце января к нашим тренировкам присоединились бойцы Родезийской САС. Мы полагали, что нам понадобится всего одна лодка, но первая же попытка спустить «Зодиак» на воду с субмарины закончилась провалом: на открытой воде, под тяжестью людей и снаряжения лодка прогнулась, отойдя от субмарины всего на пару сотен метров. Нам пришлось грести обратно – моторы мы не смогли запустить.
    План пришлось переделывать. Поскольку стало ясно, что потребуется еще один «Зодиак», то субмарина теперь исключалась – мы просто не смогли бы разместиться на палубе. Вместо этого было решено использовать один из быстроходных ракетных катеров – кроме того, что на нем оказалось не в пример удобнее работать, судно несло неплохое вооружение и развивало отличную скорость. Минус же заключался в том, что увеличивалась дистанция до берега – по понятным причинам катер был вынужден держаться подальше от территориальных вод. Первый же учебный прогон оказался удачным.
    Тем временем родезийцы внесли свои коррективы – они решили, что штурмовая группа будет состоять из 12 человек, что, в свою очередь требовало 3 лодок. Мы попытались собрать три «Зодиака» на палубе катера, но выяснили, что это займет очень много времени. А на то, чтобы собрать лодки и отчалить нам отводился ровно час. Поняв, что одного катера нам мало, мы реквизировали второй – тем самым, задействовав для этой операции ровно треть всех надводных боевых кораблей южноафриканских ВМС.
    Общее руководство осуществлял подполковник Кингорн; моей лодкой командовал лейтенант Тэффи (не тот Тэффи, с которым я служил ранее, а другой – дерзкий и веселый офицер, быстро сделавший карьеру в спецназе). Крепко сбитый, мускулистый, выше среднего роста, с густой бородой, Тэффи обладал потрясающим чувством юмора. Он все время шутил, даже если шутка порой оборачивалась против него. В ходе самого первого инструктажа он обратился ко мне:
    – Джок, самое главное в этой операции – время. Вот поэтому я купил себе новые часы, – он показал мне блестящие новенькие часы. – Это Ролекс, лучшие часы в мире.
    Я кивнул, сохраняя серьёзное выражение лица: – Ага, у моего друга такие были: не пропускали ни грязь ни воду и к тому же противоударные.
    – Да-да, классные часы, им ничего не страшно!
    Я улыбнулся: – Ну не совсем. Часы моего друга попали в огонь и сгорели.
    Тэффи запнулся. Потом, когда до него дошёл смысл шутки, он расхохотался во все горло и убежал рассказывать ее всем остальным.
    Штурмовой группой родезийцев командовал подполковник САС Грэм Уилсон – человек, получивший больше всех боевых наград в армии Родезии. Он был одним из двух людей, награжденных Родезийским Большим Крестом за Отвагу. Внешне он не производил впечатления: высокий, худощавый, слегка сутулый, в своих вечных роговых очках, больше похожий на школьного учителя, тем не менее, он был одним из лучших солдат, которых подарила миру Африка.
    К середине февраля все было готово. Нам сообщили, что родезийская разведка внедрила нескольких агентов на территорию Мапуту. Они свяжутся с нами по радио и сообщат, на месте ли цель. Также появилась новая вводная: с собой мы брали УТ (укрощённого террориста). Он полагал, что его роль будет заключаться в том, чтобы отвлечь на себя патруль ФРЕЛИМО или гражданских, случись штурмовой группе оказаться от них в опасной близости. На самом деле родезийцы намеревались убить его и оставить тело на месте операции. При нем будут документы, указывающие на то, что покушение на Мугабе – дело рук заместителя Мугабе, начальника штаба ЗАНУ легендарного боевика Джозайя Тонгорара. Малькольм Кингорн провёл инструктаж, касающийся УТ.
    – Крайне важно, чтобы УТ ни на секунду не заподозрил, что он является расходным материалом. Родезиец, который непосредственно убьёт УТ, имеет недвусмысленный приказ – не выпускать УТ из поля зрения. Вопросы?
    – Мне не по душе, что этот терр вооружён. Если он догадается о том, что его ждет, то он попытается забрать кого-то из нас с собой, – сказал я.
    Родезийцы об этом позаботились. Его АК особым образом обработан – поэтому он может стрелять хоть до посинения: автомат все равно не выстрелит. А у трупа будет брошен еще один автомат, проследить который невозможно.
    – Консервы, – пробормотал я себе под нос.
    – То есть?
    – Консервы, сэр. Так нацисты обозвали поляков, тела которых бросили на немецкой границе – как повод для вторжения в Польшу. С этого началась Вторая Мировая.
    Кингорн почесал в затылке: – Ну да, я что-то такое помню. В данном случае есть разница – этот человек террорист, которому вынесли приговор. Не стоит думать о нем как о консерве – скорее он изделие одноразового использования.
    Из-за невероятной секретности операции, у родезийцев имелся чёткий приказ: вне зависимости от результатов, УТ не должен вернуться обратно. Он, по сути, был мертв уже тогда, когда поднялся на палубу катера. Банда террористов напала на ферму в Родезии и вырезала белую семью – он был одним из бандитов, попавшихся в плен. Его приговорили к смертной казни. Он считал, что согласившись помочь родезийцам, он купит себе жизнь. На самом деле, это была всего лишь отсрочка исполнения приговора.
    Спустя двое суток, ярким солнечным утром, мы погрузились на катера и отчалили из Сальданья Бэй. Чуть более чем через сутки мы должны были прибыть в расчётную точку. Нашего УТ «опекал» Джейк, высокий блондин-родезиец. Джейк ни на минуту не оставлял своего «подопечного», все время трепался с ним и смеялся его шуткам. Он часто сидел, приобняв жертву одной рукой, вторая была готова в любую секунду схватить АК с глушителем: УТ предполагалось убить именно из него. Как-то раз, когда УТ направился в гальюн и Джейк ненадолго остался наедине с нами, он улыбнулся и пояснил, что главное – заставить УТ поверить, что он среди своих. В этом, определённо, было какое-то извращение: наблюдать как человек ест, отдыхает, шутит – и знать, что он в любом случае умрёт. Однако никакой жалости к нему я не ощущал. Он сам выбрал себе дорогу, решив играть по-взрослому: в первый раз, когда взял в руки оружие, а во второй раз, когда начал из этого оружия стрелять по людям. А в игры взрослых мальчиков всегда играют по взрослым правилам.
    Вечером следующего дня мы бросили якорь – Мапуту лежал за горизонтом. Мы ждали сообщений от агентов на берегу; Тэффи провёл заключительный инструктаж: – Когда штурмовая группа вернется, то велика вероятность, что за ними будет гнаться половина армии Мозамбика, паля по ним из всего, что только можно. Очень возможно, что нам придётся высадиться на берег под огнем противника, чтобы помочь родезийцам убраться из гавани. Существует риск, что мы потеряем людей, и, возможно, лодку – но я знаю каждого из вас и в каждом я уверен как в себе.
    Ровно в 18:00 нам сообщили, что цель на месте.
    Когда наступила темнота, то катера приблизились к берегу – насколько это было возможно. Они остановились примерно в пяти километрах от побережья. Мы начали собирать лодки, двигаясь с механической точностью – сказывались долгие часы тренировок. Слава Богу, море было спокойным – через 45 минут (новый рекорд!) мы спустили лодки на воду. С погодой нам повезло – море ровное как бильярдный стол, а ночь как вдовья шаль, такая же чёрная. Мы на всех парах неслись к берегу; двигатели едва слышно рокотали. Три наших камуфлированных «Зодиака» выстроились буквой «V», я находился в передней лодке. Я едва-едва различал две других – только иногда был заметен белый всплеск на гребне волны.
    Тот загадочный лейтенант-англичанин, приданный нашей части, как оказалось, произвел разведку гавани Мапуту с борта гражданского судна – он присутствовал на нем в качестве старпома. От него мы узнали о расположении орудий и пулеметов у входа в гавань, а также о том, как гавань патрулируется – несколькими бронекатерами, вооружёнными пулеметами 50-го калибра. Уровень их бдительности лейтенант оценил как «скверный», но случись нам нарваться на эти катера, нас ожидало бы «веселое» время – какова бы ни была подготовка патрульных, даже один «полтинник» превратил бы лодки в крошево. Наконец мы заглушили моторы и остановились в сотне метров от берега; на часах было 21:00.
    Мапуту сиял огнями, но при этом в городе было тихо – что довольно странно для столицы. С помощью наших ПНВ мы осмотрели берег – полное впечатление, что мы находились где-нибудь в Брайтоне тёплым летним вечером. Убедившись, что опасности нет, мы тихо погребли к берегу. Уже почти у самого берега в шёпот прибоя вклинились другие звуки: музыка – кто-то неподалеку слушал радио. «Зодиаки» с глухим стуком ткнулись в берег. Я повёл стволом РПД, готовый немедленно отреагировать на любую опасность. За спиной я слышал, как с тихим шелестом бойцы штурмовой группы высаживались на берег. Мы подождали, пока они не растворились в ночи – в случае столкновения мы тут же открыли бы огонь. Убедившись, что родезийцы благополучно ушли, мы сели в лодки и на веслах отошли на сто метров от берега – начиналась самая тягостная фаза: ожидание.
    Этот этап был не только самым тягостным, но и самым опасным. Мы должны были находиться в непосредственной близости от берега – чтобы прикрыть огнем наших товарищей во время отхода. Три наших пулемета и РПГ представляли серьёзную силу. Но одновременно мы сами находились как на ладони – достаточно было одного прицельного выстрела, чтобы вывести лодку из строя. Я сидел в темноте и искренне надеялся, что нам выпадет возможность сегодня поучаствовать в бою.
    Кроме того, нам грозила серьёзная опасность со стороны патрульных катеров ВМФ Мозамбика. Если бы на катере засекли наши силуэты на фоне ярко освещенного пляжа, то путь к отступлению нам автоматически отрезался, и тогда для всех нас наступало «до свиданья, мама». Единственное на что мы надеялись – что нас никто не заметит.
    Минуты тянулись как резина. Ночь была исключительно тихой и тёплой – и постоянно приходилось себе напоминать, что вообще-то мы были на чрезвычайно опасном задании. Голоса! На пляже появился патруль – они шли, растянувшись длинной цепочкой, ясно видимые на фоне освещенного города. Я взял их на прицел и считал про себя: пять… шесть… семь… восемь. Я чётко видел их лица. Вооружены они были шестью АК, одним РПГ и одним пулеметом. Они остановились прямо перед нами – мы слышали их смех. По моей спине потекли струйки пота. Один из них (вероятно командир) что-то говорил в рацию по-португальски. Вопросом жизни и смерти был следующий: это обычный патруль или же кто-то что-то заметил и сообщил в комендатуру? Казалось, они стояли перед нами целую вечность. Конечно же они нас заметили – или все-таки нет? Наконец, лениво и спокойно, они тронулись дальше. Только тогда я осознал, что все это время не дышал – и смог спокойно выдохнуть.
    Командир моей лодки придвинулся и прошептал: – Джок, как думаешь, они что-нибудь увидели?
    Я покачал головой.
    – Будь начеку. Я думаю, что кто-то все же мог засечь группу в момент высадки. Так что не исключено, что сейчас появится катер. Помни – открывать огонь только в том случае, если ты на 101% уверен, что тебя засекли.
    Я кивнул и глянул на часы – 22:00. Штурмовая группа должна быть уже у цели. В любую секунду могли раздаться звуки выстрелов и взрывы гранат. Если где-то рядом с нами кружил патрульный катер, то заслышав такое, он просто обязан подойти поближе к берегу, чтобы узнать, в чём дело. Внезапно мое сердце ухнуло куда-то вниз – я услышал глухое покашливание чужого двигателя.
    Я вскинул пулемет и прицелился. Примерно в 200 метрах мористее мы увидели тёмный силуэт патрульного катера – прожектор лениво обшаривал акваторию. Если бы в этот момент штурмовая группа начала стрельбу или луч прожектор захватил бы нас – то я бы эти строки сейчас не писал. Мои товарищи, сидевшие рядом, изготовились к атаке – все стволы на нашем «Зодиаке» смотрели в сторону катера. Я закусил губы – если это ржавое корыто с гайками подойдёт к нам, то оно здорово поплатится. Но катер шёл своим курсом. Звук мотора слабел и вскоре затих окончательно. Опасность миновала, и я опять развернулся со своим пулеметом в сторону пляжа.
    Прошёл час, за ним еще один – наступила полночь. Ноль часов для нас считался критическим моментом – в нашем распоряжении оставалось только три часа полной темноты, затем начинало светать. Если группа не вернется, то перед нами вставала перспектива оказаться у входа в гавань прямо на рассвете. Тут с берега нам подали сигнал – три зеленых вспышки, три красных и опять три зеленых. Наши! Подойдя к берегу, я увидел, как в мою сторону направляются несколько человек и во главе группы идет тот самый УТ, сопровождаемый Джейком. Заметив, как Джейк поднимает свой АК с глушителем, я склонился к борту. Раздалось два глухих щелчка, и УТ рухнул на борт «Зодиака». Джейк бесцеремонно схватил его за ноги и опрокинул в лодку.
    Мы опять отошли на веслах на сто метров, после чего запустили двигатели и на полной скорости понеслись к выходу из гавани. Я глянул на небо – далеко-далеко на горизонте уже обозначилась серая полоска: подступало утро. У самого выхода из гавани командир приказал остановиться: – Труп за борт!
    Джейк и еще один боец начали обвешивать тело грузилами. Я смотрел на берег и ясно при этом видел разные строения. Если я их мог видеть, то, значит, оттуда могли видеть и нас. Раздался негромкий всплеск – УТ опустили в воду. Тело ушло на пару метров вглубь, но затем опять всплыло. Джейк выругался, перегнулся через борт и ухватил рукой труп. Другой рукой из-за голенища он достал кинжал и распорол террористу живот. Тело тут же пошло вниз.
    Джейк глянул на меня: – В нем избыток воздуха.
    Было понятно, что ему не впервой проделывать такое.
    Уже вовсю рассвело. Из гавани мы вышли, но все еще находились в пределах видимости с берега. Малькольм Кингорн пошёл на риск и подвёл один из катеров поближе к берегу – чтобы забрать штурмовую группу. Он вручил мне бумагу, на которой были написаны координаты: – Скажи штурману, чтобы держал этот курс, пока он нас не встретит.
    Катер развернулся и ушёл за горизонт. Мы избавились от лишнего веса и теперь шли быстрее, но вскоре опять остановились – точнее остановилась лодка, которой командовал Тэффи: сломался настил. Нас все еще было видно с берега – мы ушли на каких-то три километра. Тэффи поднялся во весь рост и подозвал нашу лодку. Несмотря на густой слой камуфляжной пасты, скрывавший черты его лица, я явственно видел, что он нервничает. – Придётся затопить эту чертову посудину. Снять вооружение! – крикнул он своей группе. Бойцы перебрались в наш «Зодиак», Тэффи остался в лодке. Он вытащил кинжал из-за голенища и, держа его двумя руками, изо всех сил ткнул его в борт. Раздался оглушительный хлопок и воздух начал со свистом выходить из пробоины. Мы не ожидали такого эффекта – а более всего это явилось сюрпризом для Тэффи. Отдачей его отбросило на дно лодки, где он и сидел в нелепой позе – со вздыбленными волосами. Несмотря на всю серьёзность ситуации, мы не могли удержаться от смеха: Тэффи напоминал персонажа из мультиков про Багза Банни, у которого в руках взорвалась бомба. Мы с трудом успокоились и помогли ошарашенному командиру перебраться в наш «Зодиак». Он угрюмо наблюдал за тем, как тонет его лодка.
    – Я надеюсь, что подполковник поймёт, что иначе было нельзя. Каждый из этих двигателей стоит 5000 рэндов, – произнёс он с печалью. Я снова расхохотался. В любую секунду на горизонте мог появиться весь мозамбикский ВМФ – а лейтенант горевал о каких-то моторах.
    – Босс, не волнуйтесь. Если с вас потребуют возмещения, то мы пустим шапку по кругу, – предложил я. Тэффи непонимающе поглядел на меня и осклабился. Встряхнув головой, он приказал лечь на курс. Спустя пару часов, когда Мапуту лежал за горизонтом, мы увидели катер и с облегчением погрузились на него. Спустя 24 часа мы вошли в Сальданья Бэй.
    На разборе операции подполковник Уилсон объяснил, что его группа подобралась вплотную к дому Мугабе – но быстро выяснили, что дома никого не было. Они просидели в засаде несколько часов, в надежде, что Мугабе все-таки объявится – но он так и не прибыл. В итоге они ретировались обратно.
    Спустя некоторое время Родезийская САС провела вторую часть операции «Молоковоз». Средь бела дня 20 спецназовцев атаковали резиденцию Джошуа Нкомо в столице Замбии. Нкомо успели предупредить о покушении за считанные минуты (ходили слухи, что без британской секретной службы MI6 тут не обошлось) и он чудом успел удрать.
    Еще через несколько недель после покушения на Нкомо, мы тайно высадили штурмовую группу родезийцев в порту Бейры. С помощью РПГ САСовцы уничтожили НПЗ и склады ГСМ. Пламя бушевало в течение нескольких дней. В итоге его потушила вызванная из Южной Африки пожарная бригада. Вот так закончилась операция «Молоковоз». История пошла своим путём.
    Мой контракт закончился примерно в эти дни, после рейда на Бейру, но я еще успел принять участие в одной операции – разведке НПЗ в Анголе. Безлунной ночью три «Зодиака» были спущены на воду с подводной лодки неподалеку от ангольского берега. Мы должны были произвести разведку объекта для последующего уничтожения диверсионной группой. Мы шли клином к берегу, как внезапно командир, находившийся в центральной лодке, поднял руку – «Зодиаки» встали. Он взял ПНВ и начал осматривать берег. Я сидел рядом с ним и заметил, как он напрягся. Он вручил мне прибор, я глянул в окуляры и у меня внутри все сжалось. Берег просто кишел солдатами – они прибывали с каждой минутой, высаживаясь из подъезжающих грузовиков. Кубинцы. К тому же с тяжёлым вооружением. Они развернули радарную установку в этом район и засекли наше отплытие с субмарины. Мы развернулись и стремительно помчались обратно, к подлодке. У нас даже не было времени, чтобы разобрать «Зодиаки» – мы затопили их, и как оказалось, вовремя: радар субмарины засек, что к этому месту полным ходом идут катера. Через два чрезвычайно напряжённых часа мы благополучно выскользнули в нейтральные воды. Спустя несколько лет южноафриканцы предприняли попытку повторения этой операции и она имела трагические последствия – диверсионную группу захватили врасплох на берегу. Двое спецназовцев погибли в бою, а командир группы попал в плен.
    Я очень хотел остаться еще на год – поскольку командование запланировало большое количество морских операций в Анголе – но это означало, что я, как иностранец, обязан подписать трёхгодичный контракт. Естественно, что после года я мог бы уволиться из спецназа – но все равно мне пришлось бы дослуживать два года в обычных частях. Так что, после долгих раздумий, я с тяжёлым сердцем принял решение вернуться обратно в Великобританию. Африка сильно меня изменила – в первую очередь физически. Я стал гораздо сильнее, а моя выносливость была проверена в самых экстремальных условиях. Что касается психологического состояния, то со мной также произошли метаморфозы – я едва перевалил за четверть века, но чувствовал себя при этом гораздо старше, опытнее и был готов к любому вызову, который мир рискнёт мне предложить. Мои сослуживцы устроили для меня шикарную отходную – ребята приехали попрощаться даже из Дурбана. Разведывательно-диверсионный отряд специального назначения ЮАР был выдающейся частью. За два года, что я прослужил в нем, мы потеряли 17 человек убитыми, уничтожив при этом более 2000 личного состава противника. Отвага спецназовцев потрясала воображение – с ней могла сравниться только их дружба и преданность.