Французская песня 1970-1980 годов. Рено, часть 2
sova_f — 03.07.2021
Как дерево в городе – Максим Ле Форестье – Жюльен Клер (1, 2) – Ив Симон – Мишель Сарду – Ив Дютей – Жак Ижлен – Вероник Сансон – Бернар Лавилье – Ален Сушон (1, 2), Мишель Жонас – Франсис Кабрель – Жан-Жак Гольдман – Рено (1, 2)
Четвертый студийный альбом, представляющий собой качественно новый этап творчества Рено Сешана и апогей его «лубаровского» периода, выходит в 1980 году. Успех его превосходит все ожидания. Большинство песен альбома вошло в классический репертуар певца, а четыре вообще стали грандиоными хитами: «Marche à l'ombre», «Dans mon HLM», «Les Aventures de Gérard Lambert» и «It is not because you are». Мы их услышим все, кроме последней (она мне совсем не нравится).
Песни, которые я предлагаю послушать в этой части моего рассказа, собраны здесь.
Начнем, конечно, с «Marche à l'ombre» – заглавной. Заметим: по композиции и по сценарию – точь-в-точь знакомая нам с прошлого раза «Laisse béton». Однако из рода шлимазлов главный герой плавно перетек в стан хозяев жизни, прям-таки вышвыривает неправильных личностей из «своего» кабака. Чувак твердо стоит на ногах, не торопится. У него появилось время и желание подробно и даже скрупулезно описать посетителей перед тем, как схватить из шкирку и выкинуть вон из своего мира. Давайте понаблюдаем этот «групповой портрет в интерьере», «монумент арго в песне», по определению Википедии. Заодно хочу еще раз поблагодарить за неравнодушие всех тех, кто помог довести мой оригинальный перевод практически до совершенства (относится к этой песне и к следующей тоже).
Заметим последний куплет – тот, который про Смерть. Песни Рено пестрят подобными полунамеками-полуцитатами из Брассенса. Где только может, Рено подмигивает: ау! я помню тебя, мой мэтр и учитель. Мы же лишний раз отмечаем, что объединяет Рено с Брассенсом: серьезная роль, отводимая тексту (в сравнении с музыкой и не только), чёткая строфическая композиция (помним комплимент: «merveilleusement bien construites»?) бунтарски-анархистское мировосприятие и очень похожее чувство юмора.
А теперь вернемся немного назад – к тому, чем мы закончили предыдущий пост. К критикам, столь разозлившим Рено после выхода альбома «Ma gonzesse» в январе 1979. Особенно категоричен в своем суждении оказался журнал «Rock & Folk»: «Рено умер, система взяла его обратно; после «Laisse Béton», такого прогрессивного и такого настоящего, это сборище сентиментальных песенок не может не разочаровывать».
Да уж. В день публикации той статьи журнал «Rock & Folk» потерял
одного очень качественного читателя и приобрел одного очень
непримиримого врага. В конце 1979 Рено возвращается в студию и в
феврале 1980, как мы уже знаем, выпускает «Marche à l'ombre». Среди
изрядного числа жестких песен (было обещано!), самая жесть – «Où
est-ce que j’ai mis mon flingue», где Рено с кем только не сводит
счеты (в основном, конечно, с журналистами «Rock & Folk»). Эту
песню обычно советуют слушать не в студийном исполнении, а в
концертном, в записи, сделанной в 1982 году в «Олимпии» (в плейлист
я включила обе версии). Версия-82, более яркая, живая и динамичная,
к тому же предваряется несколько сюрным предисловием, которое я
сейчас попытаюсь перевести. Когда на 5-м съезде
коммунистической партии на обсуждение партийной верхушки было
вынесено дело Рено, Леонид Брежнев выразился кратко: «Заткни
глотку!». Не задумываясь, Рено ответил со всей возможной
деликатностью: «Только после тебя!». Тогда-то и была сорвана
разрядка напряженности. В мае 1980 в газете «Правда» Рено уточнил
свою мысль лаконичной статьей, цитирую:
«И уж точно не золотой диск
Или сольный концерт в "Олимпии"
Могут заставить меня свернуть с пути
И не заставят меня заткнуть глотку»
И далее звучит песня. Конечно же, двойной концертный диск с записями Рено из Олимпии (5-24 января 1982) не могли назвать иначе чем «Un Olympia pour moi tout seul». А прозвучавшее там предисловие все фанаты Рено знают наизусть.
Спасибо, дорогой Ишмаэль, что заставил меня включить эту песню в плейлист. Конечно же, без нее было нельзя, как минимум из-за истории ее появления на свет. Полюбила ли я ее, хоть и через силу? И пора ли признаться в этом не только вам, но и себе? Ха. Мне по-прежнему не нравится этот огонь из пушки по всем возможным направлениям, но затейливую строфическую композицию (7-6-7) и мощный энергетический заряд – это я да, оценила.
С самого начала карьеры Рено пел о жизни своих дружков («zonards» и «loubards») с заметным акцентом парижских пригородов – «grasseyement» по-французски. В последующих альбомах акцент становится еще сильнее, а сленговых словечек еще больше. Причем Рено настолько мастерски владеет этим языком, что становится живым классиком, и его тексты уже давно включены в учебники, хрестоматии, словари разговорной лексики и диссертации.
Диссертация «Арго во французской поэзии XX века», которую я упоминала в первой части, уделяет почетное место песне «Baston», которая тоже здесь, в четвертом альбоме: «Арготический блок у Сешана является средством стилизации: неслучайно автора часто отождествляют с персонажем. Возникает чувство непринуждённости общения, взаимного языкового доверия барда и слушателя, языкового партнёрства и согласия. Экспрессивность арготизмов противостоит стилистически монотонной, гладкой нормативной речи. Обильно инкрустированная арготизмами разговорная речь песен Рено Сешана часто окрашена иронией по отношению к фактам действительности, персонажам, вызывающим то симпатию, то отвращение.» Наверное, все же не «то – то», а «либо – либо». Вот уж кто не вызывает ни грана симпатии – так это герой песни «Baston». Зато важно знать, что именно ее Рено долгое время считал самой сильной своей песней, по крайней мере с точки зрения текста. Но и музыкально интересно проследить, как медленные и по видимости спокойные куплеты, наполненные сдержанным раздражением, резко сменяются взрывными и яростными строками припева, предвкушающими агрессию. Песня и правда исключительная: мощный и точный социо-психологический этюд длительностью 5-6 минут (если будете смотреть видео, не пропустите драчку и улыбочку на 5'30").
В начале 1980-х выдуманные персонажи из смутно-неопределенного прошлого, которых мы встречали в ранних альбомах Рено, уступают место вполне реальным героям из вполне реального мира. Зарисовки так точны, детали настолько живы и убедительны, что по ним можно изучить жизнь персонажей до мельчайших подробностей. Я свидетель того, что происходит в моей эпохе, в моем городе и на моей улице, – именно это вдохновляет меня на песни. И еще: Я прилагаю все усилия, чтобы как можно точнее описать ситуации, знакомые мне наизусть. И даже если, желая придать своим текстам больше силы, я несколько преувеличиваю, я все же надеюсь, что некоторые из моих песен, если что-то от них останется, смогут показать социологические элементы жизни XX века. Вот так, с шутками и прибаутками, зубоскаля и ругаясь, по видимости небрежно, а по существу очень даже добросовестно, Рено Сешан песня за песней рисует то, что мы бы назвали «энциклопедией французской жизни второй половины XX века».
Чудесный образец энциклопедии – еще одна яркая галерея портретов-типажей и социальных групп, из которых складывается мозаика французского общества. Так же как «Marche à l'ombre» похожа на «Laisse béton», песня «Dans mon HLM» похожа на «Marche à l'ombre»: больше типажей, по-другому расставлены акценты. Собственно, культовыми стали все три песни, но «Dans mon HLM», наверное, самая культовая из всех, даже само ее название стало мемом.
В этом же альбоме появляется на свет один из самых популярных персонажей мира Рено – Жерар Ламбер, мелкий отморозок на мопеде. Песня, описывающая его приключения – настоящий киносценарий, если точнее – сценарий мультика с карикатурными персонажами. Неудивительно поэтому, что неведомому мне мастеру пришло в голову проиллюстрировать песню фильмом-аниме, гениально подобрав для ролика кадры из фильма Акира. И ничего, что тут пригород Парижа, а там нео-Токио. Совпадение практически буквальное – не считая того, что японский «маленький принц» естественным образом брюнет. Атмосфера на пять, синхронизация на пять с плюсом. Хотя и несколько отвлекает от содержания. Я бы на месте первичного слушателя сначала восхитилась клипом, а потом послушала песню без видео-сопровождения, вслушиваясь (всматриваясь) в текст. Тем более что его автор так сильно озаботился правильным воспроизведением атмосферы кинотриллера. И кстати, кому не хватило моего описания зоны из прошлого поста – вот она здесь, в лучшем виде.
Оказалось (а я и не знала), что у Жерара Ламбера был свой прототип, и имя его Жерар Ланвен. Ныне Жерар Ланвен знаменитый и увенчанный лаврами французский киноактер. А тогда был начинающим актером театра и мужем некоей Доминик, Dominique Quilichini. Впервые увидев эту девушку (а было это в 1975 году), Рено влюбился в нее с первого взгляда и совершенно без памяти. И поклялся себе, что она будет его женой. Доминик долго колебалась, не могла решиться... и наконец все-таки согласилась. И вроде получается, что без вины виноватый, бедный Ланвен попал в прототипы карикатурного Ж.Л. лишь потому, что был женат на Доминик. Как-то мне не кажется это справедливым. Вот они голубчики все втроем:
А с Жераром Ламбером мы еще, учтите, не распрощались.
В том же 1980 году, в промежутке между двумя авторскими альбомами, Рено записывает диск, где он выступает в роли исполнителя. В программе – песни знаменитых шансонье начала века в музыкальном сопровождении аккордеониста Жосса Баселли. Этот альбом проходит без номера по его дискографии и называется «Le P'tit Bal du samedi soir et autres chansons réalistes». Заглавную песню я включила в наш плейлист, а альбом вообще очень славный и заводной, примерно как эта песня. Но все же это не авторские песни Рено, поэтому менее нам интересны.
Вы не соскучились по Жерару Ламберу? Зря! Жерар Ламбер вернулся, и этому событию посвящен новый диск Рено, записанный в 1981 году (он так и называется: «Le Retour de Gérard Lambert»). Присмотримся к обложке повнимательней. Мы ведь давно замечали некую двойственность и противоречивость облика Рено – ангелочек на одних фотографиях и дикий волчонок на других (причем сам певец явно предпочитает последний вариант). Вот и здесь мы видим Рено одновременно в роли и жертвы, и преступника. Насчет преступника, правда, видно не сразу, а если сильно присмотреться: на сгибе руки, держащей гаечный ключ, вытатуировано «Лолита», а это имя дочки Рено.
Про дочку – в следующей части, а сейчас – про Серого волка и Красную шапочку. Как и в случае первой песни (любопытно, кстати, что обложка иллюстрирует скорее Маленького принца, то есть первого Жерара Ламбера), не принимайте стиль, которым она написана, всерьез – это пародия на р-романтические триллеры, и на мой вкус – пресмешная. «Lambert c'est un héros alors il peut pas mourir», «вдруг внезапно», вот это все... Кажется, я не ошибусь, если скажу, что это первая песня, в которой Рено употребит свое фирменное «tatatsin!», еще более усугубляющее драматический накал повествования.
Нельзя не отметить одну из особенностей, характерных для почерка Рено: персонажи, появляющиеся в двух песнях. Только что мы дважды встретились с Жераром Ламбером, а есть еще Жермена с последнего этажа «Dans mon HLM», которой на диске «Laisse béton» была посвящена целая песня. И будет еще Пепетта (только я пока не знаю, войдет ли она в наш плейлист).
Еще любопытное замечание о музыкальной части творчества Рено. Изначально он работал в трех стилях: кантри, бал-мюзетт и некое подобие рока, но последнего было немного. Постепенно рока становилось все больше и больше, и тогда критики окрестили стиль Рено (довольно остроумно!) «рок-мюзетт». Четвертый альбом вообще считается самым рОковым, в пятом же рок идет на спад и все больше песен, подобных той, что мы сейчас услышим.
Песня очень известная. Но думаю, немногие подозревали, что герой песни «Manu» – не что иное как альтер эго самого Рено. Renaud Pierre Manuel Séchan – помним, да? Глядя на полное имя нашего автора, мы понимаем, что и Пьеро-то небось (ссыль крр) был извлечен «из того же ребра». В автобиографии под названием «Comme un enfant perdu», вышедшей в 2016 году, Рено рассказывал трогательную историю происхождения «Manu». Я вынесу этот текст в примечание, а здесь лишь кратко поясню: песня была написана в 1981 году, в память о тех бесконечных вечерах, когда Рено глушил свою тоску пивом в мечтах о Доминик. Ну а легенда, разумеется, предлагает более романтичную версию: Рено написал «Manu» специально для Доминик, и она так расстрогалась, что сразу от Жерара и ушла. Давайте и мы эту песню послушаем.
В то время Рено Сешану досталось немало упреков за «узурпирование чужого статуса». Даже Максим ле Форестье, защищая своего друга Жюльена Клера от нападок критиков (о которых здесь), как одно из неоспоримых достоинств Жюльена приводит следующее: «По крайней мере, Жюльен никогда не играл в игры с кожаными куртками, заклепками, мопедами и прочей дребедени. Никогда он не позволял себе проявить столь дурной вкус, чтоб переодеться в шпану и создать себе фальшивый образ». В чей огород камешек – нет никаких сомнений. А как это связано с дурным вкусом – мне не очень понятно. Отличная же возможность посмотреть на жизнь другими глазами, изобразить чужой мир изнутри, оживить привычный язык, выйдя за его рамки. В одном из своих интервью Рено объяснял корни своего пристрастия к этой чуждой ему культуре: «...И эта их неистовость... Я никогда не был ни буйным, ни вспыльчивым. ...Но внутри я такой же бунтарь, как они; может быть, я просто чуть больше люблю жизнь».
И тут как раз пришло время поговорить о семье нашего хулигана в кожаной куртке. Отец, Оливье Сешан – переводчик, писатель, автор детективов и книг для детей, преподаватель немецкого и голландского. Дед с отцовской стороны, Луи Сешан – известный эллинист, преподаватель греческого в Сорбонне.
А вот дед Рено по материнской линии не удостоился статьи в Википедии. Оскар Мерио был простым шахтером, членом французской компартии, из которой он вышел в 1937 году после поездки в сталинский Советский Союз. Его дочь, Соланж Мерио, с юности работала на заводе. Выйдя замуж за Оливье Сешана, бросила работу, чтобы вырастить шестерых детей, затем вернулась на работу секретарем.
Можно смело утверждать, что так называемый «феномен Рено» возник из столкновения двух различных традиций французской культуры. С одной стороны – любимые отцом классическая музыка и Брассенс, с другой стороны – пластинки Мориса Шевалье и Эдит Пиаф, любимые матерью. «Несомненно, именно отцу я обязан тем, что пишу песни и сочиняю музыку, и благодаря матери во мне живет эта любовь к улице, бистро и аккордеону...»
К галерее образов авторства Рено Сешана я хочу добавить еще один портрет, на сей раз написанный с реального человека. Очень люблю эту песню, посвященную Рено его деду Оскару.
В прошлый раз мне удалось написать про три альбома, на этот раз – увы, только про два: четвертый и пятый. Шестой, символирующий новый шаг в творчестве Рено, если б я и могла охватить, то лишь наполовину, а это не есть хорошо. Поэтому остановимся пока здесь, но напоследок – несколько интересных примечаний.
Примечания
1. Фрагмент песни «Marche à l'ombre» звучит в титрах одноименного фильма 1984 года (режиссер Мишель Блан). А главную роль в этом фильме, что интересно, играет тот самый Жерар Ланвен.
2. Из воспоминаний Рено: Dominique entre donc dans ma vie avant la sortie de mon second album – qui lui est dédié, et bien avant que je connaisse le succès. Elle y entre sur la pointe des pieds, toujours attachée à Gérard Lanvin et donc le cœur déchiré. Pendant toute une période, elle dort avec moi une nuit ou deux, puis retourne dormir avec Gérard, avant de revenir vers moi. C’est un cauchemar, je l’aime plus que tout, et je ne supporte pas l’idée qu’elle soit dans les bras d’un autre, fût-il son mari. Je suis malade de jalousie et les soirs où elle n’est pas là je me réfugie dans le bistrot de Mme David, Au Rendez-vous des amis, à côté de La Veuve Pichard, le café-théâtre des Lanvin. Je me confie à Mme David qui nous connaît tous, qui voit Dominique et Gérard tous les jours et qui peut donc mesurer dans quel dilemme, dans quelle souffrance je me débats. Je lui répète que je suis fou de Dominique, que je préfère mourir que de la perdre, et elle a l’infinie bonté de m’écouter jusqu’à pas d’heure, de me nourrir, de m’abreuver. C’est en repensant à ces soirées sans fin, où je m’abrutissais à la bière, que j’écrirai quelques années plus tard Manu, cette chanson qui porte mon troisième prénom – Renaud Pierre Manuel.
3. К вопросу о культовости Рено и некоторых его песен. Вот фото, и вы ни за что не догадаетесь, что это означает. Так что я прямо сразу и расскажу.
Первый вариант лекции про Рено я написала давно, еще в Москве. И однажды моя подруга привела на лекцию свою младшую сестру, а она, в свою очередь – дюжину друзей из класса (кажется, седьмого). И вот, на следующую лекцию они мне передали эту страничку солидарности с автором надписи на лестничной клетке (из песни «Dans mon HLM»). Простые советские школьники. Сами понимаете, этот документ я не могла не сохранить!
4. Интересно будет только фанатам Рено и к творчеству его не относится, поэтому без перевода (из Википедии). Renaud est le sixième des huit enfants qu'a eus son père. Il a deux frères : David, un faux jumeau et l'écrivain Thierry Séchan (1949 - 2019), ainsi que deux sœurs : Nelly, née en 1947, et Sophie, née vers 1961 ; il a aussi deux demi-sœurs : Christine, née en 1941 et Catherine, décédée en 1939, ainsi qu'un demi-frère, Nicolas, né en 1935, enfants de son père Olivier et de sa première épouse, Renée Vincent, née en 1913, et décédée avec Nicolas dans un bombardement américain, lors du Débarquement de Normandie, le 7 juin 1944 à Falaise. C'est à 12 ans, en 1964, que Renaud découvre que sa sœur Christine est en fait sa demi-sœur, et à 64 ans, en 2016, lorsqu'il veut voir la tombe de son demi-frère Nicolas et de Renée Vincent, qu'il découvre qu'il avait une autre demi-sœur, Catherine, décédée le 10 février 1939 d'une maladie infantile. И еще трогательное на тему семьи: Sa mère a choisi le prénom Renaud, parce que sa grand-mère et sa mère lui chantaient La complainte du Roi Renaud, et elle trouvait cela tellement triste qu'elle pleurait à chaque fois.
5. Тот же статус, что и №4: к творчеству не относится. Долго думала, упоминать ли тут эту больную тему, но решила, что для фанатов важно. L'autobiographie de Renaud débute sans détour : "Je suis né dans une famille heureuse et dont j'ai longtemps ignoré les secrets. Ces secrets qui m'ont plus tard arraché des larmes, m'ont précipité dans la culpabilité". L'un de ces fameux secrets continue de hanter le chanteur. À ses 18 ans, Renaud travaille dans une librairie à Paris, quand son cousin le traite de "fils de collabo". Il découvre rapidement pourquoi. Dans les années 1940, son grand-père aurait adhéré à un parti fasciste, le PPF (Parti populaire français). Le père de Renaud travaillait quant à lui pour Radio Paris, épinglé pour propagande et taxé de collaboration. Un héritage difficile pour l'artiste. "Renaud, fils et petit-fils de collabo, ai-je lu dans certains journaux. Je porte ces mots comme une croix sur mes frêles épaules", déplore-t-il dans son livre, défendant son père des accusations portées contre lui.
Многовато получилось примечаний – ну да ладно. Теперь действительно все. А про дочку Лолиту, шхуну «Махновщина» (sic!) и гастроли Рено в СССР будет в следующей части.
© NM 
sova_f
(Наталия Меерович)
Дистанционное обучение психологии: путь к безграничным возможностям личностного роста 
Усть-Илимская ГЭС - бронзовая станция, стоящая на золотом фундаменте 
Монино 11 июня 2022 года: коллекция двигателей. 
Открытия европейцами разных территорий на земле 
Предчувствие большой войны 
Почему вялотекущей шизофренией болели только в СССР 
Доброе утро! На Донбасс пришла весна 
Испытание гиперзвуковой ракеты накануне Дня Солнца 
Поцелуйчик в нос 
