Европейско-либеральный взгляд на украинские художества

sapojnik — 01.05.2019 А вот и Эмиль Паин высказался про "мовный закон"! Я не понимаю, откуда взялась (и активно нагнетается, особенно на националистических ресурсах) байка, будто бы "все либералы поддержали украинский закон о запрете русского"?

Вот Эмиль Паин - блестящий специалист, этнограф, лингвист и социолог, при этом - классический "статусный либерал", до недавнего времени - профессор в Высшей Школе Экономики. Сам, кстати, родом из Киева. Один из зачинателей дисциплины "Этнополитология". В Вики пишут - "С 2006 года является членом международного жюри при Верховном комиссаре ОБСЕ по делам меньшинств"! И вот просто почитайте, в каких выражениях пишет наш "специалист по делам меньшинств" об украинских художествах:

"...украинский язык является одним из лидеров по показателям роста объемов использования языка и расширения функциональных сфер его применения. Но нынешнему большинству Верховной Рады то ли этих успехов показалось мало, и они захотели ускорить языковые процессы (это как ускорить беременность), то ли цель была совсем в другом, без реальной связи с защитой государственного языка. Так или иначе, принятие в конце апреля 2019 года нового закона о государственном языке может лишь затормозить развитие украинского языка: в современных условиях язык из-под палки не осваивают. К тому же такой закон может привести к недовольству значительных масс населения, дестабилизации политической ситуации в Украине – усилению оттока населения из страны и возрастанию угроз ее раскола по этнокультурному признаку.

Новый украинский закон беспрецедентен для современной языковой политики во многих отношениях. Во-первых, это единственная языковая политика (во всяком случае, в практике стран современной Европы и Америки), предполагающая исключительно карательные механизмы для расширения освоения населением государственного языка. Только угрозами наказания (от штрафов до тюремного заключения, в том числе на длительный срок) предполагается стимулировать знание государственного языка. Во-вторых, данный закон идет вразрез с современной мировой практикой по поддержанию многоязычия как элемента культурного разнообразия. В-третьих, это уникальный для современности закон и в том отношении, что его целью (пусть и не заявленной, но явно выраженной в его содержании) является дискриминация, подавление и вытеснение исторически утвердившегося в данной местности на протяжении длительного времени регионального языка – русского.

Нет смысла сравнивать указанный закон с образцовой языковой политикой Финляндии и, не столь продвинутыми как у нее, языковыми политиками и законодательствами других стран, установивших официальное многоязычие. Давайте сравним украинский закон с таким же по направленности, защищающим в качестве официального только один язык, а именно - с основным языковым законом канадской провинции Квебек – Хартией французского языка (Charte de la langue française). Главной целью этой Хартии, широкой известной под названием «закон 101», является утверждение французского языка в качестве официального на территории Квебека. Впервые принятый в 1976 году и с тех пор не раз дополнявшийся, «закон 101» также вызывал немалые споры. Этот закон трудно назвать либеральным на том же основании, что и новый украинский закон, а именно ввиду введения большого количества ограничений права человека на свободный выбор языка. По этой причине некоторые положения квебекской Хартии были оспорены как противоправные в высших судах Квебека и Канады. Такими же эти положения признал и Комитет по правам человека ООН в 1993 г. Более того, принятие и введение в действие «закона 101» привело к значительному оттоку англоязычного населения и капиталов из провинции Квебек, включая и ее жемчужину - Монреаль, считавшийся одним из самых привлекательных для жизни населенных пунктов в мире. Как раз в конце 1970-х он стал хиреть и лишился статуса самого крупного и самого экономически развитого города Канады, (впоследствии Монреалю удалось, отчасти, вернуть утраченную привлекательность, в том числе и благодаря более гибкому отношению городских властей к языковому и культурному разнообразию). Антилиберализм и негативные последствия (в украинском случае лишь потенциальные, вероятные) сближают два закона. Вместе с тем, легко выделить принципиальные преимущества квебекского закона по сравнению с украинским, прежде всего с точки зрения соответствия тем современным западным нормам права и морали, приверженность к которым декларируют политики Украины.

Квебекский закон направлен на защиту французского языка и практически не содержит ограничений для других языков, в том числе для своего главного конкурента – английского. Скажем, во всех учреждениях вывески должны быть обязательно на французском, но и дополнительные вывески на других языках не возбраняются. Дети франкофонов должны учиться во французских школах, но если хотя бы один родитель англоговорящий, то ребенок может выбрать и английскую школу. При этом данные ограничения распространяются только на государственные образовательные учреждения и не действуют в системе частного образования (вполне конкурентоспособного по отношению к государственному). Никакие ограничения Хартии не действуют на территориях проживания коренных малочисленных народов Канады. А в украинском законе украинский язык провозглашается единственным языком образовательного процесса как в государственных, так и в частных учреждениях. Представители национальных меньшинств имеют право получить только дошкольное и начальное образование на своем языке, а представители коренных народов (крымские татары) смогут получить на своем языке еще и среднее образование, но не более того. К тому же законом наглухо перекрыты все функциональные сферы жизни (кроме быта), в которых допускается использование языка меньшинств и коренных народов.

Украинский языковой закон фактически направлен на установление монопольного положения государственного языка за счет устранения существующего русско-украинского двуязычия, тогда как квебекская Хартия по сути регулирует режим двуязычия, устраняя предшествовавшую дискриминацию французского языка, но при этом не демонстрирует каких-либо признаков мести к бывшему доминирующему сообществу «оккупантов и колонизаторов», завоевавших Новую Францию в 1763 году. Английский язык и ныне остается вторым языком во всех франкоязычных школах Квебека. По закону, он используется наравне с французским в судах (если стороны не владеют французским), во всех отделениях федеральных институтов в провинции Квебек, на научных конгрессах и симпозиумах, на спортивных соревнованиях, во внешних связях и т.д.

Квебекский закон принят в субъекте Канадской федерации, в рамках которой франкоязычное население остается меньшинством. Поэтому Хартия фактически защищает исторически сложившийся региональный язык лингвистического и национального меньшинства, в то время как украинский закон направлен не только на культурное доминирование этнического большинства в государстве, но и на дискриминацию языковых меньшинств.

Хочу отметить и еще одну особенность нового украинского закона – его утопичность, точнее принципиальную неосуществимость. Опыт многих стран (Канады и Испании, Эстонии и Латвии, Сербии и Боснии, etc.) показывает, что в местах компактного проживания многотысячного иноязычного населения местные языки устойчиво воспроизводятся (даже в периоды их подавления как было в Стране Басков при Франко), и их применение невозможно ограничить только бытовым общением. Язык, на котором повседневно говорят в быту, неизбежно прорывается и в сферу производственной, профессиональной деятельности, прежде всего в сфере услуг. В магазинах и в кафе, в химчистках, аптеках, медицинских учреждениях персонал и клиенты будут общаться на привычном языке, на котором в данной местности говорит большинство. Это многократно доказанное обстоятельство игнорируется в новом законе Украины, в соответствии с которым все учреждения обязаны перейти на украинский язык. Некоторые послабления делаются для медицинских учреждений. Так, закон разрешает врачу говорить с пациентом на региональном языке, но обязывает его писать заключение о состоянии больного на государственном. И что сделает врач? Выругается на местном языке и напишет на том же. А что сможет сделать власть? Ничего! У нее нет батальонов запасных врачей, которых она может послать во все медпункты большой страны для замены тех, кто не использует госязык. У нее нет и такой армии правоохранителей, которая сможет проследить за нарушениями языковых норм, а главное – покарать десятки тысяч нарушителей. В местах компактного расселения многочисленных групп этнических меньшинств умирает не их язык, а закон, который запрещает его использовать.

Украину, как и Россию, нельзя удивить производством мертворожденных законов. Новый украинский закон о языке – один из них. Но каждый подобный закон подрывает веру в законотворчество, топит правосознание, а оно в постсоветском мире и без того не в избытке. Для регионов компактного расселения больших масс этнических меньшинств лучшими специалистами разработана Европейская хартия региональных языков или языков меньшинств, предусматривающая не только защиту, но и меры, содействующие использованию миноритарных языков. Украина подписала эту хартию, а 2006 году (при либеральном и проевропейском президенте В. Ющенко) вступил в силу закон «О ратификации Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств». Еще через пять лет Украинское государство выделило средства на его реализацию, но в 2019-м все это перечеркнуло законом о государственном языке. Перечеркнута была не советская или российская хартия, а европейская, подписанная подавляющим большинством стран-членов Совета Европы. Так куда же двинется Украина в своей национально-языковой политике? Я думаю, что в числе факторов оглушительного провала на прошедших выборах П. Порошенко было его принципиально ошибочное восприятие украинского общества. Оно куда менее консервативное и более европейское, чем предполагали авторы лозунга: «Вера, армия, язык» и разработчики закона о государственном языке".
http://politcom.ru/23385.html

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив