эволюция этнонимов: для чего языком заметать следы

anthropology_ru — 28.04.2011 Почему изменяются этнонимы?

Антропонимы, этнонимы постоянно меняются. Были одни, стали другие.

вогулы - манси
вотяки - удмурты
гольды - нанайцы
камчадалы - ительмены
карагасы – тофа
курилы - айны
ламуты - эвены
лопари - саамы
луораветланы - чукчи
мещеряки – татары-мишари
нымыланы - коряки
орочоны – негидальцы
осетины - аланы
остяки – ханты
пермяки - коми
малороссы - украинцы
самоеды – ненцы
тунгусы - эвенки
унангане - алеуты
урянхайцы - тувинцы
черемисы – марийцы
черкесы - адыги
чеченцы – вайнахи
чудь, чухари, весь - вепсы
чухонцы - финны
якуты – саха



Чем мотивированы изменения? Говорят, предыдущие названия - «устаревшие». Не понятно, чего это они так вдруг «устарели»? Якобы эндо-этнонимы пришли на смену экзо-этнонимам. Однако «правильные» названия являются обрусевшей «химерой» и ВСЕГДА не идентичны самоназванию: «эвенки» - эвэнкил, орочон; «аланы» - аллон, ирон, дигорон; «нанайцы» - нани, хэчжэ; «саами» - Sámit, Saamelaiset, «тувинцы» - тывалар, «вепсы» - бепслаажед, «украинцы» - українці. Минусинские татары переиначены в хакасов вопреки самоназванию «тадар», кузнецкие татары названы шорцами, хотя назывались «тадар-кижи».

Почему русскому языку навязывают свою волю извне - и он охотно эту волю принимает?


Почему нас заставляют изменить общепринятые термины, аргументируя их неполиткорректностью, оскорбительностью? Ведь при желании всегда можно найти, чем оскорбиться. Как говорят русские: «Свинья всегда грязь найдет». Довольно странно – оскорбляться собственному наименованию в чужих устах. Политкорректность, а точнее «политобиженность» выступает как система с положительной обратной связью – чем больше ее тешить, тем сильнее распухает обида. Увлекшись борьбой за права человека, можно оказаться в тупике, когда уже и самого человека нельзя обозначить ни персонально (мужчина, женщина, дедушка, мальчик), ни этнонимически (украинец, кавказец, грузин), ни даже человеком! Кем назвать? Гражданином? - А вдруг у него гражданство еще не получено, и будет ущемительно! Обидится высокогордый индивидуум 21 века, никак он не разрешает себя называть. Не разрешает он себя также фотографировать, показать лицо на экране, а кое-кто чувствует себя оскорбленным, если окажется на улице без паранджи. [Почему? Это - следствие ноосферной перенаселенности]

Стоит сказать «лопарь», подойдет какой-нибудь русский лопарь, внезапно увлеченный лопарской самоидентификацией, возьмет за рукав: «Надо говорить саами!» - Почему?! Если у лопарей самоназвание «самит», а не вовсе «саами»? И если я говорю на собственном русском языке? Немцы называют их Lappen, итальянцы Lapponi, а арабы с китайцами – даже и подумать страшно, как называют. По-русски же – лопари. К чему эти «химеры самоутверждения» и «автонимы высокомерия»?



Почему из русского языка вьют веревки? Учитывая, как расплылось понятие «национальность» (то есть юридическая ипостась этничности), сколько при переписи населения появилось «эльфов», «эвоков», «сибиряков» и прочих разных шведов, можно полагать, что этнографическая номенклатура лет через 50 изменится до неузнаваемости. А самих русских придется величать какими-нибудь «эрэфчангражданчанами» (некорректность этнонима «русский» не доказывает только ленивый).



Почти уверен, что в ближайшее десятилетие Россия будет вынуждена принять какой-нибудь международный стандарт, и переиначить свои топонимы и этнонимы. Уже сейчас Google налепил свою транслитерацию: Groznyy, Mirnyy, глядишь, и на почтовых конвертах нас заставят выводить в квадратиках «Мирныы», национальность писать «руски», а фамилию «Достоевски», потому что таков технический регламент. Переиначили же все русские имена в украинских, белорусских, латышских паспортах. Был человек всю жизнь Алексей, и вдруг проснулся Олексій, был Григорий, стал Рыгор, Андрей вдруг узнал, что он Андрис. (В США и России индус Чампракамбукра, кажется, так и волен остаться Чампракабукрой.)

Возможно, есть языки, пригибающие к столу чужие слова, и есть, которые прогибаются сами. Но русский язык, он как будто… заметает следы. В нем регулярно меняется вокабулярий, отсеивая тех, кто «отстал от жизни», символизируя скоротечность и ненадежность любых оснований. Так, в Москве заменили массу названий станций метро, и теперь старому гостю не сыскать «Площадь Ногина» или «Битцевский парк». Научный язык тоже «заметает следы». В русской геоботанике за последние 50 лет поменялись чуть ли не все термины, касающиеся растительных сообществ. В энтомологии за последние 100 лет названия давно описанных насекомых так изменились, что найти соответствие очень непросто. В антропологии некогда расхожие названия антропологических типов, рас, ископаемых видов упразднены. Номенклатура меняется постоянно и везде.

Я усматриваю в таких переменах не какой-то здравый резон или дискриминацию, а свойство самоорганизующейся системы. Основной фактор - смена экспертных поколений, малоосознаваемый архетип отрицания авторитета ближайших предшественников.

Возвращаясь к этнонимам. Бывают и казусы. Есть один народ, у которого самоназвание – хуй применишь!


(Кто не понял, подскажу: это дунгане, у которых старое самоназвание на кириллице "хуй" - а в этом монгольском словаре и вовсе "хуйхуй". Сейчас эта норма вики-облагозвучена в "хуэй", но на английском языке так и осталось Hui People)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив