эссе Катарины Гулевской о дачах, часть 3
lemuel55 — 01.09.2021 ...Это обязательно купанье"А у него дела было по горло: нужно пять раз выкупаться, вырезать в орешнике удочку, накопать червей – на все это требуется время" (Л. Андреев, "Петька на даче");
"Нарезали мы хлеба, намазали его вареньем и пошли на реку. Сначала выкупались, потом разлеглись на песке. Греемся на солнышке и хлеб с вареньем жуём" (Н. Носов, "Мишкина каша")
и совершенно специфическое русское мероприятие – хождение по грибы:
"...еще бабушка брала его в лес. Летом она не ходила в лес – ей не уйти было от дома, стирки, готовки на такую ораву детей, а осенью ходила и его брала с собой.
В лесу было просторно и тихо, слышно, как лист, падая, цепляется за ветки. Все было желтым и красным, и пахло остро и сладко – так, как сейчас от его ладони. Молодым лесом, близкими холодами, умирающими листьями, подмороженной травой. В траве стояли крепкие, как огурчики, холодные и плотные грибы. Корзинка тяжелела, и обратно ее всегда несла бабушка" (Т. Устинова, "Хроника гнусных времен");
"В дождливую погоду, особливо в августе, множество этих чудных растеньиц вылезало в парковых дебрях, насыщая их тем сырым, сытным запахом – смесью моховины, прелых листьев и фиалкового перегноя, – от которого вздрагивают и раздуваются ноздри петербуржца. Но в иные дни приходилось подолгу всматриваться и шарить, покуда не сыщется семейка боровичков в тесных чепчиках, или мрамористый «гусар», или болотная форма худосочного белесого березовика" (В. Набоков, "Другие берега");
"Избушка на курьих ножках, почти без сада, но терраса выходила на большой луг, направо — полный грибов лес. Кругом ни домов, ни людей. Было голодно. Питались одними грибами. На закуску — маринованные грибы, суп грибной, иногда пирог из ржаной муки с грибной начинкой. На второе — вареные грибы, жарить было не на чем, масло в редкость. Каждый вечер садились на лавку перед домом смотреть закат" (Л. Брик, "Пристрастные рассказы").
Каким бы никудышным огородником человек ни был – на даче ему не избежать прикосновения к растениям – он их сажает, выдергивает, подрезает, нюхает, пробует, поливает.
Вот, скажем, Куприн, совершенно неинтересный мне писатель, – написал больше ста лет назад про свою дачу в Гатчине так, что я неожиданно поняла его. Он, другой по происхождению, образованию, взглядам, он, живший в совсем других условиях – он был такой же, как мы
"Весь мой огород был размером в 250 квадратных сажен, но по совести могу сказать, потрудился я над ним весьма усердно, даже, пожалуй, сверх сил.
Зимой ходил с салазками и совочком - подбирал навоз. <...> Собирал я очень тщательно зимою золу и пепел из печек. Достал всякими правдами и неправдами несколько горстей суперфосфата и сушеной бычьей крови. Пережигал под плитой всякие косточки и толок их в порошок. Лазил на городскую колокольню и набрал там мешок голубиного помета. <...> Здесь была прелесть чистого, простого чудесного творчества. Какая радость устлать лучинную коробку липовым листом, уложить на дно правильными рядами большие ягоды клубники, опять перестлать листьями, опять уложить ряд и весь этот пышный, темно-красный душистый дар земли отослать в подарок соседу! Какая невинная радость - точно материнская" (А. Куприн, "Купол Св. Исаакия Далматского").
Полуотрицательный чеховский персонаж страстно рассказывает непонимающему слушателю
"Я всё сам делаю. Я работаю от утра до ночи. Все прививки я делаю сам, обрезку — сам, посадки — сам, всё — сам" (А. П. Чехов, «Черный монах»).
Как не вяжется этот настоящий тяжелый и физически и умственно труд с внушаемым нам представлением о дореволюционных дачниках-дворянах
"Теперь он только чай пьет на балконе" (А. Чехов, "Вишневый сад");
"На мягкий матрас и удобную кровать Никич ни за что не соглашается.
— Я не дачник, а рабочий человек. Нежиться не люблю" (В. Осеева, "Динка").
Какой бы тонкий художник ты ни был – ты возишься с землей, ты благоустраиваешь дом, ты что-то строгаешь, пилишь – и делаешь это с азартом, ведь это твое. Это только твое.
"Я за работой земляной
С себя рубашку скину,
И в спину мне ударит зной
И обожжет, как глину” (Б. Пастернак, "Летний день")
Потом этот же человек будет ходить по городским улицам, чувствовать себя частью городской цивилизации и напрочь забудет необъяснимое сезонное томление
Вот будет лето — Поедем на дачу!
В руки лопату — х**чим, х**чим.
Не забудь полить помидоры!
Не забудь полить помидоры! (С. Шнуров, "Дачники").
Вообще для советских людей дача была в каком-то смысле символом работы - быт городской состоял из преодоления трудностей, а быт дачный был, конечно, не легче - начиная с того, что на эту дачу еще нужно доехать
"Вы дойдёте до сторожки
И пойдёте по дорожке.
Там высокая ограда,
Вам туда идти не надо.
Вы идите прямо-прямо,
На поляне будет яма.
Вы дойдёте до колодца,
Там дорога оборвётся.
Поднимитесь на пригорок —
Наш участок номер сорок" (А. Барто, "Дачный адрес").
Потом – строительство домика, сарая, теплицы, устройство грядок, забор – все это требовало не только серьезных физических трудов
"...до самой осени родители корчевали пни. В дело шли любые обрезки. Помойки в окрестностях городской квартиры отец обходил с ножовкой в руке. Распиливал, увязывал. Кряхтя, закидывал на спину, становясь похожим на сказочного лесника" (Е. Чижова, "Планета грибов"),
но и решения нескончаемого вопроса: где достать? Рынок стройматериалов, да и вообще любой рынок, как известно, в Советском Союзе был стихийным и нечетким, как мираж в пустыне
"Из года в год, на случайных машинах, на своих плечах, на самодельных тележках, груженных так, что колесный след оставался даже на гравии, – все отходы долгого советского века: от металлических кроватей с шариками-набалдашниками до плоских чугунных сковородок" (Е. Чижова, "Планета грибов").
|
</> |