Эротические фантазии третьего рода. Часть III (18+)

detnix — 20.11.2014 Вся эта чертовщина, что рвала в душу коммуниста эскападами ночных безумств, настоятельно требовала немедленного объяснения с материалистических позиций. Именно материалистических! Свято веря в непорочность Великого Учения, Василий обратился к товарищам по партии. Брахиозавры советской науки, рассеянными стадами, перемещавшиеся по унылым партийным ландшафтам и лениво поедавшие редкую зелень государственных подачек, в ответ лишь раздражённо трясли пергаментом побитых молью шкур, как трясёт крупом лошадь, отбиваясь от надоедливого слепня. «О чём вы батенька?.. Бред сивой кобылы!.. Вредные суеверия, замешенные на ночных поллюциях…» «Какой бред, какие поллюций! — негодовал Василий. — А перенос вещества в органических полостях, а необычные ночные запахи?» «Поживите с моё, молодой человек, и вы удивитесь букету непрерывно исторгаемых ночных запахов!..» «Но…» «Никаких но! Наука — не сонник и толкованием любовных фантазий не занимается, хотя… Вот что, милостивый государь, а не пообщаться ли вам с нашим нобелевским лауреатом. На прошлой неделе он как раз вернулся с малой родины, где знакомый мальфар с Прикарпатья выправил ему грыжу и унял старческий энурез».


— Говорите, жена вас будит, а у вас изо рта именной кулон с золотой цепочкой торчит… — перебил депутат и нобелевский лауреат причитания молодого однопартийца.
— Да. Мы в ту ночь в музейном алькове королевы Виктории… скажем так, развлекались, а она, то есть моя партнёрша, в шутку вытащила из черепаховой шкатулки семейный кулон ганноверской династии и мне в рот запихала. При этом так начала смеяться, что я проснулся.
— И?
— Что и?.. Супруга спросонья сказала, чтобы я выплюнул эту гадость.
— А вы?
— Переложил гадость в другую полость.
— В какую?
— Ну, сами понимаете, у меня их не так много…
— Зачем же переложили?
— Чтоб на место вернуть. Я же коммунист, а не мелкий музейный воришка. К тому же это был не какой-нибудь мемориал в Горках, а Британский музей в Лондоне.
— Мда-с… Вернули?
— Нет. Спустил в унитаз.
— Где?
— В Германии. Вторую часть ночи мы провели в личных апартаментах Канцлера Германии, а кулон оказался фальшивым.
— Фрау Меркель видели?
— Не до неё было, да и фрау к Обаме в Вашингтон улетела.
— Как узнали, к кому она поехала?
— Что там узнавать! Портрет Барака на стене был весь заплёван, левый глаз выколот, а на разворот по диагонали губной помадой написано «Fuck You, monkey!»

Кабинет нобелевского лауреата погрузился в молчание. Василий нервно теребил под столом амулет племени Навахо, удесятеряющий мужскую силу. «Подарить, что ли? — думал гость. — Пускай потешит себя на старости лет, хотя постой! Не дам. Вон, Собчак, тешил-тешил себя, пока инфаркт в гостиничном номере не схлопотал. И без того редеют наши ряды, а этот старичок — средь наших — бриллиант!»

— Знаете что, Василий, — нарушил паузу хозяин думского кабинета. — Есть тут у меня один приятель. Я его тайком из бюджета РАН подкармливаю.
— Почему тайком?
— Ересью занимается. Любому учёному репутацию испортит, но талантлив, бродяга! Такие, и Богом и Чёртом отмечены, и в естественных условиях не выживают. Дайка я ему записочку черкану… Держи, Василий. Только это между нами. Генеральному — ни гу-гу!
— Слово коммуниста!
— Да, ещё… Кланяйся от меня. Скажи, мол, приватный грант задерживается, сам понимаешь, громят отечественную науку, ну да ладно, ты языкастый, найдёшь что сказать.

Василий ходил между стендов с циклопическими дисками, бронированными многослойными боксами, светящимися ретортами и стеллажами с измерительными приборами.

— Вот здесь мы золотишко из железной окалины добываем, — радушно комментировал лжеучёный средних лет с седеющей академической бородкой, — а здесь холодным ядерным синтезом балуемся. Видишь, кварцевый реактор раскалён докрасна, то-то! И найди хоть один проводок к нему. Зимой у него греться будем, да кофей заваривать.
— Забавно… — только и мог промолвить Василий.
— Забавно?.. Не то слово! Конгениально, а теперь, господа, туш! — с этими словами хозяин лаборатории нажал красную кнопку и покоящийся недалеко диск с керамическими втулками с характерным воем начал набирать обороты.
— Не рванёт? — отстраняясь вбок спросил экскурсант.
— Не бойся! Три диска уже разлетелись, кота нашего одним убило, царство ему небесное. Этот должен выдержать.

Внезапно Василий ощутил холод и чувство, будто у него взбунтовались все внутренности. «На термометр смотри, на термометр!» — уже кричал учёный. — Минус десять! Ощущаешь?» Но молодой человек не смел даже повернуть голову в сторону термометра. На его глазах огромный воющий диск, слегка покачиваясь, воспарял над массивной станиной. «Это Сёрл! — прокомментировал взлёт НЛО весёлый учёный. — Правда забавно?! У Сёрла диск крышу пробил, а мы ему режим подобрали — выше филёнки на стене взлететь не может. Я первый диск ещё пионером собрал. Кружок у нас был. Запускали в Саду юных ленинцев, где сейчас церковь Покрова стоит. Уже через час чекисты тот сад окружили. Нас, сопляков, разогнали, а всю публику, что постарше, до вечера шмонали». «Нашли? — поинтересовался Василий. «А как же! Не весь, а труху, что от него осталась. Потом два дня газеты город успокаивали, писали как милиция разгоняла фанатов Фантомаса, которые сожгли танцплощадку.

«Ну-с, с чем пожаловали? — задал вопрос радушный хозяин лаборатории, разливая кофе по турецки. — Как там наш незабвенный? Скрипит ещё? Ох и бедовый в молодости был! Ни одну лаборантку не упускал. Всякую приголубит и обязательно облапает. Настоящий был учёный!» «Я почти с той же темой пришёл», — начал свой рассказ путешественник в сонные миры. Он долго, но бойко рассказывал о всех перипетиях последних месяцев, не забыв упомянуть, что эти сны постепенно превращают его в совершенно другого человека. «Жена стала бояться, — для убедительности добавил рассказчик, да и с Кристи что-то не то происходит… Из пошлой твари, как из куколки нечто иное проклёвывается». «Понимаю-понимаю, — механически повторял учёный, пожёвывая бородку и теребя нательный крестик». «Так вот для чего они бородки отращивают», — мелькнула мысль у Василия.

— Послушайте, любезный, — вдруг встрепенулся он, — а зачем вам крестик? Ведь вы же учёный!
— Повторяемость экспериментов улучшается. Помолишься с утра на иконку и всякий опыт как по нотам разыгрывается. Забудешь — всё через пень-колоду.
— Но это же противоречит всем законам физики!
— Всё противоречит физике, когда с физическим вакуумом работаешь. В этих исследованиях успех наполовину от оператора зависит. Это как в гомеопатии, чем выше потенцирование, тем строже к себе относиться надо. Поругался с тёщей — отставь работу, не гневи Бога, а то ненароком слабенького пациента к праотцам отправить можно.
— Но почему православный крестик?
— Что ж мне, русскому, звезду Давида на шею вешать! Каждому свои символы. Символы кровь правят. Что наденешь, тем и станешь.
— Мудрёно как-то, — в задумчивости ответил Василий. Но может вернёмся к мой проблеме?

Внезапно собеседник вскочил — «Секундочку!» — и скрылся за дверями. Вскоре он появился, неся на перевес какую-то хреновину, похожую на миноискатель с крупными буквами ИГА-1 на металлической бирке.

— Сечас проверим… Так, есть… Шнур в порядке, но что это?
— Что? — переспросил гость.
— Он должен заканчиваться у потолка, а ваш тянется к прибору для трансмутации.
— Кто тянется?
— Шнур… серебряный… Да в общем-то он цвета не имеет, как, впрочем, и запаха и даже размера. Серебряный или астральный шнур… Связь с Космосом… У вас же по земле волочится, как кишка на скотобойне…
— Это опасно?
— Очень! Вы замкнуты на что-то другое!
— Кристина?
— Возможно, кстати, где она живёт?
— На Юго-Западе, улица Молодцова…
— Всё верно! Шнур туда и волочится. В реале с ней встречались?
— Ни разу.
— И не надо! Что произойдёт, если сблизитесь, я даже не представляю! Но кто вас мог так накрепко связать?
— Понятия не имею.
— Цыганки не приставали?
— Нет.
— Где были в последнее время.
— Да нигде. Только на работе, в Думе, а ещё по партийным делам бегал, будь они неладны! Хотя постойте… Вспомнил! В августе с делегацией выезжал в Молдову на семидесятую годовщину освобождения от фашистских…
— Я так и знал! — хлопнул себя по лбу возбуждённый учёный. — Это же колдовская Мекка Советского Союза. Там после войны оседали чуть ли не все военные пенсионеры, цыганки и благородные евреи. Гремучая смесь древних верований Трансильвании и эзотерики великой Торы! Что вы там делали, с кем встречались.
— Да так, с коммунистами… Круглый стол проводили, ходили в музей, в пионеры принимали…
— Пили?
— Что?
— Вино, коньяк.
— Ну, если немножко… — покрываясь краской, сознался верный ленинец, вспоминая как молдаване-интернационалисты волокли его бездыханное тело в гостиницу.
— Вот-вот-вот! Теперь о всех возлияниях подробно.
— Так на это мне и полчаса не хватит!
— Только характерное и необычное.
—  Да, было что-то… Митинговали на центральной площади у памятника «Штефана чел Маре». Было нас с полсотни, может и меньше, а поодаль кривлялись местные креаклы. Их толпа целая была. Знамёна радужные, в дудки дудели, хотя вида почтенного были. Среди них сучку одну заметил — издалека не разглядел. Сидела та тварь на плечах у двух клоунов и орала в мегафон: «Украина понад усе!… Рашка-какашка!» Путина помянула, ну вы текст знаете, где там припев такой: ла-ла-ла. Мне Путина жалко стало. Зачем же так старика…
— И что дальше?
— Бабка с корзинкой проходила. Такая простенькая с виду. Косынка двумя заячьими ушками надо лбом повязана. Вынула из корзинки тёмную такую бутыль без этикетки, сургучом укупоренную, там ещё по латински буквы выдавлены были, то ли Багет, то ли Бафомет. Сказала, в Криково в семейном погребе столетние запасы потревожила. Ласково так добавили, мол, видит, что добрые люди собрались, вот и угостить хотела. Сама сургуч разбила и мне в пластмассовый стаканчик налила. Пей, говорит, касатик. Я ж тогда на взводе был. Разом махнул, хотя креплёного не люблю. Другие потянулись на дармовщину, да только та тётка вдруг сорвалась, бутылку спрятала и засеменила к этим визжащим уродцам.
— Всё, дальше не продолжай! Бабка та тебя и повенчала!
— С кем повенчала?
— С той, что с мегафоном! Твоя Кристина тоже из коммунистов? — язвительно спросил лжеучёный.

Василий густо покраснел и ничего не ответил.

— И не надо отвечать! Сию минуту мы ту пуповину и разорвём. Дело плёвое. Шестьдесят три гигагерца ни одна порча не выдержит.
— Постой-постой! — вдруг закричал Василий. — Постой, дружище… Может мы с тобой эксперимент вместе продолжим?.. Ну, понимаешь, чем только не поступишься ради науки. Я тебе потом отчёт помогу написать. В журнале экспериментальной и теоретической физики статейку опубликуем за двумя подписями. Так шаг за шагом до нобелевки доберёмся.

Добрый и весёлый учёный пару минут заливисто смеялся, хлопая себя по ляжкам и вытирая запотевшие очки. «В лапы Комиссии по лженауки хочешь попасть? — утирая слёзы спросил он. — Гестапо по сравнению с ними — дворовые хулиганы». Василий, поддавшись настроению своего нового товарища, вдруг тоже звонко рассмеялся. Смеялся он совсем на по поводу грозной комиссии, а по совсем простой причине: ему чертовски не хотелось прерывать эксперимент.

«Дорогой вы мой, — в мажорном настроении закончил встречу счастливый Василий, — держите от меня подарок». С этими словами гость торжественно возложил в раскрытую ладонь учёного реликтовый амулет племени Навахо. «Зачем?» — только и спросил учёный. «Вечером узнаете!»

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив