Элегантный снобизм на фоне пожара с поносом

dimagubin — 09.03.2020 Утренние русские новости заставили вспомнить август 1998: тогда был дефолт с девальвацией, сейчас коронавирус с все с той же девальвацией. А в общем, те же пожар с поносом, когда мазохистски жмешь каждые полчаса на кнопку обновления информации. Я в 1998-м сидел на "Яме", 5-й улице Ямского поля, работал в ВГТРК, комп у меня был заведен ко всем информагентствам мира, и сладостное удовлетворение давала динамика курса кубля, сводившаяся, при экстраполяции в бесконечность, к тому, что скоро всех рублей России не хватит купить один доллар США.

И я сидел и жал кнопочку, пока мой коллега Ушканов не сказал: "Ну, ок. Будет доллар стоить сто рублей - и что?" Он был прав совершенно. Все основные жизнеопределяющие события в наших последующих жизнях оказались никак напрямую не связаны в курсом доллара к рублю.

А еще в августе 1998 было смешно, когда газеты уже начали реально разбирать последствия пожара, а журналы, с их длительным циклом производства, все еще давали советы, как греться у камина.

Я это к тому, что в мартовском номере журнала GQ вышел мой текст из числа советов по грению у камина. Свежих вам устриц - желательно "нулевок" белон - при любом курсе любых валют! И приятного чтения.

ПРО РУССКИЙ СНОБИЗМ

«Сноб» - слово русское с пометками «арх.» и «уст.»: архаичное, устаревшее. Его время – теплые, ламповые, со стразами и пайетками 2000-е: русский гламур. Английское «snob» – оно о другом, у него коннотация отрицательная. По той причине, что за снобизмом, snobbery, всегда стоит уайльдовское: «Мои потребности просты, я довольствуюсь самым лучшим». Уальд, не спорю – выдающаяся дива, дублинский провинциал с подведенными глазами и цветком в бутоньерке, идущий наперекор Лондону. Но глупо считать его эталоном вкуса. «Довольствуюсь самым лучшим» - вообще мысль второго пошиба.

В эти самые 2000-е путешествовал я как-то по Тоскане на олдтаймерах Alpha Romeo. На кабриолетах «Джулии» и «Джульетте». А ночевали мы в загородном отельчике, перестроенном из крестьянских домов XVI, что ли, века. Ну, представьте: старые спортивные машины безо всяких ремней безопасности, дантовские пейзажи, просвечивающие через тосканское sfumato, старые камни… Но однажды, вернувшись в отель, мы застали сцену из басни Лафонтена. Русская дама с подколотыми губами, в туфлях на каблуках (не удивлюсь, если в «лабутенах») с грохотом волокла по каменной дорожке чемодан и орала на спутника, что он не в пятизвездный отель, а в какое-то, блядь, говнище ее привез!

Она была точно ученицей Уальда. Она жаждала лучшего и не соглашалась на компромисс. Допускаю даже, что она сравнивала наш деревенский отель не с турецким all inclusive, а, черт его не знает, с «George V». Проблема была в (не)соответствии месту и времени.

Даже эмигрируя, русские нередко увозят с собой год своего отъезда со всеми его ингредиентами, включая снобизм. В Германии, где я теперь живу, меня преследует один такой: никак не может простить, что я отринул его взгляд – анекдот! - на потребление спаржи. Сезон спаржи в Европе начинается под Пасху, но в дискаунтере у меня под окнами она чуть не круглый год, а я спаржеед, о чем неосторожно на своей стенке в фейсбуке сообщил. И получил от эмигранта отповедь. Он совершенно по-уальдовски, через губу, поучал, что спаржу приличные люди покупают не позднее 24 июня, причем не абы какую, а нижнесаксонскую, и что суфле из спаржи нужно есть только в городе Байерсбронне, в ресторанчике «Лумпа»… А все прочее – стыд и срам и себя не уважать, да-с…

Увы: у меня ко всему этому уайльдовскому «самому лучшему» был иммунитет с конца прошлого века.

Иммунитет мне привили в Париже. Мы с моей женой в компании нашего друга прогуливались по Трокадеро. Друг был баловнем судьбы: умницей, членом совета директоров знаменитой компании, меломаном, обладателем винного погреба и прилагающийся к нему квартиры у Люксембургского сада. И я, увлекшись разговором, чуть не врезался во встречного господина. «Что ж вы, Дима, ноги месье Берже отдавливаете?» - с улыбкой спросил друг, представляя нас с женой неведомому месье Берже и его очкастому спутнику, который, правда, показался мне смутно знаком. Берже и его спутник были милы: им нравились Россия и русские, они поинтересовались, каковы наши планы на день. Я сказал (краснея), что вообще-то хотел бы устриц, но сейчас август, а ведь устриц не едят в месяцы, где нет буквы «р»… к тому же (мне очень хотелось показать, как хорошо я понимаю Францию) правильно запивать устрицы шабли, а я люблю только красные вина (и покраснел от этого признания до состояния мерло).

- Послушайте, - сказал очкарик, - забейте вы на эти глупости! Если хочется устриц – ешьте устриц! И, кстати, я тоже порой запиваю их красным...

С тех пор в моей жизни много чего изменилось. Я и развелся с женой и стал ценить белые вина. Но давний совет мне по-прежнему помогает жить.

А звали моего советчика, как вы правильно догадались, Ив Сен-Лоран.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив