Доносов было четыре миллиона. А сколько характеристик?

fluffyduck2 — 05.05.2018 Автобиографический рассказ-хроника "Сорок третий" написан журналистом и писателем Давидом Иосифовичем Ортенбергом (1904-1988). В 1941-43 гг. был он главным редактором газеты "Красная звезда" и, находясь на этом посту, принял непосредственное участие в создании мифа о 28 панфиловцах. Потом служил политруком в армии и вышел в отставку в звании генерал-майора.

В "Сорок третьем" он поделился с читателями трагикомичной историей из своей жизни, которая весьма полезна при изучении такого явления как сталинщина.


"В конце 1937 года редактор «Правды» Л. З. Мехлис был по совместительству назначен заведующим Отделом печати ЦК партии. Он и вызвал двух корреспондентов «Правды» — меня из Киева и Александра Баева из Куйбышева — и спросил, согласны ли мы работать в ЦК, в его отделе. Согласие дали, вернулись в свои города и ждали назначения. Через месяц нас снова вызвали в Москву и каждому вручили пачку материалов — отзывы партийных органов, где мы работали от первых до последних лет. Когда я прочитал свою пачку, у меня волосы встали дыбом. Чего там только не было! И скверно работал, и развалил дело, и был связан с врагами народа... Оказывается, из ЦК партии послали запросы, не указав, что характеристики требуются в связи с выдвижением нас на работу в аппарат ЦК партии. На местах же решили, что нас разоблачают как «врагов народа» и нужен «компромат». Пораженные страхом, партийные деятели этих районов шли на фальсификацию и подлог, стараясь посильнее вывалять человека в грязи. Это был какой-то психоз доносительства!
Но «порядок» есть порядок. От меня и Баева потребовали обстоятельных объяснений по каждому пункту отзывов.
— Сколько вам надо времени? — спросили нас.
— Месяц, — сказал я.
И вот, бросив свою работу, я, как и мой коллега, занялся собиранием «контрматериалов».
Прежде всего я выехал в город Изюм Харьковской области. Оттуда горком партии прислал бумагу, что моя жена Елена Бурменко — дочь дворянина при поступлении в комсомол выдала себя за дочь учителя, а я, зная это, скрыл от горкома комсомола, где работал заведующим отделом. Здесь мне жилось хорошо: в 1922 году меня приняли в члены партии, здесь я был первым редактором окружной газеты «Заря», здесь женился. Много было в Изюме у меня друзей. Но прежде всего я разыскал местного священника, он нашел метрическую книгу Соборно-Преображенской церкви и выдал мне такую справку:
«Свидетельство. В метрической книге Соборно-Преображенской церкви города Изюма за 1906 год под № 29 записан следующий акт; «Мая 13 родилась, а двадцать второго крещена Елена, родившаяся: учитель Изюмского городского приходского училища, крестьянин слободы Еремовки Волчанского уезда Георгий Гаврилович, сын Бурменко, законная его жена Анастасия...»
Но так как в ту пору священники были не в особом почете, я пошел в городской загс и там на эту справку поставили еще и печать. Справку, вызывавшую улыбки, я представил в ЦК партии.
В горкоме партии города Сумы, где в 1933–1934 годах я работал начальником политотдела МТС, написали, что я развалил МТС. Если в Изюм мне пришлось ехать за справкой, то с Сумами было проще. Я просто представил вырезку из газеты «Социалистическое земледелие», где было сказано, что Сумская МТС заняла первое место в Харьковской области.
Все это опровергнуть было, как видим, нетрудно. Сложнее обстояло дело с доносом из Днепропетровска, где я работал корреспондентом «Правды». Меня обвинили в связях с «врагами народа» — секретарями Криворожского и Запорожского горкомов партии, секретарем парткома Днепропетровского металлургического завода, заведующим отделом обкома партии. Представить официальную «справку» было невозможно. Никаких, совершенно никаких фактов в доносе не было. Например, упоминалось следующее. Я жил в обкомовском доме в квартире по соседству с заведующим отделом обкома. Ночью тридцать седьмого года арестовали его и жену. В квартире остались две девочки. Мы их взяли к себе, они жили у нас, пока не приехали родственники и не забрали их. И это было поставлено мне в вину...
Точно такая же история произошла у Баева. Оба мы представили Мехлису свои объяснения.
На второй день нас вызвали в ЦК. Явились мы к Мехлису. Он подошел к нам, пожал нам руки и сказал:
— Я вам верю...
А ведь могло быть иначе. Как правило, такие отзывы даже не рассматривались, а сразу же посылались в НКВД. Там бы с нами долго не разговаривали. У них были известные дьявольские способы заставить человека оклеветать и других, и самого себя. Кто знает, хватило бы у меня физических сил, чтобы выдержать пытки этих чиновных преступников?!"

Иначе быть ох как могло бы! Тов. Мехлису за каждым кустом враги мерещились. Во время командировки в Дальневосточный военный округ этот комиссар в законе "разоблачил" подрывную деятельность "«шпионско-диверсионной группы в ансамбле песни и пляски РККА»: всего он там насчитал почти три десятка «диверсантов». Сталин не дал этому делу ход, но арестованным было не до смеха" [цит. по книге "Рубцов Ю.В. Из-за спины Сталина. Политическая и военная деятельность Л.З. Мехлиса. М., 2003"]

А кто как не вредители авторы клеветнических характеристик на ценного для Партии и Родины кадра? Но о том, вызвали ли они жгучий, если не сказать испепеляющий, интерес тов. Мехлиса, Ортенберг не сообщает.

Выходит что в те годы написать положительную характеристику на кого-то означало рискнуть головой. И не имеет значения что характеризуемый куда-то выдвигается, всем было хорошо известно, что сегодня выдвигают в цэка, а завтра в подвалы чека...

Любопытно, много ли отчаянно порядочных людей решались сыграть в ту советскую рулетку? Тот "один, который не стрелял" мог надеяться хотя бы на то что не заметят. И вот эти люди - те кто не стрелял, не лгал, в первых рядах отправлялись в топку репрессивной машины. Такая вот была советская "селекция" генофонда нации...

Сталинисты любят цитировать известное высказывание Довлатова о четырёх миллионах доносов. А вот число убийственных, в прямом смысле слова, характеристик было бы очень интересно хотя бы приблизительно прикинуть.



Чем глубже погружаешься в тему, тем чаще приходит на ум вопрос: - как люди умудрялись годами жить в этом ужасе и не сходить с ума? А ещё более интересный вопрос: - как сталинисты, мечтающие о восстановлении сталинщины, представляют себе свою собственную жизнь в таких условиях?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив