«Добро пожаловать в самую сраную страну, в самое, ***, сраное, ***, место на земле»

- говорит оператор, солдат российской армии, снимающий «последствия» «контртеррористической» операции в Назрани

: военные издеваются над плененной семьей, когда муж начинает молиться, избивают его (под смешливые советы сослуживцев «надо по яйцам»), а секунду спустя выпускают в стоящего на коленях человека автоматную очередь. Следом расстреливают рыдающую жену, дочь щадят, оставляя у трупов, грудного младенца не трогают. Третьему ребенку казненных, восьмилетнему Хаджи, видевшему преступление из окна, удается остаться незамеченным и сбежать, прихватив грудничка. Сверток с братом он оставит у чьего-то порога, сам же дойдет до Назрани, где обретет неназойливое покровительство француженки Кароль, сотрудницы Еврокомиссии, готовящей для Брюсселя доклад о бесчинствах в Чечне. Это «Поиск», один из самых ожидаемых фильмов Канна-2014. И один из самых больших провалов — не фестиваля, а как минимум десятилетия.

Мишель Азанавичус — тот самый юморист, что снял дилогию о похождениях супертупого суперагента 117 и «немую комическую» «Артист» (я уж не говорю о его ранних работах — чистом стебе по мотивам «серьезной» классики), — вдруг взялся за римейк «Поиска», выдающейся голливудской мелодрамы, снятой спустя три года по окончании Второй мировой. Там стройный американский офицер освободительных войск (первая роль Монтгомери Клифта) становился другом и старшим братом белокурому малышу с концлагерным номером на предплечье — пока выжившая в другом лагере мать мальчишки упорно вела свой почти безнадежный поиск. В фильме Фреда Циннеманна много фирменной голливудской сентиментальности (которой — отклоняясь в сторону — оказалось в избытке в китайском внеконкурсном фильме Чжана Имоу «Возвращение домой»; там героиня Гон Ли не узнает своего мужа, жертву «культурной революции», отмотавшего двадцатку на «перевоспитании», он же вынужден каждый день приучать любимую заново; при всей суровости реалий маоистского коммунизма, в главных ролях легко представить не Гон Ли и Чен Даомин, а Дрю Бэрримор с Адамом Сэндлером). Но важнее в старом «Поиске» другое — образ послевоенной Европы как изможденного осиротевшего ребенка, с надеждой смотрящего на бравую, не замаранную кровью и грязью Америку. В новом «Поиске» Европа — равнодушная к чужой крови бюрократическая машина (сцена доклада в Брюсселе пронизана злым сарказмом). Помощь от военных немыслима — фильм длиннее оригинала на час с лишним из-за дополнительной сюжетной линии: параллельно истории потерявшегося чеченского крохи мы видим, как Николай Гвоздев, завербованный в армию вместо тюрьмы (нагло курил марихуану на улицах родной Перми, за что и был арестован), под влиянием зверской дедовщины из обычного пацана превращается в монстра, для которого война, натурально, рай. Оттого лучом света оказывается Кароль в исполнении музы режиссера Беренис Бежо.

Я поначалу думал, кто из русских дистрибьюторов отважится прокатать этот фильм, вопреки вопиюще неконституционному закону «против мата»: солдаты тут говорят на великом и могучем (не все, правда, естественно, но бывает и хуже; странно, что фальшивее всего выходит у крепкого профессионала Юрия Цурило, знакомого Канну по фильму «Хрусталев, машину», — но, с другой стороны, где найти актера, который справится с такой, например, репликой, оправдывающей маскировку солдата-самоубийцы под павшего в бою: «Родственникам будет неприятно знать, что этот пидор пустил себе пулю в лоб»? Вот-вот, нигде). Но уже к экватору фильма стал подозревать, что не найдется такого прокатчика — и не в мате дело. Даже фальшь — не самая большая проблема «Поиска». В нем есть пара действительно эффектных эпизодов: танец маленького Хаджи — лезгинка под Bee Gees или экстремальное курение травы в подбрюшье взлетающего военного вертолета — так ловят адреналин солдаты Российской армии. Но нет ни смысла, ни жизни. Кажется, что Азанавичус израсходовал всю энергию и страсть на шок-пролог, снятый под любительский snuff. Дальше действие движется ни шатко, ни валко, а окончательно убивает фильм скука в отношениях Кароль, близкой по темпераменту вареной рыбе, и Хаджи. Им нечего делать друг с другом, сцены, дословно перенесенные из оригинала, придают действию налет идиотизма, натуралистично изображенные мертвые тела живее, чем отношения героев. И это Азанавичус называет дружбой? Оригинальный «Поиск» отличается от римейка так же, как сочный сэндвич, которым завтракал в момент встречи с маленьким беглецом американец, от заморенной лепешки в целлофане, лениво пережевываемой француженкой. Да, в «Поиске» поминают недобрым словом тогдашнего российского премьера Путина, — но такой фильм даже это не спасет.

(с)